Анафема в десятый круг - Алёна Лепская

― Ты, твой разум, и организм, признали когнитивно-бихевиоральную терапию самой адекватной ― это поверь мне гораздо важнее. Что ж, а теперь давай приступим. ― его серые глаза цепко поймали мои, ― Я применю поэтапный, так называемый, фракционный гипноз. Этим методом достигается наиболее сильная гипнотизация. Я буду последовательно вводить тебя в сон, а затем выведу из сна. При этом на каждом этапе погружения в сонное состояние, я буду уточнять какие ощущения ты испытываешь и использую эту информацию на последующем этапе. Метод хорош для тех, кто подсознательно сопротивляется внушению. Это безопасно, просто расслабься до ощущения приятного покоя. Ты совсем ненадолго отлучишься от окружения, возможно после ты будешь немного дезориентирована, но это временно, через 15 минут всё пройдёт. ― его жесты и голос стали мягче, размереннее, ― Расслабься. Дыши ровно, следи за дыханием, внимательно слушай мой голос, постарайся максимально расслабиться и очистить сознание. В глазах станет темнеть, ты почувствуешь тяжесть, но дыхание будет лёгким и ровным, мой голос плавно становится фоном, ты почувствуешь обволакивающее тепло. — он приподнял свою раскрытую ладонь несколько выше уровня глаз, — Сосредоточься в центре в ладони, не отвлекаясь ни на какие мысли. Через несколько минут ты погрузишься в сон и будешь слышать только мой голос. Твои веки тяжелеют. — я кажется могла чувствовать поток тепла из ладони. Это немного напрягало, я ощутила утомление, хотелось закрыть глаза. ― Тебе трудно сопротивляться желанию спать. Желание спать нарастает. Как ощущения?

— Дышать тяжеловато.

— Веки тяжелеют все больше и больше. Дыхание спокойное, размеренное. Ты не можешь сопротивляться все нарастающему желанию спать. Сейчас я досчитаю до десяти, и ты заснёшь. Один. Веки тяжелеют. Сонливость нарастает. Два. Ты будешь спать и слышать мой голос. Три. Желание спать усиливается. — его голос, пространство, воздух, даже стрелки часов кажется замедлились и стали эхом. — Четыре. Ты расслабляешься. Сонливость нарастает. Как ты себя чувствуешь?

— Как амёба в желе…

— Пять. Веки тяжелые, мышцы расслаблены. Шесть. Ты засыпаешь, засыпаешь, засыпаешь. Семь. Сонливость нарастает все сильнее. Восемь. Ты не можешь сопротивляться желанию спать. — я растеклась в кресле и моргнув пару раз не смогла разомкнуть глаз. — Девять. Ты засыпаешь. Засыпаешь. Засыпаешь… Десять. Ты спишь…

«Твоё сознание расширяется, ты чувствуешь барьер?»

«Да»

«Его нет, этих границ больше нет, они отодвигаются всё дальше. Постепенно, барьер исчезает, он исчезает, его нет. На счёт три ты проснёшься. Раз. Ты чувствуешь прилив сил. Два. Ты постепенно просыпаешься…»

― Три. Ты проснулась…

Когда я открыла глаза, мне показалось что всё стремительно упало вниз, на столько я была затуманена. Я ничего не могла ясно расслышать, но отчетливо определила бледность лица Гетмана, и то, как он настороженно косился по сторонам. На полу лежали раскрытые книги, их листы двигались. И было много бумаг, некоторые только что приземлились, а ручки с карандашами были рассыпаны по столу и по полу. Точно, я просто дезориентирована. Он предупреждал меня.

― Хорошо… ― пробормотал он осторожно, ― Теперь закрой глаза, успокойся и восстанови дыхание.

Через пятнадцать минут он поинтересовался о моём самочувствии, и когда я открыла глаза, всё было в порядке. В том числе всё вокруг. Мне просто показалось.

* * *

Вернувшись домой, у меня ещё осталось немного времени, до работы в баре, и я решила посвятить из себе. У меня появились ещё несколько зацепок, в памяти.

Аля. Роза из красного камня, её подарила уже Софа. Альбина пришла работать в этот дом незадолго до нового года, когда мне было семь. Она всегда ассоциируется у меня с этими цветами.

Суть в том, что Аля уже была здесь. Была! А Рената уже здесь не было! Мне нужно было сконцентрироваться на этом промежутке до шести лет. Что-то, чтобы это ни было случилось именно там. И Ренат исчез.

Я могла увидеть что-то не то, и испугаться, на столько что память зашифровала информацию от меня. Я могла испугаться его? Я могла. Однако, все последующие воспоминания, после того как его не стало, вовсе не стали от этого ярче. Значит причина моего забвения вовсе не в Ренате.

Испугалась Инну? Пфф… Запросто.

Но что-то случилось, вне всяких сомнений. Почему он снился мне с перерезанным горлом? Если я спрошу у Рафа, он мне ответит, есть ли шрам у Рената на шее? Где он сейчас? Почему я вспомнила его именно с бритвой? Эту бритву я вижу часто, но почему-не вспомнила раньше. Почему именно опасная бритва?

Лож. Я что-то сказала Альбине, за что мать наказала меня за ложь. Что я сказала? Я жаловалась? Нет, я никогда не жаловалась. Что я сказала?

Я замерла.

«Он умер.»

Это было то что я сказала. Я сказала Альбине, что он умер! Твою мать! Какого хрена я это сказала? Что она спросила? Почему я так сказала? Этот вопрос и ещё тысяча следующих… Я думала, что они останутся без ответа. Моя голова разрывалась от этого дерьма. Я больше не хотела вспоминать, мне было больно. Реально чертовски больно, прямо где-то глубоко внутри, терзало и ломало.

Тёмная комната. Я вспомнила это помещение, его комната. Она почти что рядом с моей. И она заперта.

Спустившись вниз, я нашла ключи от комнат в кухонном ящике. Взметнувшись обратно, вверх по лестнице, я принялась подбирать ключ. Когда это получилось и я отперев дверь распахнула её, то воздух исчез из моих лёгких.

Зеркало.

Это было первым, что я увидела. То самое огромное вертикальное зеркало, которое стояло не так давно в комнате Инны. То которое, отражало её сумасшедший ритуал. То, которое отражало сейчас белокурую девицу, с дикими кудряшками до пояса и не хорошо горящими глазами. Я была вне себя от ужаса. Я была не в себе.

Она бывала здесь неоднократно, это очевидно. Здесь нет ни единой пылинки. Здесь всё архаизировано до невозможного. Всё ровно так, как и было тогда…

Ровно так же.

Мне кажется я могла видеть его, прямо сейчас, сидящего в кресле. С завязанными руками. И из его горла течёт целая река крови. Но я вижу чёрные глаза. И его губы говорят мне:

«Беги…»

Мне кажется я…

«…я крутила бритву на свету, вытерев о полотенце. Она сверкала, как маячёк, я снова прислонила её к коже и повела лезвие вверх снимая волосы и пену.

― Почему ты молчишь весь день?

― Я умер. ― ответил он.

― Но ты же живой.

― Когда здесь уже мертв, то и здесь не страшно. ― опустил он взгляд намекая на своё сердце, ― Только, не бойся. Страх живет только в твоей голове. ― он взглянул в мои глаза, он не был грустным, но был странным, ― Просто позови её. Зови и беги к Раевским. Пускай свяжутся с твоим отцом. Меня увезут в больницу. А там я сбегу, не переживай. Главное не в коем случае не возвращайся сюда, маленькая, хорошо? Что угодно сделай, всё расскажи отцу, но не возвращайся. Она… больна. По-настоящему, черт возьми…