Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Кит Гейв

А вот некоторым игрокам было тяжело регулярно навещать партнеров в больнице.

– Тяжело видеть в таком состоянии тех, кто был неотъемлемой частью команды, сильным и страстным поклонником своего дела, – делится Уортон. – Это, конечно, не повод не приходить. Но, мне кажется, некоторых ребят это отпугнуло. Думаю, им было тяжело это принять, это слишком глубоко их ранило.

Празднование чемпионства резко оборвалось, игроки «Детройта» с грустью вернулись к своим летним планам. Никлас Лидстрем улетел с семьей домой в Швецию, но его лето было уже не спасти.

– Я вспоминал, как нам было весело всего неделю назад. И всё, через что мы прошли вместе, – рассказывает он. – В одночасье победа в Кубке Стэнли потеряла свое значение, потому что мои партнеры были в беде. И непонятно, что с ними будет дальше. Это очень тяжелое время.

* * *

Спустя девять дней после аварии «Ред Уингз» провели благотворительный матч. Фетисова выписали из больницы совсем недавно, но руководство клуба решило обратиться к нему с просьбой провести символическое вбрасывание. Понятное дело, это должно было укрепить дух убитого горем города.

– Они сказали мне: «Слава, ты же сам понимаешь, в городе не знают, что думать, – вспоминает Фетисов. – Это очень тронуло сердца людей. Они переживают, а нам нечего им сказать. Поэтому мы и просим тебя прийти на игру».

Конечно, он пришел.

Фетисов приехал на стадион, и «Ред Уингз», как всегда в подобных случаях, выкатили на лед красную ковровую дорожку. Фетисов чувствовал себя как дома на родной «Джо Луис Арене». Он был воодушевлен, но в то же время нервничал, поскольку не знал, чего ждать. Непосредственно перед выходом на лед он начал испытывать небольшие трудности при ходьбе.

– Я хромал, потому что у меня вся правая сторона была отбита, – объясняет он. – Затем они объявили мое имя, и я подумал: «Нельзя хромать». Я должен выйти уверенной походкой и улыбнуться. Энергия должна быть положительной.

Когда его имя прозвучало под сводами арены, 15 501 болельщик встал на ноги и подарил ему гром аплодисментов, от которых у него мурашки по телу побежали.

– Я прямо кожей все почувствовал. Для меня это был особый момент, – делится Фетисов. – Люди восприняли это как свою личную трагедию… Я никогда его не забуду. Это останется со мной навсегда…

После церемонии Фетисов зашел в раздевалку «Ред Уингз». Тут-то он и понял всю суть происходящего.

– Вернувшись в раздевалку, видишь места, где сидят игроки, к которым прикреплены их имена, – говорит он медленно. – Тогда начинаешь понимать, что ты счастливый человек, потому что все еще можешь, по крайней мере, ходить и находиться здесь. Но в то же время думаешь о том, что случилось с Владимиром и Сергеем, и понимаешь, что жизнь уже никогда не будет прежней.

На этих словах Фетисов замолчал и глубоко вздохнул. На глаза ему навернулись слезы…

* * *

Владимир Константинов восстанавливался медленно и нестабильно. Спустя два месяца был небольшой прогресс.

– У него все шло волнами. Сделает большой скачок вперед, потом тишина, потом еще прогресс, а затем опять тишина, – рассказывает Уортон. – Это было неприятно, потому что когда видишь прогресс, меньше всего хочется, чтобы он остановился. И каждый раз, когда наступала эта тишина, было тяжело. Ведь это могло растянуться на недели и месяцы, а то и вовсе на годы.

Восстановление Константинова то шло вперед, то затухало. Однако по ходу визитов членов его семьи и российских одноклубников он начал подавать признаки того, что понимает значимые вещи в жизни. Уортон решил, что настало время снова принести ему Кубок Стэнли.

Трофей сделан из серебра и никелевого сплава. В высоту он 89 см и весит 15,5 кг. Его стоимость колеблется в зависимости от цены на серебро на мировых рынках, но бесценен для тех, кто выходит на лед биться за него. На нем выгравированы имена всех игроков чемпионских команд. Помимо этого на его вершине расположена та самая чаша, с которой все начиналось. Ее диаметр составляет почти 29 см, а глубиной она – 18 см. Это прекрасная емкость для шампанского или пива – зачастую там оказывается гремучая смесь одного с другим, когда команды увозят кубок со льда в раздевалку.

Выпить из Кубка Стэнли – обряд для каждого чемпиона, а зачастую и для его друзей с членами семьи. Как правило, необходимо три человека, чтобы осушить чашу.

Уортон решил, что Константинову будет полезно отхлебнуть из кубка. И он был абсолютно прав. Когда Притчард приехал с трофеем, Уортон попросил медсестер принести ему яблочный сок, которого в больницах всегда в избытке. Он взял восемь пакетов и наполнил чашу до краев. Владди сидел в чуть приподнятом положении и внимательно за всем наблюдал. Помощник главного тренера Дэйв Льюис подошел с другого края кровати. Вместе с Уортоном они наклонили Кубок Стэнли ко рту Владимира, и он начал пить.

– Он выпил все до дна, – уверяет Уортон. – Ни капли не пролил. А потом широко улыбнулся.

* * *

Спустя почти два десятка лет Сергей Федоров все так же четко помнит свой телефонный разговор с полицией. Он не забыл холодный деловой тон на другом конце провода, который сообщил ему про аварию. И эта рана до сих пор не зажила.

– Я очень не люблю разговаривать на эту тему, – сказал он мне в офисе ЦСКА. – Я знал, что ты меня спросишь об этом. Но я не хочу об этом разговаривать. У меня близкие друзья пострадали в этой аварии. Я не хочу возвращаться к тем неприятным воспоминаниям. Прости меня, но эта рана еще не зажила. Наверное, она никогда не заживет.

Однако места аварии Федорову было никак не избежать. Он как минимум дважды в день проезжал мимо него по дороге на «Джо Луис Арену» и обратно. Он видел, как болельщики даже несколько недель спустя продолжали ставить там свечи.

– Именно поэтому мне даже сейчас тяжело об этом говорить, – объясняет он. – Да, никто не погиб. Но двое парней очень серьезно пострадали. Мы уже никогда не сможем вместе радоваться жизни, как обычные люди.

* * *

Сергей Мнацаканов всегда улыбался. Его легко было рассмешить, а потому после аварии на него