Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе - Джеймс Купер

— Мальчик станет гордостью своего племени и бельмом на глазу у гуронов!— объявил Соколиный Глаз, глядя на след с таким же восхищением, с каким естествоиспытатель взирал бы на бивень мамонта или ребро мастодонта.— Но это не след индейца: нога слишком опирается на пятку, и носок слишком ровен, словно француз-танцор выкаблучивался здесь перед соплеменниками! Беги-ка назад, Ункас, да притащи сюда мерку ноги певца. Ты найдешь прекрасный след его напротив вон той скалы, как раз у подошвы холма.

Пока молодой могиканин исполнял поручение, разведчик и Чингачгук продолжали внимательно исследовать найденный отпечаток. Мерка совпала, и Соколиный Глаз решительно объявил, что это след ноги Давида, которого еще раз принудили сменить башмаки на мокасины.

— Теперь вся история ясна для меня так, как если бы я воочию видел проделки Лисицы,— добавил он.— Поскольку главные приметы певца — это глотка и ноги, его пустили первым, а остальные пошли за ним, стараясь ступать в его следы.

— Однако,— вскричал Дункан,— я не вижу...

— Следов нежных девушек,— докончил за него разведчик.— Негодяй умудрился каким-то образом нести их, пока не уверился, что сбил погоню со следа. Клянусь жизнью, через несколько десятков футов мы вновь обнаружим отпечатки их прелестных маленьких ножек.

Отряд двинулся вдоль ручейка, не отрывая тревожных взглядов от следа размеренных шагов. Вода скоро вернулась в старое русло, но разведчик, всматриваясь в землю по обеим сторонам ручейка, вел спутников вперед: теперь он знал, что следы оставлены на дне. Так они прошли более полумили, пока ручеек, обогнув большую нагую скалу, не заструился у самого ее подножия. Здесь путники остановились, чтобы удостовериться, вышел гурон из воды или нет.

Это было счастливое решение. Проворный и неутомимый Ункас вскоре нашел отпечаток ноги на клочке мха, куда, по всей видимости, нечаянно ступил один из индейцев. Молодой могиканин двинулся в направлении, подсказанном ему примятым мхом, углубился в чащу и напал там на след, не менее отчетливый и свежий, нежели тот, что привел их к роднику. Новый громкий крик возвестил путникам об успехе Ункаса и разом положил конец поискам.

— А фокус-то придуман со всей индейской изобретательностью!— одобрил разведчик, когда все собрались вокруг Ункаса.— И, разумеется, любой белый попался бы на эту удочку.

— Что же мы мешкаем? — спросил Хейуорд.

— Легче, легче! Дорога нам известна; но в положение вещей надо все-таки вникнуть поосновательнее. Так требует мой учебник, майор, а кто пренебрегает этой книгой, того даже рука провидения наставит не лучше, чем вздорная баба ленивого мальчишку. Мне ясно все, кроме одного: каким образом мошенник сумел переправить девушек по этому незримому следу? Заставить их брести по воде — на это не хватило бы духу' даже у гурона.

— Не поможет ли решить вопрос вот это? — спросил Хейуорд, указывая на обломки чего-то вроде носилок, кое-как слаженных из стянутых ивовыми прутьями ветвей и теперь, очевидно, брошенных за ненадобностью.

— Ну вот, загадка и разгадана!— радостно воскликнул Соколиный Глаз.— Мошенники убили не один час на то, чтобы скрыть свои следы! Что ж, я знаю случаи, когда они тратили на это целый день и все равно без толку. Вот они — три пары мокасин и две пары маленьких ног. Поражаюсь, как это человек может ходить на таких крохотных ножках! Дай-ка мне кожаный ремень, Ункас,— я хочу измерить длину этой ступни. Ей-ей, она не больше, чем у ребенка, а ведь девушки-то высокие и статные! Да, провидение раздает свои дары далеко не беспристрастно, но значит, у него есть на это какие-то мудрые резоны, с которыми не поспоришь.

— Нежные ножки моих дочерей не приспособлены для таких мук,— вздохнул Манроу, с отеческой нежностью вглядываясь в легкие следы своих детей.— Как бы мы не застали их уже без чувств!

— Этого опасаться не приходится,— возразил разведчик, медленно покачав головой.— Шаг у них хоть и легкий, но твердый и ровный, а следы совсем свежие. Смотрите, вот здесь пятка едва коснулась земли, а тут темноволосая перепрыгнула с корня на корень. Нет, пет, насколько я понимаю, ни той, ни другой обморок не грозил. А вот певец стер себе ноги и начал сдавать — это ясно видно по его следу. Посмотрите сами: здесь он поскользнулся, тут шел, спотыкаясь и широко расставляя ноги, а дальше просто волочил их, вроде как на лыжах. Да, у человека, который работает только глоткой, редко бывают крепкие ноги.

Отправляясь от этих бесспорных доказательств, опытный обитатель лесов восстановил истину почти с такой же точностью и уверенностью, как если бы сам был очевидцем событий, в которых его проницательность помогла ему столь легко разобраться. Одобренные его уверениями и убежденные его доводами, вескими и в то же время простыми, путники позволили себе непродолжительную остановку и, наспех перекусив, отправились дальше.

Разведчик, бросив взгляд на заходящее солнце, зашагал с такой быстротой, что Хейуорду и все еще крепкому старику Манроу приходилось напрягать все силы, чтобы не отстать. Путь их пролегал сейчас по уже помянутой выше лощине. Поскольку гуроны не пытались больше маскировать свои следы, преследователи двигались быстро и уверенно. Не прошло, однако, и часа, как Соколиный Глаз заметно сбавил шаг, и если раньше он смотрел только вперед, то теперь начал подозрительно оглядываться по сторонам, словно чувствуя приближающуюся опасность. Вскоре он вообще остановился, поджидая остальных.

— Я чую гуронов,— бросил он могиканам.-— Вон там, за верхушками деревьев, виднеется небо, и мы подходим слишком близко к их лагерю. Возьми вправо, по склону горы, сагамор; Ункаса отправим влево, вниз по ручью, а сам я попробую не отрываться от следа. Если что-нибудь случится, сигнал — трехкратное карканье ворона. Я видел, эта птица кружит вон над тем сухим дубом,— лишнее доказательство того, что мы недалеко от лагеря.

Индейцы, не сказав ни слова в ответ, разошлись по указанным направлениям, а Соколиный Глаз в сопровождении Манроу и Хейуорда стал осторожно пробираться вперед. Майор нагнал разведчика и пошел рядом с ним, сгорая желанием поскорее увидеть врагов, которых преследовал с таким упорством и нетерпением. Соколиный Глаз велел ему пробраться к опушке леса, окаймленной, как всегда, кустами, и подождать там: разведчик решил разобраться в кое-каких подозрительных приметах по другую сторону тропы. Дункан повиновался и вскоре очутился на прогалине, откуда ему открылось зрелище, поразившее его своей необычностью и новизной.

На пространстве во много акров лес был вырублен, и мягкие лучи вечернего солнца падали на расчищенную от деревьев поляну, образуя резкий контраст с царившим в лесу полумраком. Неподалеку от места, где стоял Дункан, ручеек разливался в небольшое озеро, занимавшее почти всю лощину между двумя горами. Вода уходила из этого обширного бассейна через водопад, но низвергалась по нему так спокойно и размеренно, что он казался скорее созданием рук человеческих, нежели природы. Около сотни глиняных хижин высились на краю озера и даже над его водами, создавая впечатление, будто оно вышло из берегов. Искусно вылепленные круглые кровли, отлично защищавшие от непогоды, свидетельствовали, что на возведение хижин было затрачено больше труда и стараний, чем обычно тратят индейцы на свои постоянные жилища, не говоря уже о временных, которые служат им во время охоты или войны. Словом, вся деревня или город — как ни называй это поселение — была выстроена с такой обдуманностью и тщанием, какие, по мнению белых, отнюдь не свойственны краснокожим. Тем не менее выглядело поселение заброшенным,— так, во всяком случае, сначала подумал Дункан, но затем ему показалось, что он видит множество человеческих фигур, приближающихся к нему на четвереньках и волочащих за собой какое-то тяжелое и, как немедленно вообразил офицер, грозное оружие. В ту же минуту из хижин высунулись темные головы, и поляна ожила, но непонятные существа с такой быстротой перебегали от одного прикрытия к другому, что невозможно было угадать, ни чем они заняты, ни каковы их намерения. Встревоженный этими подозрительными и необъяснимыми перебежками, майор уже собирался издать условный сигнал — карканье ворона, как вдруг неподалеку зашуршала листва, и это отвлекло его внимание в другую сторону.