Полночь в саду добра и зла - Джон Берендт

Доктор Кольер воздел руки к небу и снова рассмеялся.

– Сам не знаю! Должно быть, я видел менуэт в кино, и танец запал мне в душу. Мы нанимаем струнный квартет, и он играет менуэт из моцартовского «Дон Жуана». Это целый спектакль! Я хочу пригласить вас на наш бал в качестве моего личного гостя, тогда вы все увидите своими глазами.

– Оооо, малыш! – проворковала Шабли, когда я сообщил ей, что собираюсь на бал чернокожих дебютанток. – Возьми меня с собой как свою спутницу, сладкий!

Мне надо было приложить много усилий, чтобы вообразить более идиотский, faux pas,[23] чем появление на балу под руку с черным трансвеститом. Мне надо было быть незаметным, и я твердо решил идти один.

– Мне очень жаль, Шабли, – сказал я, – но, боюсь, что это невозможно.

Сама Шабли не видела ничего вопиющего в идее сопровождать меня на столь целомудренное событие, как бал дебютанток.

– Обещаю не вгонять тебя в краску, бэби, – умоляюще произнесла она. – Я не буду дергаться и неприлично танцевать. Никакого такого дерьма не будет. Клянусь. Весь вечер я буду Леди Шабли – только ради тебя, бэби. О, я никогда не была на настоящем балу. Возьми меня, возьми меня, возьми меня.

– Этот вопрос не обсуждается, – отрезал я. Шабли обиженно надула губки.

– Я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что я недостойна водиться с этими чернозадыми задаваками.

– Так я вообще не думал, – возразил я, – но уж коль ты об этом заговорила, то должен сказать: из того, что я слышал, можно заключить – все дебютантки очень воспитанные молодые леди.

– Да ну? – Шабли лукаво посмотрела на меня. – И что это значит, да будет мне позволено спросить?

– Во-первых, никого из них не привлекали за мелкие кражи в магазинах.

– Значит, они очень ловко это делали и не попадались, мой сладкий. Хотя, конечно, они могут и не знать, где вообще находятся магазины. Я серьезно. Ты что, действительно хочешь убедить меня в том, что ни одна из этих двадцати пяти сучек ни разу не украла лифчик или пару колготок. Ну нет, на таких вещах меня не проведешь. Что же еще в них хорошего, в этих золотых леди?

– Они все учатся в колледжах, – сказал я.

– У-гу… – Шабли внимательно рассматривала свои ногти.

– Они добровольно помогают общине.

– У-гу.

– Они регулярно ходят в церковь и пользуются хорошей репутацией.

– Ммммм…

– Они не болтаются по отелям и барам.

– Малыш, ты начинаешь действовать мне на нервы! Теперь ты еще скажешь, что их регулярно проверяют, чтобы убедиться, что они – девственницы.

– Шабли, я знаю только одно – у этих девушек безупречная репутация. Это действительно легко проверить. Никого из них ни разу не доставляли в полицию за «предосудительное поведение».

Шабли искоса взглянула на меня. – Ты уверен, что эти девушки – черные? – Конечно.

– Тогда они все – безобразные уродины.

– Нет, Шабли, они очень хорошенькие.

– Может быть, но, когда мне захочется посмотреть на кодлу монашек в белых платьицах, я оторву задницу от стула и пойду в церковь. Зачем мне тогда идти на этот бал? Так что можешь забыть о своем приглашении, сладкий, я никуда не пойду.

– Ну вот мы и договорились, – заключил я.

Двадцать пять дебютанток были отобраны из пятидесяти заявленных кандидаток. Некоторые девушки отклонили предложение из-за отсутствия интереса, некоторые из-за недостатка средств – участие в бале стоило кандидатке 800 долларов: вступительный взнос, цена платья, проведение приемов и накладные расходы. Первое собрание будущих дебютанток состоялось в «Кволити Инн», где их приветствовали члены Дебютантского комитета «Альфы» и ознакомили с программой на ближайшие месяцы подготовки к балу.

Дебютанткам предстояло провести по десять часов на общественных работах или написать десятистраничное сочинение на заданную тему. За четыре занятия им предстояло освоить классический менуэт. Затем группе девушек придется провести формальный прием, на который надо будет пригласить всех дебютанток, их родителей, сопровождающих кавалеров и членов Дебютантского клуба «Альфы». Центральным моментом подготовки должна будет явиться «Неделя очарования». Жены членов «Альфы» – «алфавитки» начнут учить девушек приличным манерам и правилам хорошего тона – как подготовить званый вечер, разослать приглашения, накрыть стол, представить друг другу гостей и написать благодарственные открытки. Потом начинались занятия, посвященные правилам поведения за столом (Намазывайте маслом только тот кусочек хлеба, который собираетесь отправить в рот… Если какой-то кусок упал на пол, не поднимайте его сами – позовите официанта… Если в рот попал хрящик или косточка, достаньте его с помощью вилки или ложки, а не пальцами). Дебютанток учили и начаткам красноречия (Избавьтесь от привычки употреблять на каждом шагу словечки типа «ну» и «ага»). Обучали дебютанток и хорошим манерам (Не вскакивайте с места – поднимайтесь плавно), учили правильно сидеть (Ноги держите прямо, можно скрестить их в лодыжках, но ни в коем случае не класть ногу на ногу), ходить, как ходят настоящие леди (Спина прямая, плечи развернуты, руки свободно вытянуты вдоль тела, ни в коем случае не покачивать бедрами).

Был набор обязательных критериев отбора и для мужского эскорта. Вкратце они сводились к двум требованиям: обучение в колледже или прохождение военной службы после окончания средней школы и отсутствие судимостей. Быть эскортом – задача не из простых.

Парни рассматривали нахождение в эскорте скорее как обузу, чем как честь. Им приходилось посещать школу танцев, учиться носить фрак и бывать на вечеринках, где число пожилых дам подчас превышало число молодых людей. Нередко бывало, что отобранные молодые люди отказывались участвовать в эскорте и их приходилось заменять теми, кто не имел права отказываться старшими братьями дебютанток или сыновьями членов «Альфы».

В назначенный день, ровно в полдень, двадцать дебютанток прибыли в отель «Хайетт ридженси», чтобы переодеться в привезенные ими бальные платья. Девушки поднялись в раздевалку, и, приведя себя в порядок, спустились в бальный зал, где их ждали отцы и эскорт для репетиции вальса и менуэта.

Бал «Альфы» был, конечно, гораздо скромнее, чем «Котильон», назначенный на следующий день: будет два платных бара вместо пяти открытых; завтрак вместо завтрака и обеда: да и украшен зал будет намного скромнее. Тем не менее, событие это не осталось незамеченным. Когда девушки спустились в зал, к дверям прилипли кучки любопытных, привлеченных необычным зрелищем – юными чернокожими девушками, одетыми в белые бальные платья. Один из таких любопытных, мужчина в сером костюме и коричневых туфлях, обратил всеобщее внимание на напитки, которые распаковывали в дальнем конце зала.

– Нечего себя обманывать, – произнес он с видом знатока, – черные пьют лучшие напитки, чем мы, белые «Девар», «Джонни Уокер», «Сигрэм», «Хеннесси». Очень дорогостоящие напитки. У меня есть на этот счет своя теория.

Взявшись левой рукой за локоть правой, в которой он держал трубку, мужчина повернулся всем корпусом сначала вправо, потом влево, чтобы убедиться, что стоявшие рядом люди обращают на него достаточное внимание. После этого он выпустил изо рта клуб дыма и поделился с присутствующими своей доморощенной теорией.

– Вы помните, что когда на олимпиаде в Мехико черные атлеты завоевали массу медалей, они, стоя на пьедестале почета, вскидывали вверх кулаки – приветствие их организации «Власть – черным»? Так вот, именно с тех пор черные в Саванне начали пить виски «Девар», джин «Сигрэм» и смирновскую водку. Если вы посмотрите на эти бутылки, то увидите на них множество медалей. Черные стали после олимпиады идентифицировать себя с медалями и поэтому выбрали именно эти сорта. В это же время они начали пить коньяк «Хеннесси», на этикетке которого изображена рука, сжимающая жезл – это очень похоже на черное приветствие. Джонни Уокер – человек, носящий бриджи и высокую шляпу, – ассоциируется у черных с благополучием и богатством. Все дело в символах на этикетках. Лучшее доказательство тому – алкогольные пристрастия черных, которые поменялись после введения интеграции в школах. Они начали пить виски «Тичерз», на этикетке которого изображен профессор с грифельной доской. Черные тянутся к символам. Во всяком случае, я понимаю это именно так.

К девяти часам обширное фойе отеля начало наполняться прибывающими гостями. Крутой длинный эскалатор поднимал нескончаемый поток одетых в строгие костюмы чернокожих пар на второй этаж, где располагался бальный зал, вознося гостей над пальмами, растущими в кадках на первом этаже. Струнный квартет играл камерную музыку, четыреста гостей начали рассаживаться за столы, расставленные вокруг танцевального подиума. За одним из столов гости, зная, что обеда не будет, дождавшись, когда приглушили свет, достали привезенные с собой закуски и принялись за еду.