Последний реанорец. Том XII – Часть II - Вел Павлов

Пал.

Крылья мироходца вновь налились подавляющей мощью энергией, а в его руках блеснули улаксы. Тот практически на всех парах рванул в сторону пожирателя, но в метре от своего врага был заблокирован силой порчи.

— Бесполезно, — злорадно усмехнулся бывший хранитель, начиная вновь принимать эфемерное состояние.

Однако я не дал ему этого сделать.

Ритм угасания…

— Ты плохо слушал меня, — равнодушно пробормотал я.

Разрываемое стихиями тело с молниеносной скоростью телепортировалось прямиком к хасту, напрочь проигнорировав всю его порчу, а моя рука грубой хваткой легла прямо на его лицо.

— Я ведь уже сказал, что это конец… и для тебя и для меня.

Телепортационный рывок выдался таким же стремительным, как и прошлый, а долю вдоха спустя Шайден, я и Паллад скрылись за завесой матово-чёрных врат.

Не знаю почему, но переход на сторону мёртвого мира сопровождался тем самым тошнотворным чувством. Не успел я опомниться, как вся наша троица оказалась в уже знакомой полутьме мёртвого мира, а единственным источником света были пылающие бирюзой крылья картара и мой стихийный вихрь.

— ТЫ ЕЩЕ БОЛЬШИЙ ИДИОТ, ЧЕМ Я СЕБЕ ПРЕДСТВЛЯЛ!!! — раздался веселый смех хаста. — ТЫ СОВЕРШИЛ ОШИБКУ! ОГРОМНУЮ ОШИБКУ!!! ВСЕ… ВСЕ КО МНЕ!

Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, кого именно звал бывший хранитель, ведь уже пару секунд спустя вновь раздался кровожадный рёв амместов и рилимов, а количество враждебных аур было попросту не сосчитать.

— Мой реанорский друг, это же… — ошеломлённо пробасил Драгун, резко оборачиваясь к вратам.

Однако я его уже почти не слушал. Не потому что не хотел, а потому что это было на много выше моей меры. Под напором четвертого оборота сознание медленно угасало, а эту войну пора бы уже и закончить.

— Ты действительно меня плохо слушал, Шайден… Если вообще слушал…

Первый запрет Высшей речи. Нарушение договора и первого завета.

Первое табу. Сфера слияния пределов.

Первая запретная техника Высшей речи.

Четырёхстихийное слияние.

Эфир молнии, эфир первозданной тьмы, эфир первозданного света и эфир ветра…

Суть Реанора… Истребление всего сущего…

Честно сказать, но половину техники в своём нынешнем состоянии я видел словно в тумане, потому как в полумраке вспышка уничтожающих стихий казалась ослепляющей. Сотни, если не тысячи пожирателей гибли один за другим с неистовыми воплями боли. Безумствующая магия не знала ни пощады, ни жалости.

На протяжении пяти вдохов техника истребляла всё, до чего только могла дотянуться. Правда, сами врата так и остались несокрушимы. Похоже, гипотеза Аллейды не оправдалась, ведь пространственную арку лишь слегка тряхнуло, но она мгновенно пришла в норму. Хотя подобное в нынешних реалиях совсем неважно. Я и сам не могу её уничтожить, но знаю тех, у кого получится это сотворить.

К тому же в одно из мгновений пока стихии продолжали бесчинствовать, я, наконец-то смог отыскать то, что хотел… Точнее того, кого хотел. И мой взгляд тотчас сфокусировался на далёком сгустке порчи.

— Я отсрочил для тебя неизбежное, но ты всё равно не спасёшься, Шайден, поэтому повторю в последний раз, — меланхолично прошептал я, вновь обращаясь к мощи четвертого оборота. — Тебе конец…

Ритм угасания…

В мёртвом мире не было смысла сдерживаться, и я не сдерживался. Жизни тех пожирателей, которые не сгинули в горниле прошлой техники уносил с собой вихрь. Хаст находился в самой гуще амместов и рилимов, но для сына Реанора, который нарушил уже два завета, всё это сейчас было не более, чем пустой звук.

Я чувствовал, как жизнь где-то глубоко внутри медленно истончается. Похоже, мне предназначалось куда меньше времени, чем я себе оставлял. Однако секунду спустя тело переместилось туда, куда необходимо, а моя рука, преодолев один заслон порчи за другим и разрушив все препятствия, легла на эфемерную глотку Сайдайна.

И в его глазах отныне не было ни насмешки, ни какой-либо радости, а полчища тварей после увиденного, жалобно воя и скуля, немыслимым образом отхлынули от нас в разные стороны, тем самым затаившись в густом мраке мёртвого мира.

— К… как? — прошелестел шокировано Шайден, находясь под эффектом поля моего подавления. — Я… я хаст… Я пожиратель миров… Я и есть порча… Тогда… как? Стоп! — вдруг выдохнул пораженно он, уставившись вначале на все мои метаморфозы, а затем заглянул в глаза. — Не может этого быть… ты… Я чувствую от тебя силу девы необъятной пустоты… Как… как ты связан с Бездной? Кто ты? КТО… КТО ТЫ ТАКОЙ НА САМОМ ДЕЛЕ⁈

Вот как, получается. Так он знает Бээаллинарэ. Хотя это неудивительно.

— Неважно, кто я. Сейчас важно то, кем я был. Когда-то давно я был заботливым братом и сыном, — грустно усмехнулся я, напитывая до предела силой четвертого оборота обнаженный джад и сдерживая себя от финального удара. — А совсем недавно я был любящим мужем и отцом. Но первого меня лишили насильно, а от второго пришлось отказаться добровольно… И угадай ИЗ-ЗА КОГО? Я сделал это, чтобы они всегда были в безопасности, но я… я не хотел этого! Я ХОТЕЛ ИНОГО!!! Так познай же… ПОЗНАЙ МОЙ ГНЕВ И ЯРОСТЬ НА СВОЕЙ ШКУРЕ, НИКЧЕМНАЯ ПАДАЛЬ!!!

Один… Второй… Третий… Четвертый… Десятый… Двадцатый… Пятидесятый… Сотый…

В материальную форму Шайден вернулся после тридцатого, а дальнейшие колющие и рассекающие удары я наносил до тех пор, пока тело пожирателя не превратилось в облезлую плоть. Повсюду оказались разбросаны лишь куски смердящего мяса. Для меня всё это превратилось в самую настоящую пытку. Я продолжал бить даже тогда, когда от хаста практически ничего не осталось, а в моих руках повисла только изуродованная голова с выпученными глазами, причем срезана она была самым грубым колющим методом.

Горечь. Боль. Страдания. Глупость. Бессилие. Я вкладывал в свою печаль всё, что у меня было… Точнее все, что осталось от гордого реанорца. Ведь теперь у меня ничего не было… совсем ничего…

— Ты молодец, мой реанорский