Пираты Драконьих гор (дилогия) - Олег Еремин

Занятие, полезное, но довольно нудное. А, главное — почему Лайана так решила? Пиратка таинственно отмалчивалась и уходила от ответа. Наконец Талисе, которая вкралась в доверие к пиратской атаманше, удалось узнать, что та планирует дать лицеистам работу на грузовом корабле, летающем между Центром Мира и пиратскими базами. Но тогда, зачем учить язык абордажникам? Что-то здесь не так, и Лайана опять темнит.

Вообще Лайана вызывала у Чиируны смешенные чувства. Пиратка была невероятно сильной и опасной личностью. Это как быть запертым в клетке с огромной сытой горной кошкой. Да, она валяется и громко мурчит, но кто поручится, что в следующий момент зверюга не захочет проиграться с тобой? Так же и здесь.

Единственной отдушиной в однообразно неприятном существовании были утренние тренировки. Так хорошо было подвигаться, сбросить накопившийся негатив в поединках с кем-нибудь из ребят. Чиируна выкладывалась по полной. Заучивала стойки, удары, блоки, которые показывала всем Лайана, спаринговалась поочередно с каждыми из абордажников. Чаще всего это были Трорвль и Эртль. С ними было проще всего, и не только драться, но и просто общаться. Трорвль спокойный и рассудительный, правда немного замкнутый и слегка угрюмый, но не настолько, как Сониорн. А Эртль — просто душка. Вот с ним Чиируна забывала о плохом. Столько позитива и ясного светлого отношения к жизни! Ну и, конечно, Талиса. К сожалению, они разговаривали теперь не так много, как хотелось бы Чиируне, но даже этого хватало, чтобы мир становился не таким грустным местом.

Вспомнив о подруге, Чиируна улыбнулась. Студеный воздух, яркие звезды, и полотнища туманностей, черные громады гор, окруживших последок, успокоили девушку. Чиируне вновь захотелось спать и она вернулась в душное тепло домика, разделась, забралась на свою лежанку и, завернувшись в одеяло, уснула.

Глава 6. Тревога

Утро 21.02.О.995 База повстанцев, горы Западного Арлидара

А мне вот Лайана нравится! Я даже знаю почему. Она похожа на Чиируну, на повзрослевшую Чиируну. Странно, да? Казалось бы, у них нет ничего общего. Внешность почти противоположная. Чиируна — тоненькая и стройная, быстрая и немного слишком порывистая в движениях. Типичный подросток. Лайана, тоже стройная, но со взрослой женственной закругленностью. Довольно широкие бедра, не плотное, но и не худощавое телосложение, грудь даже побольше, чем у меня, хотя я на свою не жалуюсь. Правда, нам обоим далеко до Каларины.

Эх, вот вспомнила ее и взгрустнула. Наверное, хорошо, что она умерла мгновенно и сразу. Понимаю, что так говорить нельзя. Но она бы не выдержала того, через что нам пришлось пройти.

Ладно, хватит о печальном, вернемся к сравнению.

Черты лица у Чиируны резковатые и очень четкие, а у Лайаны такие заглаженные, мягкие. Цвет волос темно серый против светлого с рыжинкой, глаза у моей подруги карие, а у пиратки зеленые. Голос у Чиируны звонкий, высокий и звучный, а у Лайаны бархатистый и певучий.

А характеры… Впрочем о том, какая на самом деле Лайана судить трудно. Но мне кажется, что под слоем из масок, которые она постоянно меняет, спрятана очень приятная личность.

Вот только думаю так лишь я одна. Всем нашим заместитель адмирала пиратов не приглянулась.

Котиберну и Люфану не понравилось, как жестко она с ними обошлась на допросе, дав понять, что они никто и никаких прав что-то требовать у пиратов не имеют. Сониорн ее просто не переваривает. Он считает ее двуличной и опасной. Совершенно справедливо считает, между прочим. Тиотерн… После беседы с Лайаной я начинаю задумываться, а нет ли у него оснований чтобы ее бояться? А еще ребят возмутило, что их судьбой распоряжается женщина, будь это сам адмирал или кто-то из пиратов, они бы это легче перенесли. И это арлидонцы. Представляю, как бы встал на дыбы Данго Ферици! Для пиккури женщины — это существа второго сорта. А словосочетание «женский ум» вызывает только насмешки. Но ведь это не так! Взять хотя бы Чиируну! Да и я, не буду слишком скромной, поумнее многих, не даром была одной из лучших курсанток в лицее. Так что зря парни так думают.

Но и Чиируне Лайана не нравится. И вот тут, думается мне, дело как раз в похожести. Таким сильным личностям трудно друг с другом общаться. Это как с Фаборией, у которой с моей подругой тоже были очень непростые отношения.

Пожалуй, единственным исключением из всех и моей союзницей является Лалиша. Она заявила: «Мировая баба! Как она мужиков гоняет!» с таким восторгом и чуть ли не обожанием в голосе, что никто даже не попытался ее разубедить.

Но лично у меня к Лайане есть очень большая претензия. Конечно, приятно, что именно меня она посвятила в свои опасения, но это меня словно отравило. Я начала приглядываться к ребятам, и даже к Лалише с Чиируной. Внимательно и с подозрением. И в какой-то момент почувствовала, что становлюсь самой себе противна. Нельзя сомневаться в друзьях! Да еще и делать это тайно. Именно так я и сказала Лайане спустя декаду, после нашего с ней первого разговора.

— Да, это очень сложно, — подтвердила пиратка. — Но возможно.

— Я так не могу! — ответила я с вызовом.

— Вижу, — с печальной улыбкой согласилась Лайана. — Но ведь все равно будешь об этом думать и мучиться.

Я понурилась и тихо спросила:

— А как это получается у вас? Подозревать и следить даже за теми, кого любите?

— Я в детстве научилась одному приему, — тихо и неторопливо заговорила атаманша. — Отделять частичку себя. Своей души. Холодную и бесстрастную частичку, которая смотрит на меня со стороны и все замечает, но ничего не делает. Очень важно, чтобы она только следила, и никогда по своей воле не пыталась взять власть над тобой. Иначе ты превратишься в циничную сволочь. Решать должна только ты, теплая и умеющая любить. Но иногда, когда надо сделать то, что противно, но необходимо, я переношусь в эту холодную и жестокую «я». И совершаю то, что требуется. А потом говорю себе: «это была не Лайана» и задвигаю воспоминание об этом на чердак своей памяти. Там на пыльном чердаке очень много чего хранится. На жизнь десятка подонков и убийц хватило бы. Но это была не Лайана.

Я смотрела на нее даже с некоторым ужасом.

— Я так никогда не смогу! — вырвалось у меня.

— Знаю. И это хорошо. Но попробуй научиться выделять из себя внутреннего наблюдателя. И просто спихни ему ту заботу, которой я тебя нагрузила. Спихни и забудь.

— Я попытаюсь, — с сомнением ответила я.

И действительно попробовала. Но без особого результата. Все-таки я, это я — Талиса Канода. И никто другой. Меня всего одна. Единственное, что я сделала, это постаралась больше ни за кем не шпионить и не зацикливаться на подозрениях. Ну, то есть слежу-то я всегда и за всеми. Еще до лицея этим страдала, а уж на первом курсе так вообще стала мастером наблюдений за классом из своего уголочка.

Так что даже непроизвольно я подмечала многое. И то, что Сониорн смотрит на пиратов с неприязнью, а иногда и чуть ли не с ненавистью. И то, как Тиотерн изо всех сил стремится побыстрее превратиться в одного из них. И как Лалиша давно уже влилась в коллектив горянок-поварих и завела кучу знакомств среди пиратов, особенно молодых. И даже как мучается и переживает Чиируна. Впрочем, у нее уважительная причина.

И, кстати о Тиотерне. Интересно, а что он позавчера делал в лесу к югу от базы? Незадолго перед закатом я заметила, как он возвращается из леса. И явно старается, чтобы этого никто не приметил. Наверное, именно потому я и обратила на это внимание. А еще потому, что я помимо собственного желания за всеми наблюдаю.

В общем, я чувствую, что постепенно превращаюсь в параноика. И мне это совсем-совсем не нравится!

Сегодняшний день начался как обычно. Я выбралась из-под уютного одеялка и, ежась, принялась одеваться. Лицейская форма совсем истрепалась. Юбка по подолу разлохматилась, на куртке пара заплаток. Гольфы вообще не пережили поход — к концу его были все дырявые и такие грязные, что угадать их родной белый цвет никто бы не сумел. На базе я их отстирала, заштопала, но носить эти страшилища к счастью не пришлось. Пираты снабдили нас холщевыми штанами. Чиируна и Лалиша так в них и ходят, а я из принципа надеваю сверху юбку. Вид от этого у меня весьма странный. Ну и ладно. Мы за время похода и проживания в одной комнате с мальчиками совсем перестали их стесняться. Ну, почти. Я все равно стараюсь как можно быстрее натянуть штаны и блузку, не люблю, когда на меня смотрят, пока я в одном топике и панталонах. Особенно Люфан и Котиберн, которым я ничего не простила.

На плечи я накинула теплый плащ, и вышла в морозное утро. Сол еще не вышел из-за гор и в тени, накрывающей лагерь было совсем зябко. Ежась и даже попискивая, я пробежалась до ручейка, протекающего невдалеке. Вернее, за кустики, которые чуть дальше, а потом вернулась и, фыркая, умылась студеной водой.