Экскременты космических лосей - Крюк

Хельмимиры.

– Да успокойся ты уже, – сказал ему Гоблинович. – Не можешь просто порадоваться?

– Да уж, порадоваться! – воскликнул Гардиальд. – База уничтожена, препарат у имперцев, наши товарищи в плену или погибли, а мы, возможно, на крючке у генерала!

Смуглое лицо Стефании вновь стало бледным. Дюндель знал: она обвиняет себя во всём, что случилось. Кроме того, он мучился осознанием и своей вины. Они с Антохой запросто могли привести генерала на базу. «Хоть бы это было не так! – с надеждой думал Дюндель. – Возможно, имперцы разнюхали про препарат каким-нибудь другим способом?» Однако правду не мог сказать никто – и они со Стефанией теперь делили мрачную тайну.

База, куда взяла курс Хельмимира, находилась в жерле потухшего вулкана каменистой планеты. Не разобравшись, кто есть кто, партизаны сначала попытались обстрелять своих же. Однако всё закончилось благополучно, и путникам позволили стыковаться с одним из кораблей. Хельмимира приказала проверить «Мэри Шелли».

– Я сам это сделаю, – заявил Гардиальд.

К счастью, на базе нашлось несколько свободных коек. Антоху, Гоблиновича и Дюнделя разместили втроём, Гардиальда «подселили» к одному из партизан, а Стефании выделили одиночную каюту. Хельмимира сказала, что отдыхать не будет.

– Что теперь? – спросил Антоха, когда елдыринцы остались одни.

Гоблинович усмехнулся.

– Теперь домой поедете, – благодушно произнёс он, откидываясь на койку. – Матери привет от меня передашь. Только скажи, что пить бросил… Она, может, порадуется.

Антоха смотрел на морщинистое лицо дядьки, вспоминая, как тот едва не умер, пытаясь спасти их с Дюнделем. Антоха чувствовал восторг и благодарность. А ещё ему было невыносимо стыдно – за то, что накричал на Иннокентия в тяжёлые часы их плена… Да и за всё остальное тоже.

– А гараж, – решился спросить Антоха, – он всё ещё у партизан?

– Конечно! – весело проговорил Гоблинович. – Его, правда, разобрали. Но ты не боись: починят и вернут в лучшем виде.

Сердце Антохи сжалось. Он вспомнил, как в детстве Гоблинович водил его в парк, и вместе они мастерили кормушки для птиц… А ещё дядька научил Антоху читать намного раньше, чем тот пошёл в школу. Наверное, хотел его нормальным человеком вырастить.

Иннокентий рассказал ребятам, что дома на них даже успели написать заявление – не из-за коммуникатора, а из-за той «ласточки», которая находилась в гараже. Впрочем, это было совсем не важно для убитой горем матери. Позже явился Гоблинович и принёс новости про Антоху. На радостях женщина дала денег хозяину машины – и тот забрал заявление обратно.

– Так что порядок, можно смело возвращаться, – довольно заключил Иннокентий.

– А я даже документы не взял, когда на базу летели, – вздохнул Дюндель.

– Ничего, повезём тебя в скрытом отсеке, когда снова за какахами полетим, – успокоил его Гоблинович.

Дюндель странно смутился и опустил взгляд.

– Спасибо за синяк, – тихо сказал он.

– А это ты меня научил, – отозвался Гоблинович.

Дюндель оторопел. Лицо Иннокентия озарилось усмешкой – хитроватой и снисходительной.

– О чём вы говорите? – удивлённо спросил рэпер.

– А помнишь, когда лось чуть было гараж не протаранил? – весело произнёс Гоблинович. – Ведь это ты повернул рычаг… Тогда-то я и понял, что нужно не только думать, но и действовать. Нас, интеллигентов, часто упрекают в слабости. Потому что мы слишком много думаем и сомневаемся. А те, кто понаглее, идут напролом. Партизаны в этом плане молодцы: не только рассуждают, но и борются.

Ребята слушали дядьку – и внезапно Антоха понял, почему «пацанское» сознание так сильно презирает образованных людей.

– Помните, ребята, я рассказывал вам о Программе Всеобщей Дебилизации? – спросил Гоблинович.

Елдыринцы знали о программе давно – ещё с тех пор, как жили у Фридриха.

– Так вот, – продолжал Иннокентий, – теперь мне кажется, что и у нас в Елдыринской Губернии существовало – или существует – что-то подобное. Судите сами: народ совсем перестал читать – а если и читает, то только псевдонаучную псевдофантастику или вовсе бульварщину. Люди тупеют и опускаются. Зачем развиваться, если это не принесёт тебе денег? Врачу, преподавателю или учёному много не заплатят. Единственный способ заработать – это покупать за два и продавать за пять. К чему тут образование? Но и у тех, кто купил за два и продал за пять, рано или поздно отберёт государство… Так и живём без перспективы – среди хамства, невежества, безразличия…

Иннокентий печально вздохнул. Его простая речь звучала как откровение. Внезапно Дюндель осознал, почему Иннокентий стал партизаном.

– Ладно, ребята, – сказал Гоблинович, вставая с койки. – Пойду спрошу, не нужна ли нигде моя помощь. Вы тут пока отдыхайте… Думаю, скоро должны покормить.

Он вышел. Ещё некоторое время друзья сидели молча.

– Слышь, – произнёс Дюндель, – я вот что думаю… Это, наверное, мы генерала на базу привели…

– Не факт, – возразил Антоха. – Мало ли, какие у них там разборки… Может мы, а может и нет.

Некоторое время Дюндель молчал, а потом произнёс:

– Знаешь, иногда я боюсь, что нас тоже отупили.

Антоха громко хмыкнул.

– Не было такого, – заявил он уверенно.

– Я не говорю про лазер. Но сам подумай: те шоу, которые мы смотрели… Разве от них не тупеешь?

Антоха задумался. Ещё пару лет назад он даже не понял бы, о чём речь. Теперь же он ощущал в словах Дюнделя несомненную правоту.

– Ну, в общем-то, да… – неохотно согласился Антоха. – Есть такое дело насчёт всех этих шоу… Но знаешь, они ведь для того, чтобы прийти с работы и просто повтыкать – а не для того, чтобы думать.

– А можно ведь одновременно отдыхать и думать…

Антоха изумлённо посмотрел на Дюнделя.

– Дома у нас тоже культура не ахти, – продолжал Дюндель. – В школе толком не учимся, книжек дома нет… Возможно, от всего этого мы и вправду тупеем? Ты никогда не думал, что нужно заставлять себя читать и смотреть то, что поначалу кажется тебе неинтресным – просто чтобы не деградировать? Знаешь, невкусные продукты часто полезны. Мне стало казаться, что многие неинтересные вещи тоже полезны – в плане развития.

– А если я не хочу этого твоего развития? – усмехнулся Антоха.

Дюндель посмотрел на друга с недоверчивым укором – и оба понимали, что Антоха упрямится только по привычке. Развитие было неизбежно.

За всеми этими разговорами Дюндель совсем забыл о главном. Необходимо было согласовать с Антохой легенду на случай допроса. Внезапно он испугался: что, если вот-вот их вызовут в кабинет Хельмимиры – а история ещё не готова?

– Короче, – снова обратился он к другу, – я рассказал Стефании про наш с тобой «лагерь военнопленных» …

Антоха тут же вскочил. Голова бедняги едва не задела верхнюю койку.

– Какой ещё Стефании?! – испуганно переспросил елдыринец. –