Приговор судьи - Олег Шовкуненко

– Все сказал? – чекист гневно засопел. – А ты подумал, что будет, если этот урка вернется? Ты уверен, что он захочет сдать дареный тобой ножичек? Или может с ходу полоснет кому-нибудь по горлу, отомстит за старые обиды?

– Почему урка? – стоявшие невдалеке Гром и Черкашин переглянулись.

– Граждане, у вас что ни глаз, ни ушей нет? – Леший сокрушенно покачал головой – Да из него ведь тюремный жаргон так и прет.

– Как-то не прислушивались, – попытался оправдаться Олег. – Не до того было. Сейчас харчами особо перебирать не приходится, кастинг там разный устраивать. Сейчас каждый человек на счету.

– Это если человек. А если мразь…

Андрюха не успел договорить. Его прервал душераздирающий вопль, донесшийся снизу. Вслед за первым криком последовал второй, третий, четвертый, а затем они уже неслись не переставая, слились в единый поток сплошного страха, боли и отчаяния. Один раз мне показалось, что среди жуткой какофонии послышалось слово «Помогите!». И я уже действительно собирался броситься на помощь, как вдруг звук оборвался. Голос смолк. Теперь лишь гулкое завывающее эхо, гуляющее по палубам и отсекам мертвого корабля, напоминало о случившемся.

– Ага… Вот оно значит как… – вслушиваясь во вновь наступившую тишину, протянул Загребельный. – Выходит в трюме кто-то есть, и просто так с корабля нам не уйти.

– Призраки? – хмуро предположил Олег.

– Призраки не дают своим жертвам даже рта раскрыть, не то что так орать, – со знанием дела заявил я.

– И что теперь будем делать? – Черкашин посветил фонарем на дверь, через которую только что ушел Хрящ. – Нас ведь с Базы уже как пить дать срисовали. Не могли не срисовать.

– Сержант, давай сюда следующих! – Леший призывно махнул своей лапищей, тем самым ясно и понятно отвечая на вопрос Иваныча.

Олег исподлобья поглядел на Загребельного, на меня, невесело покачал головой, но затем все же оглянулся в сторону полутемного коридора и скомандовал:

– Мужики, ведите сюда гадов!

В полумраке, изрубленном парой тусклых, то и дело скачущих лучей света послышалась возня, брань и протестующие возгласы. «Серые» одного за другим проталкивали вперед бригаду Хряща. Последние были не на шутку напуганы, а оттого упирались изо всех сил. Но штрафников было всего шестеро. Не тот расклад, чтобы противостоять трем десяткам основательно разгневанных бойцов Грома.

– Спуститесь вниз, – начал Загребельный, когда приговоренные предстали перед нашими глазами.

– Куда вниз?! – завопил один из товарищей покойного. – Там же… Там… Люди добрые, что ж вы нас на смерть посылаете?!

– Заткнись! – рявкнул на него Леший. – Что, небось Хрящ научил? Но только здесь сопливой толпы, на которую вся эта хрень рассчитана, нет. Здесь вы, ребята, конкретно попали. Так что либо будете делать то, что вам говорят, либо… – дойдя до этого места, Андрюха глянул на меня, хмыкнул и продолжил уже менее кровожадно: – Либо все равно будете делать это же самое, но уже с разбитыми рожами и переломанными ребрами. Это вам обещаю я, подполковник Федеральной службы безопасности.

Слова, а еще больше тон матерого ФСБшника произвели должное впечатление, «добровольцы» поникли плечами и потупили взгляды. Приглядевшись к их безжизненным лицам, я вдруг понял, что четверо из шести – это совсем молодые парни, лет по восемнадцать-двадцать. Эх, чего только они тянутся ко всякой швали?! Неужто и впрямь считают, что эти самые «Хрящи», не важно, одеты ли они в кожаные куртки или дорогие костюмы, и есть настоящие мужики со стальными яйцами, герои, с которых стоит брать пример? Не боевые офицеры, которые не щадя живота своего проливали кровь за страну, не космонавты, подводники или полярники, а именно эта мразь, которая только и думает как урвать кусок послаще, да пожирней. Эта мысль так больно резанула по самолюбию, по чувству собственного достоинства, что я сжал кулаки и решительно произнес:

– Верните им оружие. Я поведу их на разведку.

– Ты…? – Олег начал, но, натолкнувшись на мой ледяной взгляд, сразу осекся.

– У нас мало времени, – пришлось напомнить как «серым», так и их командиру о главной проблеме. – База пока молчит. Судя по всему, там что-то произошло. Может авария, может еще что. Это шанс уйти отсюда пока, до нас нет дела. Но если будем тянуть… – я провел пальцем по горлу, очень доступно объясняя что ждет убогих тормознутых увальней.

– Дайте им что-нибудь, – Гром махнул своим людям и тут же добавил, обнажая свой тесак. – Я тоже иду!

– А ну, что это у тебя такое? Разреши поглядеть, – я протянул руку к оружию сына.

– Зачем?

– Дай сюда, я тебе говорю.

Олег с явной неохотой перевернул свой тесак и, взявшись за лезвие, протянул его мне. Я вцепился в рукоять и взвесил оружие в руке. Достаточно тяжелое. Хотя может таким оно и должно быть, может в этом и заключается его мощь и убойная сила? Не знаю, в рукопашной сече бывать как-то не доводилось, да и фехтованием на мечах тоже не увлекался. Так что для меня это был всего лишь полуметровый кусок заточенной стали, что, не скрою, гораздо лучше, чем ничего.

– Отдам, когда вернусь, – произнес я и стал поворачиваться к спуску в танковый трюм.

– Отец! – во взгляде сына разве что не сверкали молнии.

– Ты в ответе за всех этих людей, командир, – я, не моргнув, выдержал взгляд сына. – Ты их привел сюда и должен оставаться с ними до последнего. А за меня не волнуйся. Я вернусь. Обещаю.

– Немного пафосно, но в целом потянет, – прогудел Леший и стал одну за другой поворачивать запорные рукояти. Дойдя до последней, он скомандовал: «Приготовились!» и с лязгом распахнул тяжелую гермодверь.

На лестнице, как и прежде, было пусто и темно. Слегка светился проем нижней не закрытой Хрящом двери, и это означало, что в трюме уже совсем не так темно, как раньше. Хорошо, просто замечательно. А то как-то не очень приятно шарить в потемках, особенно зная, что где-то рядом притаилась смерть.

– Я пошел, – подняв тесак, Максим Ветров попытался шагнуть на лестницу. Именно попытался, поскольку Леший не позволил ему это сделать.

– Стоять! – Андрюха оттянул меня в сторону. – Куда попер, герой? – Не успел я и рта открыть, как чекист ткнул пальцем в двух компаньонов Хряща, тех самых, что были постарше всех остальных и приказал: – Ты и ты с баграми, пойдете впереди. Мы с полковником следом. Остальные прикрывают нам спину.

– Мы с тобой? – я покосился на приятеля.

– Конечно мы, – Загребельный растянул в ухмылке свои обожженные губы. – Я же не могу позволить, чтобы вся слава первопроходца досталась какому-то перемазанному в смазку танкисту.

До трюма мы добрались без приключений. Не скрою, это меня порадовало. В противном случае идущему первым пришлось бы вести бой почти в полной темноте, и притом в одиночку. В узкой железной шахте спускающийся сзади боец практически лишался возможности помочь своему впередиидущему товарищу. А, следовательно, всех могли уделать по очереди, одного за другим. Но, как говорится, Главный миловал, и мы оказались среди техники, плотно набитой в танковый трюм.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});