Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Кит Гейв

– Тут только твоего автографа не хватает.

Расстроившись, что они уже уезжают, Шэнахен расписывался на свитерах, не оставляя попыток их уговорить.

– Я им все твердил: «Да ладно, может останетесь?» А они мне отвечали: «Нет, нет, нет. Мы и так слишком много кутили на этой неделе. Мы слишком устали». А потом они уехали.

Последние гольфисты вернулись с лужайки примерно в половину девятого вечера. Среди них были физиотерапевт Джон Уортон и помощник массажиста Тим Эбботт, которые весь день таскали Кубок Стэнли по полю. Трофей был главной звездой дня. У некоторых лунок игроки наливали в него пиво и так утоляли жажду. У других лунок кубок осторожно клали на зеленый ковер, чтобы игрокам было проще целиться.

В ресторане гольф-клуба опустели тарелки, и все начали строить планы на дальнейший вечер. Даррен Маккарти позвонил татуировщику. Вместе с Аароном Уордом, Уортоном, Эбботтом и еще парой человек они собирались разукрасить свое тело изображениями Кубка Стэнли с логотипом «Ред Уингз». Другие игроки решили остаться поиграть немного в карты и потом присоединиться к остальным. Для новоиспеченных чемпионов, которые отмечали свое вечное братство, выгравированное в серебре, вечер лишь начинался. Они были расслаблены, сияли от счастья. Их ничто не беспокоило.

И тут зазвонил телефон Федорова. Было без нескольких минут десять вечера.

– Сергей внезапно передал трубку Стиву Айзерману, – вспоминает Шэнахен. – На нем не было лица. В комнате стало тихо. Игроки недоуменно переглянулись, заволновались. Федорова наперебой начали спрашивать: «Что случилось?»

* * *

В зависимости от маршрута от гольф-клуба до дома Осгуда, где были припаркованы машины игроков, ехать тридцать-сорок минут. В конце пути лимузин мчал трех русских на юг по широкому проспекту, проходившему через роскошные районы к северу от Детройта. Они подкатывали к улице Сикстин Майл, а значит, были примерно в двадцати пяти километрах от того места, где всего три дня назад более миллиона людей приветствовали их на чемпионском параде, когда они проезжали с Кубком Стэнли на красных «Мустангах» с откидным верхом.

Роскошный алебастровый седан был всего в минуте от центра Бирмингема, когда Фетисов почувствовал, что их начало заносить на другие полосы под углом примерно в 45 градусов. Одновременно машина набирала скорость.

«Что он делает?» – подумал Фетисов, уставившись на водителя.

А затем закричал:

– Эй! Эй! ЭЙ!

Трое пассажиров, двое из которых были спортсменами мирового уровня с невероятной силой, выносливостью и координацией, были абсолютно беспомощны, когда их лимузин на большой скорости перескочил три полосы, вылетел с трассы и врезался в крепкий старый клен.

– Все произошло так быстро, – вспоминает Фетисов. – Вижу, что сейчас что-то произойдет, и вот у меня уже вся жизнь перед глазами проносится…

Восьмилетний мальчик стоит десять часов в очереди, чтобы провести на льду пару минут в надежде пройти в состав команды хоккейной школы ЦСКА… Он возвращается через год и, наконец, проходит в состав… Вот он уже стал молодым человеком и представляет свою страну на Олимпиаде, но едет домой после позорного поражения в матче, который окрестили «Чудом на льду»… Золото чемпионата мира, два золота Олимпиады… Вот он уже муж и отец… Свобода… Детройт… Товарищи… Кубок Стэнли…

– А потом был сильный удар. Вот такой, – продолжает Фетисов и щелкает пальцами.

Затемненные стекла разбились при столкновении, металл смялся, словно салфетка, а передняя часть автомобиля внезапно оказалась в роскошном салоне. Люди и мусор катапультировались вперед, а водитель уткнулся лицом в подушку безопасности. Эта симфония стала саундтреком к воспоминаниям Фетисова. Ничто не ускользнуло от его слуха, даже когда его кинуло вперед.

БАХ!

Наступила тишина, не считая хрипения, тиканья и кряхтения глохнувшего мотора, прерываемого стоном дерева, которое потом упало на землю, обнажив корни перед сложившимся в гармошку автомобилем.

Праздник, которого ждали сорок два года, закончился в одну секунду. Он длился шесть дней, а затем на смену пришла темнота.

* * *

Новость об этом разлетелась быстро. В гольф-клубе Федоров передал трубку Айзерману и повернулся к остальным партнерам по команде.

– Произошла авария, – сказал он, пояснив, что ему позвонили из окружного полицейского участка.

Никто не сказал ни слова. Вместо этого все собрались вокруг капитана, который заткнул одно ухо пальцем, чтобы ему не мешал шум.

– Мы не слышали, что говорил звонивший. Но Стив спрашивал его: «Слава? Владди? И Натса?» – делится Шэнахен. – Так что мы понимали о ком идет речь. А потом он спросил: «Натса умер?» На этих словах мы все побледнели. «А Владди выживет?»

Про Кубок Стэнли, который еще минуту назад был центром Вселенной, все уже позабыли. Никто не обращал на него внимания. Он отошел на второй план.

– Я сейчас даже не вспомню, где он стоял. Честное слово, я понятия не имею, – уверяет Уортон, который провел с трофеем весь день. Все были ошарашены.

– Мы не могли в это поверить, – продолжает Лидстрем. – Мы думали… мы думали, этого не может быть. Мы только что выиграли Кубок Стэнли. Все сделали правильно. Мы подошли ко всему ответственно. Как такое могло произойти?

Айзерман положил трубку и быстро ввел всех в курс дела. Пострадавших отправили в госпиталь Уильяма Бомонта в находившемся неподалеку от места аварии городке Роял Оук. Он и сам туда сейчас выдвигался.

– Тебе стоит поехать со мной, – сказал он, обратившись к Уортону. – Ты же физиотерапевт. Ты там нужен.

Игроки быстро разошлись и расселись по лимузинам. Все отправились в госпиталь. По дороге Айзерман позвонил Ларионову в надежде узнать дополнительные подробности.

– Игорь, что-то случилось с нашими русскими ребятами. Ты можешь попробовать дозвониться до Славы, Владди или Сергея Мнацанакова и узнать, в чем дело?

– Что случилось? – спросил Ларионов, который весь вечер провел дома после того, как отвез дочерей в бассейн.

– Авария какая-то.

Ларионов по очереди позвонил всем своим русским одноклубникам на мобильный телефон. Никто не брал трубку.

Тем временем его жена Елена включила телевизор. Про аварию уже сообщали на всех местных каналах. Скоро о ней заговорят и во всем мире.

* * *

Слава Фетисов до сих пор вздрагивает, вспоминая те события.