Иллюзия обмана - Илона Романова

Шло время. Незаметно Лоз окреп и расселился по всему необъятному простору Империи. Теперь ползучему, развоплощённому злу ничто не мешало и не угрожало… Тогда в извращённом уме Конвентуса зародилась мысль о том, что на сударбский престол должен взойти Бессмертный. Круг замкнулся: Йокещ стал править страной, Конвентус — Йокещем, Лоз — Конвентусом. Вероятно, именно тогда он и потерял на время бдительность. Воспользовавшись этим, вернулись дюки. А вскоре то тут, то там стали появляться волшебники и волшебницы, которым удавалось обойти Квадру… Лоз понимал, что ещё немного — и сударбцы вспомнят, кто они на самом деле, и тогда всерьёз возьмутся за тех, кто посягнул на их свободу памяти и право знания. Пришлось Рассыпавшемуся затаиться. На долгое время.

А потом… Такого подарка Лоз даже не мог ожидать — вопреки всем правилам, растолкав других претендентов, на Сударбский Престол взобрался сильный и безжалостный Арнит. Считается, что, карабкаясь по ступеням власти, узурпаторы не выбирают средств, этот — выбирал. Изощрённо и тщательно. Он безо всяких подсказок уничтожил Конвентус, сам не подозревая, что тем самым расчищает не только свою дорогу к трону, но и подпускает Рассыпавшегося к себе так близко, как только можно. Осталось научиться манипулировать неуправляемым Императором. Рассыпавшийся уже представлял, как по Империи поползёт въедливый, как ядовитый сок оньрека, слух о том, что не было никаких Творящих и Хранящих, а был, есть и будет лишь он — Лоз…

Что касается Арнита… Конечно, он был подлым, заносчивым, разрушавшим себя и многое вокруг волшебником. Но всё-таки он был человеком, а соответственно чувствовал боль, имел желания и слабости. Даже любил… когда-то. Поэтому он боялся Лоза и ненавидел его. В планы Сударбского Императора могло входить всё, включая бессмертие, но никак не превращение в слепого раба. Один шаг оставался до того, чтобы Арнит из Кридона научился сопротивляться Йокещу, одумался и стал бы Истинным Императором… Однако первый и последний шаги самые трудные. Арнит испугался. Остановился. А потом побежал по привычной уже дорожке ненависти и обиды. Так появился талисман для Цервемзы. Так были уничтожены дюки…

V

Чем можно заняться, чтобы хоть немного отвлечься от потери и не сидеть целыми днями, опустив руки, или не слоняться бесцельно из угла в угол? Наверное, чем-то простым и привычным, не требующим особого напряжения ума, но выматывающим физически. Вот и занялись. Никогда ещё амграманские дома не сверкали такой нездоровой чистотой, а сады, похоже, были подготовлены к наступающим холодам не только этого года, но и следующего. В Амграману за три дня вошла ветреная бесснежная зима, обещавшая обосноваться в этих краях надолго и всерьёз. Собственно, это была даже не зима, а так — предчувствие…

Но сколько ни выдумывай себе занятия — рано или поздно они кончаются. Вечера были пусты и неуютны. Всё та же компания собиралась в общем зале "Неудавшегося гладиолуса" — кто с рукодельем, кто с книгой, кто просто так… Брат Мренд — задумчивый более обыкновенного — лихорадочно работал, не прекращая своих занятий даже на время ужина.

В зале всегда было тепло, а вкусная еда и знаменитое вино несколько примиряли с жизнью. Тихие это были пиры — без шуток и пения. Первый кубок всегда выпивали по старому поминальному обычаю, один на всех, прошептав над ним имя ушедшего, а потом передавая дальше. Однако настоящей болью отзывались в сердцах лишь имена Никуцы и Превя. Хаймер даже поймал себя на странном ощущении, что иногда продолжает безмолвное общение с Октом. Поэтому, принимая чашу, он никогда не говорил: "Прощай, Учитель!", только: "Здравствуй!"

…Время шло и делало своё дело. Горе стало утихать. Надежды — таять. Вечерние посиделки в "Гладиолусе", поначалу объединявшие всех, превратились в ритуал. Цервемза оказался прав — они устали оплакивать дюков. Он ошибся в другом: коротать зиму в своей компании гораздо легче, чем в одиночку. Поэтому однажды установленная традиция не нарушилась ни разу. Только голоса у всех стали ровнее, да взгляды спокойнее… У всех, кроме брата Мренда.

Художник как будто обезумел. Он рисовал и рисовал. С самого раннего утра до позднего вечера. Без моделей и черновиков, но так уверенно, как будто ему удалось увидеть нечто крайне важное и требующее немедленного закрепления на бумаге. С наступлением холодов он окончательно перетащил нехитрое оборудование в общий зал и к себе наверх поднимался только глубокой ночью, уставший, но весь светящийся.

— Можно посмотреть? — однажды спросил слонявшийся без дела Волшебник, заглядывая другу через плечо.

И обмер.

— Ты сам понял, что нарисовал? — Кинранст схватил один из рисунков, внимательно вгляделся в изображение и начал бестолково носиться с ним по залу, то и дело задевая столы и смахивая с них неубранную посуду.

— Дюков, судя по всему, — тихо усмехнулся брат Мренд. — Полагаю, что это не великое открытие. Только знаешь что: если ты от полноты чувств сейчас превратишь "Неудавшийся гладиолус" в "Изувеченный" или "Разобранный по камушкам", Рёдоф нас живьём съест. И будет более-менее прав… А не съест, так продолжать наши традиционные посиделки на улице, да ещё в разгар зимы, согласись, не самая лучшая идея. Так что уймись и займись-ка чем-нибудь более толковым!

Кое-как утихомирив друга, Художник усадил его за стол и показал целую папку эскизов, подобных первому. Кинранст переглянулся с другом, и оба невесело улыбнулись, одновременно подумав, что ситуация повторяет легендарную историю сотворения дюков, только тогда ими двигал творческий азарт и надежда на то, что авантюра поможет несколько подправить сударбское прошлое и тем самым изменить к лучшему. Теперь, похоже, все надежды были сожжены последним Лучом. Или всё-таки нет?

Привлечённые необычной суетой, к их столику стали подходить и другие завсегдатаи "Гладиолуса". Пришлось Мренду устраивать вернисаж, расставляя свои творения на сдвинутых вплотную стульях.

— А где это они? — задумчиво спросила Сиэл, увидев незнакомые места.

— Точно не знаю. Кажется, это и есть Немыслимые Пределы. А та его часть, куда попали наши дюки — Тёмные Коридоры.

Кинранст не дал ему договорить и снова заметался по залу, не обращая внимания на звяканье падающих мелочей:

— Интересно знать, кто вообще здесь Волшебник? — бурчал он.

— Выйти-то оттуда они смогут? — спросил Хаймер. — Пусть не сейчас. Хотя бы со временем?

— Смогут. Только сначала будет похоронен оставшийся без могилы, потом получит воздаяние, равное своему преступлению, тот, по чьей вине дюки были вынуждены творить беззакония, — подала голос Римэ. — А ворота откроет Луч Правды, созданный людьми.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});