Приговор судьи - Олег Шовкуненко

До трюма мы добрались без приключений. Не скрою, это меня порадовало. В противном случае идущему первым пришлось бы вести бой почти в полной темноте, и притом в одиночку. В узкой железной шахте спускающийся сзади боец практически лишался возможности помочь своему впередиидущему товарищу. А, следовательно, всех могли уделать по очереди, одного за другим. Но, как говорится, Главный миловал, и мы оказались среди техники, плотно набитой в танковый трюм.

Сюда много чего напихали: и военные грузовики с кунгами, и бронированные внедорожники, и даже один автобус, в котором все окна были забраны мощными решетками. Наверняка кто-то и когда-то планировал рейд, в котором грозный Т-64 поведет за собой всю эту колону. Идея нормальная и вчера вечером я даже радовался такому количеству в принципе исправной или почти исправной техники. Но только это было вчера, а сегодня, сейчас все изменилось. Заполненный транспортом трюм превратился в настоящий лабиринт, полный чертовски опасных проходов, закутков и скрытых от глаза мертвых зон. Неведомый враг мог притаиться за передком любой из машин, мог проскользнуть меж их колес или наброситься с одной из крыш.

– Не растягиваться! Держаться всем вместе! – захлестнувшее меня чувство опасности воплотилось в слова коротких команд. – Продвигаемся к носовым воротам.

– Докладывать обо всем подозрительном, – дополнил Леший и поудобней перехватил свой увесистый ломик с двумя остро заточенными концами.

Мы медленно и осторожно крались вдоль ряда запыленных окон, капотов и бортов, вглядывались в каждую тень, вслушивались в каждый шорох. Вокруг быстро светлело, и это означало, что до опущенной аппарели оставалось уже совсем немного. Я понимал это и нервничал еще больше. Цирк-зоопарк, где же тот враг, что прикончил Хряща? Ушел наслаждаться своей жертвой? А если нет? Значит, мы чего-то не видим, не понимаем. А это плохо, чертовски плохо!

– Кость! – от неожиданного возгласа идущего впереди мужика я вздрогнул.

– Тише, ты! – зашипел я. – Где? Какая еще к дьяволу кость?

– В-вон там, около колеса, – Острие подрагивающего в руках багра указало на белую человеческую кость, которая и впрямь лежала рядом с передним колесом того самого «Урала», борта которого благополучно пошли на дрова.

– Вчера ее тут не было, – пробурчал я себе под нос и тут же понял, что несу полную чушь. Конечно же, не было. Ведь это совсем свежая кость, на которой еще поблескивали клочья мягких, только что объеденных хрящей.

– Крови нигде не видно, – прошептал Леший. – Странно.

– Хряща завалили здесь, в трюме, это точно, – я изо всех сил пытался совладать с гуляющим по венам адреналином, и начать думать логически. – Значит должна быть и кровь. Видать, мы ее пока просто не нашли.

– А кость? С неба она что ли упала?

Загребельный произнес эти слова и тут же замер. Рожа у ФСБшника вдруг стала такая, будто он только что ненароком продал родину, честь и саму душу. Ничего не говоря, Андрюха медленно стал задирать голову. Еще до того, как я понял, что это не просто спонтанное желание воздеть глаза к небу, произошло нечто совершенно неожиданное и смертельно опасное.

Сверху, из густого переплетения ферм, трубопроводов и кабелей, проложенных под потолком на протяжении всего танкового трюма, прямо нам на головы рухнул здоровенный шевелящийся темно-красный клубок. Еще находясь в воздухе, он закрутился как юла, хлестнул по гладкому металлу стен длинными гибкими щупальцами. Само собой, удары этих смертоносных плетей предназначались вовсе не ржавому мертвому железу, а нам, живым смертным людям.

Мы с Лешим смогли защититься лишь потому, что стояли рядом и одновременно подняли свое оружие. Шершавая как наждак, красная плоть налетела на металл, скользнула по нему, едва не вышибив из рук, и ушла сантиметров на двадцать выше головы Загребельного.

Но далеко не у всех из нашей команды оказалась такая завидная реакция и слаженность в действиях. Одному из мужиков, тому самому, что и обнаружил кость, щупальце рубануло прямо поперек груди. Его отбросило в сторону, но прежде, чем бедолага упал, я граем глаза успел разглядеть, что после этого удара вся грудная клетка «серого» начисто лишилась как одежды, так и большей части мягких тканей. В тусклом желтоватом свете мелькнули голые белые ребра, под которыми неистово билось еще живое человеческое сердце.

– Берегись!

Леший оттолкнул меня в сторону, чем уберег от следующего удара беспощадной живой фрезы, которая щедро сеяла смерть в чреве старого боевого корабля. Сам же подполковник размахнулся и со всей силы рубанул ломом по летящему, теперь уже точно в него, смертоносному красному хлысту.

Очевидно тварь в отличие от наших осьминогов или кальмаров имела внутри своих чудовищных лап что-то наподобие костной ткани. Только этим можно было объяснить тот резкий хруст, что послышался в момент, когда оружие Лешего врезалось в живую плоть.

Красное чудовище конвульсивно дернулось и стало быстро складывать щупальца. Оно наматывало их на себя, превращаясь в крупный шевелящийся клубок около метра в диаметре. Самым непонятным являлось то, что до этого хищник умудрялся каким-то невероятным образом висеть прямо над нашими головами. Скорее всего, его бешено вращающиеся конечности работали не только как оружие, но еще выполняли функцию вертолетных лопастей, удерживающих тварь в воздухе. Однако неистовый выпад Загребельного нарушил работу этого живого пропеллера, и теперь тот падал вниз с явным намерением изменить свою тактику нападения.

Только вот тварь просчиталась, не успела. Еще до того как она опустилась на ржавый пол танкового трюма, в ее отвратное красное тело вонзился остро отточенный багор, а за ним кирка и топор. Подопечные Хряща изо всех сил сражались за свою жизнь, и надо отдать им должное, делали это слаженно и умело. Правда, оружие им выдали не ахти какое, можно сказать самое завалящее, таким много не навоюешь. Понимая это, я тут же кинулся на раненного, но вовсе не поверженного врага, покрепче стиснул рукоять тесака и с диким воплем «А-а-а!» что есть силы рубанул сверху вниз.

Вот тут-то и проявились все достоинства тяжелого, остро отточенного лезвия. Сталь отсекла твари одну из конечностей, которую та успела на себя намотать, и сантиметров на двадцать вошла в крупный бугор посреди приплюснутого, усаженного мелкими наростами туловища.

Что я попал именно туда, куда и следовало, стало понятно по тому, как красный осьминого-паук рухнул на пол: безвольно и тяжело, будто груда полусгнившего хлама, найденного где-то в старом сарае. Тесак так плотно засел в глубокой ране, что я был вынужден его отпустить, иначе вполне мог повалиться на эту многоногую дрянь, чего мне, естественно, хотелось меньше всего.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});