Кризис и Власть. Том I. Лестница в небо - Хазин Михаил Леонидович

Практик. Так и вспоминается гениальная цитата из Станислава Лема про диктатора, который умер, «по рассеянности перестав дышать».

Теоретик. Так что монархия — столь же переходная форма правления, как и олигархия с демократией. Более того, как мы увидим дальше, в долгосрочной перспективе (на протяжении многих поколений) более устойчивой формой Власти оказывается как раз олигархия. Но чтобы удержать и приумножить Власть, в любом случае нужно много работать, а не полагаться на устойчивость той или иной формы правления!

Вернемся к Аристотелю. Какие же он видит причины государственных переворотов и как рекомендует с ними бороться? Поскольку перевороты совершают люди, а люди в государствах разного типа имеют разные притязания, причины и рецепты зависят от государственного устройства. Рекомендации, полезные для демократии, могут оказаться смертельными для тирании (ведь превращение тирании в демократию — не что иное, как государственный переворот). Поскольку (по нашему глубокому убеждению) основная форма Власти — иерархия во главе с одним сюзереном, естественно начать с форм единоличного правления, монархии и тирании. И тут сразу возникает вопрос, ответ на который является еще одним выдающимся изобретением в теории Власти. Чем отличается монархия от тирании? Почему монарх (а особенно просвещенный монарх) — как правило, положительный персонаж в любой истории, а тиран — как правило, отрицательный?

Изобретение древних греков (не лично Аристотеля, ведь разделение на монархию и тиранию существовало задолго до него) заключается в том, что любой государственный строй может быть объявлен и хорошим, и плохим по совершенно произвольному признаку: «Тирания — монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демократия — выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет» [Аристотель, 1279b]. Поскольку «общая польза» — весьма расплывчатое понятие, любой философ мог с легкостью обосновать и «тиранию» соседнего правителя, и «монархию» собственного. В отличие от китайского «мандата Неба», у древних греков не всякая государственная власть оказывалась священной, а только та, которую философу было выгодно таковой признавать.

Насколько реально «монархия» в Древней Греции мало отличалась от «тирании», можно прочитать буквально в соседних строчках той же «Политики» [1311b]. «Против Периандра, тирана в Амбракии, был составлен заговор из-за того, что он во время пирушки со своим любовником спросил его, забеременел ли он уже от него…» — это еще тирания, а вот это уже монархия: «Филипп Македонский был убит Павсанием за то, что не защитил его от надругательства со стороны Аттала и его окружения». Как видите, с «общим благом» в обоих случаях нехорошо получилось; так что мы спокойно можем считать монархию и тиранию одним и тем же способом организации Власти.

Практик. Ну, все-таки между монархией и тиранией есть некоторая разница. Ее хорошо сформулировал наставник Александра II Василий Жуковский: «Государь, нужно быть самодержцем, а не тираном. И тот, и другой издают законы, но самодержец их сам потом соблюдает, а тиран — нарушает!»

Теоретик. Каковы же советы Аристотеля монархам и тиранам? Как мы помним, причиной государственных переворотов является недовольство граждан[400], доходящее до открытого мятежа. Предотвратить такое развитие событий можно двумя способами: сделать так, чтобы граждане были довольны, или же сделать так, чтобы, будучи недовольными, они все же не решались на открытый мятеж. Перед нами классическая дилемма Макиавелли: как лучше править — опираясь на любовь или на страх? Макиавелли вошел в историю, честно ответив: страх лучше; Аристотель же политкорректно предложил сочетать оба способа. С одной стороны, тиран должен всемерно ограничивать возможности граждан:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Один из них — традиционный, и им руководствуется в своем правлении большинство тиранов. Говорят, что в значительной своей части способ этот был установлен Периандром Коринфским[401]; многое такое можно усмотреть и в способе правления у персов. Способствует возможному сохранению тирании и то, что уже ранее было нами указано; один способ состоит, например, в том, чтобы подрезывать всех чем-либо выдающихся людей, убирать прочь с дороги всех отличающихся свободным образом мыслей, не дозволять сисситий, товариществ, воспитания и ничего другого, подобного этому, вообще остерегаться всего того, откуда возникает уверенность в себе и взаимное доверие, не позволять заводить школы или какие-нибудь другие собрания с образовательной целью и вообще устраивать все так, чтобы все оставались по преимуществу незнакомыми друг с другом, так как знакомство создает больше доверия.

3. Далее, нужно, чтобы все люди, пребывающие в городе, постоянно были на виду и проводили свое время перед дверьми своих домов: тогда им очень трудно будет скрывать то, чем они занимаются; да и, находясь постоянно на положении рабов, они привыкнут быть смирными. И другие меры такого же рода, употребляемые у персов и варваров, подходят для тирании (ведь все они преследуют одну и ту же цель). Еще нужно стараться устроить дело так, чтобы не оставалось тайной ничто из того, о чем говорит или чем занимается каждый из подданных, держать соглядатаев вроде, например, бывших в Сиракузах «приводительниц» или тех «подслушивателей», которых всякий раз подсылал Гиерон туда, где происходило какое-нибудь дружеское собрание или встреча; опасаясь таких людей, подданные отвыкают свободно обмениваться мыслями, а если они и станут говорить свободно, то скрыть свои речи им труднее.

4. Следует возбуждать среди сограждан взаимную вражду и сталкивать друзей с друзьями, простой народ со знатными, богатых с людьми из их же среды. В виды тирана входит также разорять своих подданных, чтобы, с одной стороны, иметь возможность содержать свою охрану и чтобы, с другой стороны, подданные, занятые ежедневными заботами, не имели досуга составлять против него заговоры. Примеры этого — египетские пирамиды, посвящения Кипселидов, построение Олимпиона Писистратидами, а на Самосе — сооружения Поликрата. Все подобного рода предприятия рассчитаны на одно и то же: отсутствие у подданных свободного времени и бедность их [Аристотель, 1313b].

8. Все то, что мы до сих пор рассмотрели, можно, коротко говоря, свести к трем пунктам. Именно тиран стремится к трем целям: во-первых, вселить малодушие в своих подданных, так как человек малодушный не станет составлять против него заговоры; во-вторых, поселить взаимное недоверие — тирания может пасть только тогда, когда некоторые граждане будут доверять друг другу, поэтому тираны — враги порядочных людей, как опасных для их власти, и не только потому, что они не выносят деспотической власти, но и потому, что они пользуются доверием как в своей среде, так и среди других и не станут заниматься доносами ни на своих, ни на чужих; в-третьих, лишить людей политической энергии: никто не решится на невозможное, значит, и на низвержение тирании, раз у него нет на то силы.

9. На указанные три цели направлены все помыслы тиранов. Их можно было бы свести к следующим предпосылкам: чтобы люди не доверяли друг другу; чтобы не могли действовать; чтобы прониклись малодушием. Вот один способ, посредством которого достигается сохранение тираний [Аристотель, 1314a].

Мы привели эту длинную цитату потому, что она в концентрированном виде содержит едва ли не все открытия теории Власти, сделанные в следующие тысячелетия. Кому-то из российских либералов может показаться, что всеобщее доносительство и стройки пятилетки были изобретением тоталитарных режимов XX века; а между тем эти способы поддержания стабильности Власти были известны уже во времена Аристотеля. Они прекрасно работают и до сих пор (сколько диктаторов благополучно умерли в своих постелях!), но при одном условии: если ресурсы поступают во властную группировку сами собой[402] независимо от успешности ее действий.