Полночь в саду добра и зла - Джон Берендт

– О! – воскликнула Лавелла. – Это так чудесно! Вы, наверное, много путешествуете?

– В путешествиях есть своя прелесть, – согласилась с девушкой Шабли. – Видишь эту маленькую сумочку? Я купила ее в Лондоне.

– О, как это прекрасно!

– Туфли я купила в Риме, а… ну-ка посмотрим… перчатки – в Париже, а платье я сшила в Нью-Йорке.

– Черт! – вскричала Лавелла. – Мы уже восхищались вашим платьем – оно просто замечательное.

– И ты, моя радость, тоже можешь иметь такие платья, если научишься правильно играть в свои карты.

– Я начну копить деньги прямо сейчас! – решительно заявила Лавелла.

– Э, нет! – Шабли погрозила девушке пальцем. Так это не делается. Никогда не трать заработанные своим тяжким трудом деньги на платья и аксессуары. Для этого рядом с тобой должен быть мужчина! – Шабли снова положила ладонь на плечо Филипа. – Тебе надо поговорить со своим парнем – как его зовут, Грегори? – который отказался прийти сюда. Пусть он потрясет кошельком и купит тебе платье и украшения.

– Я могу поговорить, – печально усмехнулась Лавелла, – но вряд ли из этого что-нибудь получится.

– Тогда тебе придется доставать все это барахло так же, как в свое время это делала я – воруя в магазинах.

Прежде чем Лавелла опомнилась и нашла, что ответить, Шабли взяла Филипа под руку и повела его на середину зала.

– Прости меня, Деловая Мисс, – проговорила Шабли, – но нам с Филипом хочется растревожить это сонное царство.

Первой моей мыслью было бежать, прежде чем Шабли расскажет всем, что я более или менее ответственен за ее появление здесь. На лице ее появилось какое-то дьявольски соблазнительное выражение, она прижалась к Филипу, и они закружились в танце. Они двигались, словно одно целое – это был даже не танец – они извивались, как чудовищное животное в такт музыке. Отблески камней, сиявших в свете люстр, освещали разноцветными бликами лицо Шабли – оно было словно в огне. Я узнал платье с разрезом сзади, которое мне как-то раз пришлось застегнуть в «Пикапе». Теперь сквозь этот разрез при каждом резком движении мелькали то голень, то бедро, то ягодица.

Пока выходки Шабли были не замечены присутствующими, но я сомневался, что это неведение продлится долго, судя по тем фортелям, которые она начала выкидывать. Я встал и начал бочком пробираться к выходу, но на свою беду тут же столкнулся нос к носу с приветливым доктором Кольером.

– Вот вы где! – воскликнул он. – А я вас давно ищу! Как вам понравился менуэт?

– Он был поразителен, – ответил я, – и мне хотелось бы от души поблагодарить вас за приглашение. Это было щедрым подарком с вашей стороны. Я превосходно провел время…

Доктор Кольер крепко взял меня под руку и огляделся.

– Я хочу познакомить вас с человеком, который научил их так танцевать. Он старший преподаватель физкультуры в Саваннском государственном колледже. Джон Майлс. Он же научил их танцевать вальс. Что-то я его не вижу… Но не беда, мы найдем его позже.

У меня снова появился реальный шанс улизнуть и смертельно обидеть милейшего доктора Кольера или оказаться впутанным в какую-нибудь неизбежную denouement[24] Шабли. Я направился в ближайший к двери бар поразмыслить, что делать дальше. С этого наблюдательного пункта хорошо просматривался танцевальный зал, и до выхода рукой подать. Успокоившись, я заказал двойной скотч.

– А мне яблочный шнапс! – произнесла Шабли, неожиданно материализуясь рядом со мной. Она тяжело дышала и отирала лицо салфеткой.

– Куда ты дела своего друга Филипа? – спросил я. – На нас наехала его сестра. – На лице Шабли отразилось глубокое отвращение. – Но это не страшно, сладкий, я с ней еще посчитаюсь. Да и не нужен мне этот Филип. Куколка уже положила глаз на пару других кавалеров. Сейчас я согрею свое нутро парой капель, и сама наеду на кого хочешь.

Бармен поставил перед ней стакан с шнапсом. Она выпила его одним духом и закашлялась. Глаза Шабли горели. Она оглядела зал, и губы ее сложились в злобную усмешку.

– Тичик, точик, тачик… поймай кавалера за пальчик. Так поют маленькие детки? Так? Я правильно помню? Эй, мистер шофер, ты меня слушаешь?

– Извини, Шабли, – решился я, – но ты напрасно устраиваешь здесь эту кутерьму.

– У-у, ты никак сердишься на меня, бэби? Ты становишься умным, когда злишься, малыш. Но Куколку сегодня обуяла спесь, а самое спесивое место в Саванне сегодня – здесь. Вот почему Куколка примчалась сюда.

– Не будем спорить, – сказал я. – У меня нет ни малейшего намерения оскорблять и обижать этих людей, но, если ты хочешь и дальше выкидывать свои фортели, держись от меня подальше. Однако самое лучшее для тебя – уйти, пока ситуация не вышла из-под контроля. Ты уже получила удовольствие, зачем его разрушать?

– Удовольствия только начались, мой сладкий.

– С меня вполне хватит и этого, – промолвил я. – Я ухожу.

– Ну нет, малыш, ты никуда не пойдешь, потому что, если ты и правда это сделаешь, то я так ославлю тебя перед всей честной публикой, что мало не покажется. Я подойду к тому старичку, с которым ты только что так мило беседовал, и поведаю ему, что это ты привел меня сюда, что я жду от тебя ребенка и что ты вышел, чтобы дождаться меня.

От такой перспективы у меня на голове зашевелились волосы. Я всерьез воспринимал склонность Шабли к драматическим эффектам и не мог просто проигнорировать ее угрозу.

– Это тебе за то, что ты отказался взять меня с собой, – пояснила она, придвинувшись ко мне. – Но если ты будешь пай-мальчиком, то обещаю тебе ничего такого не говорить.

– Но веди себя прилично, Шабли, – взмолился я.

– Я постараюсь, мой сладкий, хотя это будет нелегко. Когда я вижу таких ребят, со мной происходит какое-то сумасшествие, а их здесь так много… Ты только посмотри. – Она оперлась на локти и обвела взглядом зал. – То, что ты видишь, называется «черным светом». – А знаешь ли ты самую страшную тайну «черного света»? Так вот: чем ты белее, тем выше ты поднимешься в нем, в этом обществе.

– Но не все дебютантки светлые, – возразил я. – На мой взгляд, у них очень разные оттенки кожи.

– Они могут выбирать дебютанток с любым цветом кожи, какой им нравится, – огрызнулась Шабли, – но это ничего не меняет. Добившиеся успеха черные мужчины женятся только на девушках со светлым оттенком кожи. Это придает таким мужчинам высокий статус. Черный может быть прекрасным человеком, но лучше всего быть белым, если хочешь чего-нибудь добиться в этой жизни. Ты сам еще этого не понял? Я не имею ничего против светлых негров, это не их вина, что они светлые, но именно цвет заставляет их держаться вместе. Ты можешь увидеть их в Епископальной церкви святого Матфея на Уэст-Брод-стрит. Это великосветская черная церковь в Саванне. У входа там есть гребень, и люди говорят, что, если ты проведешь им по волосам и не сломаешь ни одного зубчика, тебя пустят в храм, но только в этом случае. Светлокожие черные сидят там на передних скамьях, а те, что потемнее, – на задних. Это правда, мой сладкий. Раньше так было в автобусах. Видишь ли, когда дело касается предрассудков, то черные ни в чем не уступают белым, поверь мне. Все это, конечно, ерунда, но, когда я вижу, как черные начинают подражать белым, во мне просыпается злой ниггер. По лицу Шабли скользнула хитрая усмешка. Она бросила на меня соблазнительный взгляд, жеманно склонив голову к плечу.

– Держи себя в руках, – предостерег я.

Шабли заказала еще один яблочный шнапс и залпом выпила его.

– Разговор окончен, малыш. Куколке пора поиграть с мальчиками.

Шабли скромно прошла в середину танцевального зала и похлопала по плечу первую же дебютантку, которая попалась на ее пути. Девушки обменялись любезными улыбками, и дебютантка уступила Шабли своего партнера. Через мгновение Шабли уже положила голову на грудь кавалера. Я наблюдал за ней из бара; мое волнение несколько улеглось после двойного скотча. Через несколько минут Шабли оставила своего партнера и разбила еще одну танцующую пару. Следующие полчаса она проделывала этот маневр несколько раз, выбирая самых красивых молодых людей. При этом она не забывала о чувствах дебютанток. «Какое красивое платье!» – говорила она всякий раз, отбивая очередного мальчика. Рот Шабли не знал устали, как и ее тело. Она нашептывала что-то на ухо своим кавалерам, не забывая при этом посудачить с девушками.

В час ночи танцы кончились, и буфет закрылся. Шабли успела наполнить свою тарелку яйцами и сосисками и теперь, когда люди стали рассаживаться по своим местам, принялась за поиски свободного стула. Я сразу заметил, что она медленно, но верно продвигается в моем направлении. Наклонившись, она подхватила где-то свободный стул и потащила его к моему столу. Подойдя к двум матронам, сидевшим напротив меня, она втиснулась между ними. Матроны предупредительно подвинулись, освобождая для Шабли место.