Стратегическая авиация России. 1914-2008 гг. - Валерий Николаевич Хайрюзов

Приморья с посадкой на аэродромах Приморья. Взлетая с приморских аэродромов, выходили на Японское море, затем через Сахалин на Курильскую гряду, затем на Комсомольск-на-Амуре. Отбомбившись на полигонах Хабаровского края, летели домой. Те, кто много летал на самолетах Ил-28, знали, что в полете слышен только шелест воздуха по обшивке. В кабине было тихо. На самолете Ту-16 в передней кабине находились четверо (два пилота, два штурмана) и ввиду обилия в кабине всякого оборудования стоял невероятный шум. Разговор между членами экипажа мог осуществляться только через СПУ. Поэтому после полета в голове еще долго стоял шум.

В тот период стали применяться новые методы бомбометания — в наборе высоты, со снижением, бомбометание по выносной точке прицеливания (штурман прицеливается по одной точке, а бомбы должны падать в 10–12 км от точки прицеливания). Это сложно. Стали переходить и на бомбометание с предельно малых высот. Во фронтовой авиации этот метод применяли еще в 1955–1966 года (например, высота полета 100 м, скорость 700 км/ч). Результаты были очень высокими, в девяносто процентов прямого попадания в цель. Так что, летая на Ту-16, новый метод для меня оказался хорошо забытым старым и ничего нового не представлял. Пришлось делиться опытом с теми, кто осваивал его впервые.

Зимой много времени отнимала борьба со снегом. Полосу и рулежные дорожки чистила спецтехника, снег из-под самолета убирался только вручную, никакой техники для этого не существовало, кроме лопаты. Самолет Ту-16 был размером 36x35 м. Поступали так: брали крепкую доску, привязывали к ней стропы от тормозных парашютов и экипажем тянули. Нагрузку получали приличную.

Много времени уходило на тренировки по подвеске специзделия, «бодяги», как мы его называли. Бомба была весом около 9 тонн, крупногабаритная. В бомболюки она входила с малыми зазорами. Тренировка проходила только ночью, под усиленной охраной. Работа трудоемкая и продолжительная, занимала всю ночь. Впоследствии от такой громилы отказались, стали применять малогабаритные бомбы, весом всего по 550 кг Их на борт можно было брать по несколько штук. На полигон летали с имитаторами на борту, такая штука, весом 50 кг, с регистрирующей аппаратурой внутри. После полета снимали перфоленты и определяли правильность действий штурмана на боевом пути. После одного случая, когда штурман по ошибке вместо бомб сбросил на полигоне имитатор (полигон Ноготай в Иркутской области, размером 20x20 км, тайга, искали долго, все же нашли), их стали крепить тросом.

Для нужд геологов в якутской тайге сбрасывали в заданную точку боевые бомбы весом в 3 тонны. После взрыва по данным сейсморазведки геологи искали полезные ископаемые, прежде всего газ и нефть. Однажды бомба упала неизвестно куда, то ли в болото и не взорвалась, то ли еще что. Геологи молчали, а наши и искать не стали: бомб много, сбросим еще. Тем более что гарантийный срок хранения бомб давно закончился.

При полетах над акваториями морей в боевых порядках было несколько самолетов, которые на случай спасения имели на борту спецсредства. Это такая толстая «сигара» длиной около 3 метров, в ней упакованы: лодка, меховая одежда на 6 человек, продукты, боевые винтовки с боеприпасами. При заходе на полигон Литовко штурман, капитан Левцов по ошибке вместо бомб сбросил эту сигару. Искать не стали, ясно, что полигонная команда нашла ее и зажулила. Просто списали. Я с 1966 года летал первым штурманом. Как всегда, из-за нехватки кадров часто приходилось летать с двумя экипажами. С утра пораньше уходил на маршрут с одним экипажем, по прилете после короткого отдыха уходил на маршрут с другим экипажем. Полет 17 октября 1967 года для меня мог оказаться последним. Экипаж в составе: командир капитан Борисов, второй пилот старший лейтенант Бурукин, штурман корабля капитан Костюшев, второй штурман капитан Погребной, командир огневых установок прапорщик Гуськов, фамилии радиста не помню, выполнял полет на высоте 8000 м, скорость 850 км/ч, самолет Ту-16. Задание: отработка действий экипажа по срыву атаки истребителя. В атаку заходил сосед (дома рядом) на истребителе Су-23. Второй штурман с верхней турельной установки спаренных пушек (калибр 23 мм) дает очередь по 7—10 выстрелов под углами к горизонту 0—35–40 градусов и под вертикальным углом 60 градусов в переднем секторе. Противолокационные патроны взрываются и образуют облако из сотен тысяч иголок стекловолокна.

Наш самолет с креном 25–30 градусов ныряет в это облако, и перехватчик на своем экране радиолокационного прицела теряет мишень. Один из ПРЛ-патронов оказался дефектным и не взорвался. При развороте самолета он нам попал в пилотскую кабину. Итог: моментальная разгерметизация кабины (высота 8000 м — порог смерти, если экипаж без масок).

Мы находились в это время в 350 км северо-западнее аэродрома над Западным Саяном, внизу — горы и тайга. Снаряд, пробив кабину в 20 см от затылка командира корабля, влетел в пульт гидросистемы управления выпуска шасси и (наше счастье) опять не взорвался. Вся кабина была усеяна осколками плекса. В кабине густой туман (от разгерметизации). Связь с аэродромом вылета прервалась.

Убедившись, что все живы, немедленно заняли высоту 4000 м и пошли домой. Посадку совершили нормально. Экипаж здоров. Очень плохо, преступно плохо инженерный состав проводил осмотр самолета после прилета. Неразорвавшийся снаряд обнаружили в пульте управления только на ремонтном заводе в Хабаровске.

Много летали на взаимодействие с ПВО. На борт брали бочку с крестообразным металлическим уголком внутри. Придя на полигон ракетчиков, что в 200 км севернее Читы, по команде с КП ПВО сбрасывали ее. Бочка опускалась на парашюте. Ракетчики ее сбивали. После сброса бочки мы увеличивали скорость до 1000 км/ч и с креном уходили, чтобы ракета вместо бочки не пошла на нас, что, кстати, иногда и случалось. Видя это, ракетки по радио давали команду, и ракета взрывалась в воздухе — срабатывал ликвидатор. По мере накопления опыта ПВО и совершенствования техники на борт стали брать вместо одной большой бочки по 20–30 штук бочек размером буквально с ведро, которые тоже спускались на маленьких парашютах. Однажды по ошибке я сбросил вместо одного два ведра. С земли спрашивают, сколько сброшено. Я ответил — одно.

— Нет — два! — отвечают пэвэошники.

Сверху было хорошо видно, что пошли две ракеты. Сбили оба ведра. Это говорило о высокой разрешающей способности их РЛС ПРО.

Летом при взлете с аэродрома Спасск-Дальний не выдержал направления, сошел с полосы, разбился и сгорел самолет Ту-16. При