Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин

казни через ввержение в Барафр; имущество его конфискуется в казну» (Xen. Hell. I. 7. 20)[927].

Итак, доминирование ареопага вряд ли возможно считать историческим фактом. Дополнительным подтверждением сказанному служит и то, что в последующие периоды истории ареопаг становился влиятельным органом не в силу обретения каких-либо полномочий или посредством принятого закона, а благодаря авторитету и активной позиции его членов. Так, в частности, было в период противостояния с Македонией[928].

А если подвести итог всему разделу, то следует сказать, что возникновение Делосской симмахии не могло автоматически привести к переменам в институциональной сфере. Многое из того, что было упомянуто выше, произойдет несколько позднее и будет, скорее всего, связано с эволюцией Афинского морского союза в Афинскую архэ. Однако возникновение союза, безусловно, способствовало усилению политического влияния демоса – так называемой морской черни. Последнее нашло отражение в активизации деятельности народного собрания, что со временем выразится в увеличении количества надписей, высеченных на стелах постановлений народного собрания. Другой особенностью рассмотренного периода является доминирование политиков аристократической ориентации – Кимона. Последнее, возможно, нашло своеобразное отражение в выдвинутой Аристотелем теории доминирования ареопага, рисуемого им как оплот аристократии. Не удивительно поэтому, что новое обострение политической борьбы затронуло и его.

Глава 4

Прогресс демократии

4.1. Реформа Эфиальта

В 462 г. до н. э. Эфиальт проводит законы, лишившие ареопаг прежнего влияния. Уже поэтому проведенную им реформу нередко называют демократической. Впрочем, в литературе на этот счет высказываются различные точки зрения, в том числе диаметрально противоположные[929]. Сразу же хочется заметить, что мы не можем согласиться с теми исследователями, которые видят в упомянутой реформе лишь способ изменения внешнеполитического курса Афин[930]. Напомним, что после изгнания Кимона по закону об остракизме в 461 г. до н. э. Афины разрывают давний союз со Спартой и заключают договор с Аргосом[931]. Нередко исследователи называют реформу следствием сознательно проводимой политики, имевшей целью продвижение Афин по пути демократии. Среди сторонников первого подхода мы видим, в частности, Ч. Хигнетта, озаглавившего соответствующий раздел своей монографии как «Афинская революция 462». Значительным событием истории Афин считают реформу П. Родс, В.М. Строгецкий, В.А. Коршунков[932]. Для других исследователей эта реформа – всего лишь техническое усовершенствование государственного (судебного) механизма. Радикальный характер реформы отрицают, в частности, Р. Сили и О. де Брюин[933]. Р. Сили полагает, что реформа должна была усовершенствовать административный аппарат Афин. Эфиальт, по его мнению, не мог руководствоваться идеологическими схемами, поскольку демократической теории просто не существовало, не появился еще и сам термин demokratia[934].

По мнению Г. Уэйд-Гери, реформа 462 г. до н. э. стала неизбежным логическим следствием предыдущей реформы – 488/7 г. до н. э. Жеребьевка при избрании архонтов привела к тому, что в ареопаг могли попасть случайные фигуры. А это, в свою очередь, вызвало необходимость реформирования ареопага в 462 г. до н. э.[935] И действительно, если взглянуть на тех, кто избирался архонтами в период между 487 и 462 гг. до н. э., то получим список, включающий свыше двадцати имен[936]. И среди них мы не найдем ни одного, кто был бы сколько-нибудь известен. Ч. Хигнетт, наоборот, исключает влияние реформы 487 г. до н. э. на преобразования 462 г. до н. э., отмечая, что, несмотря на введение жеребьевки, архонты все же рекрутировались из представителей двух первых классов cолоновской классификации, т. е. принадлежали к известным и влиятельным семействам[937]. К нему присоединяется Дж. Кокуэлл, полагающий, что Эфиальт атаковал не полуживой государственный орган, состоящий из лишившихся влияния бывших архонтов. И простой их перечень, в котором отсутствуют значимые фигуры, вряд ли служит свидетельством ослабления ареопага[938]. Сведения же, сообщаемые Аристотелем, свидетельствуют, по мнению названного автора, скорее о незнании им сути проведенных Эфиальтом реформ[939].

И в самих Афинах отношение к реформе было, по-видимому, неоднозначным. Живым откликом на эту реформу, как принято считать, стала трагедия Эсхила «Эвмениды». Чаще всего цитируются следующие ее строки, в которых автор устами Афины выражает неодобрение неких новшеств:

Пусть не будет новшествами устав мой осквернен:

Прозрачный ключ взмутив потоком грязным,

Свежей не испить воды…

(Aesch. Eumen. 696–698, пер. С. Апта)

Впрочем, трактовка трагедии затруднена, поскольку перед нами прежде всего литературное произведение, которое вызывает жаркие споры[940]. Предметом полемики, в частности, являются политические взгляды самого Эсхила: был ли он сторонником ареопага или его противником. Наконец, остается не до конца ясно – связывать ли эту трагедию с реформой 462 г. до н. э. или с последующими демократическими преобразованиями, в частности с распространением права избираться архонтами на класс зевгитов[941]. Последнее, впрочем, будет обсуждаться ниже.

Традиционной (и даже несколько старомодной) считается точка зрения, согласно которой Эсхил в «Эвменидах» выступил защитником ареопага[942]. В то же время вряд ли его можно считать противником проведенной реформы[943]. Об этом свидетельствуют его предыдущие произведения и связь с Периклом, который в 472 г. до н. э. был хорегом при постановке эсхиловских «Персов»[944]. Как известно, основная идея этой трагедии – прославление победы над персами. Нередко говорят, что основной ее пафос – прославление Саламинской битвы, что уже само по себе могло отражать определенную авторскую позицию. Выше уже шла речь о противостоянии Фемистокла и Кимона, которое находило свое проявление и в культурной сфере. Фемистокл, как известно, сыграл значительную роль в победе над персами при Саламине, а отец Кимона – Мильтиад – во время Марафонской битвы. Поэтому акцент, сделанный в трагедии «Персы», может свидетельствовать скорее о демократических симпатиях автора. А в поставленных позднее «Просительницах» уже прямо декларируется идея приоритета народа – демоса[945]. Но не так давно было высказано мнение, что эсхиловские «Персы» приоритет в победе над врагом отдают не столько морякам (фетам), сколько гоплитам[946]. А если это так, то политические симпатии автора трагедии не столь очевидны. Хотя сказанного, пожалуй, недостаточно для того, чтобы усомниться в приверженности Эсхила демократии.

Быть может, более явно взгляды Эсхила обнаруживаются в трагедии «Эвмениды». Многими исследователями отмечается симпатия, с которой трагедиограф говорит о союзе с Аргосом, что следует понимать как одобрение происшедшего после изгнания Кимона разрыва отношений со Спартой[947]. Последнее, как мы говорили в разделе 3.2, было определенно связано с демократическими преобразованиями, сопровождавшимися сменой внешнеполитического курса.

Однако вернемся к нашему сюжету – реформе Эфиальта. Поскольку о ней немало сказано и написано, есть смысл