Но Змей родится снова? - Валерий Вайнин

– Илюша! Немедленно наденьте рубашку!

Сама графиня была в пестреньком открытом сарафане и в допотопной соломенной шляпе.

– У меня руки заняты! – отозвался Илья. – Сейчас закончу куст…

– Нет-нет, – настаивала графиня, – вы и так уже обгорели!

Из окна выпорхнула рубаха Ильи, плавно полетела по воздуху и опустилась на спину хозяину, обхватив рукавами его шею.

– Спасибо, Наталья Дмитриевна! – поблагодарил Илья, продолжая орудовать секатором.

Никем не замеченный, Глеб бесшумно прокрался к Даше и встал за ее шезлонгом. Даша была в бикини. Кожу ее покрывал золотистый загар, и точеная ее фигура выглядела не то что потрясающе, а даже сверх того.

– Рада, что тебе нравится, – сказала она, не открывая глаз.

– А если я лукавлю? – полюбопытствовал Глеб, становясь между ней и солнцем.

– Убью.

– Рука не поднимется.

– Поднимется, если посмеешь отвести от меня взгляд. Слушай, как удалось графине за два дня сотворить здесь такое?

Глеб с улыбкой покосился на подстригающего сирень Илью и сказал:

– Не забывай, что она фея. Она прямо на глазах, без фокусов, выращивает из семечка дерево с плодами. А уж клумбы и газон… Растения – ее стихия. Все остальное – так, между прочим.

Чуть помолчав, Даша спросила:

– А ты умеешь, как она? Глеб усмехнулся:

– Конечно. Ну-ка выкладывай, что тебя беспокоит. Только не говори, что решила выращивать кактусы на подоконнике.

Даша тревожно взглянула из-под ресниц:

– Кто чьи мысли у нас читает?… Ладно, вопрос такой… Эта самая змеиная Пирамида, или Система, как она воздействует на Мангуста? В чем ее сила?

Глеб со вздохом кивнул:

– Хороший вопрос. Как ты понимаешь, опыта у меня пока нет. Но учитель советовал с Пирамидой по возможности не связываться. Желательно уничтожить по отдельности “глаза”, “клыки” и самого Змея. В противном случае…

– А если Пирамида не укомплектована? – уточнила Даша.

– Думаю, так и есть. Некомплект, разумеется, уменьшает их возможности, однако… Если они собираются вместе и начинают петь свои заклинания, то сила их способна превзойти силу Мангуста.

Даша смотрела на него широко раскрытыми изумрудными глазами.

– Ты веришь в заклинания? Глеб пожал плечами:

– Главное, они верят. И концентрируют на этом пении всю свою энергию. Стив говорил, что с помощью Пирамиды Змей каким-то образом меняет структуру пространства и материи на квантовом уровне. Мангуст наиболее чувствителен к этим изменениям, поскольку и сам связан с пространством-временем, можно сказать, биологически. В общем, если Мангуст не сумеет быстро выстроить защиту, мозг его будет разрушен изнутри. Увы, ничего более вразумительного по данному вопросу я произнести не способен.

– Спасибо, мне и этого, – Даша провела пальцем себе по горлу, – вот так достаточно. С большим запасом.

Глеб присел перед ней на корточки и заглянул в глаза.

– В любом случае я надеру им задницу. Тут раздался голос Ильи:

– Дуська, он что, в прятки играет? Передай, что я его засек.

– Ты хоть купался? – спросил Глеб. За Илью ответила Даша:

– Кто купался? Гольдберг?… Ха-ха! У него то вода прохладная, то волна большая. Вот я купалась дважды.

Приближаясь, Илья проворчал:

– Купалась она… Гвалт стоял на всю Дерибасовскую. На крыльцо вышла графиня.

– Глеб Михайлович! – обрадовалась она. – Как раз к обеду!

– Я готов! – улыбнулся Глеб и пробормотал себе под нос: – Пастораль прямо, сельская идиллия.

Даша встала и сложила шезлонг.

– Не насмешничай, не поддержу.

Розовый от солнца Илья бросил взгляд на часы.

– Обедать, ужинать… В Москве сейчас семь вечера. Я дома быть обещал.

– Пообедаем – поедешь, – сказала Даша. – Алка твоя на еде сэкономит.

Илья сделал вид, будто не слышал.

– Сколько здесь длятся сутки? – полюбопытствовал он. Глеб чуть подумал.

– Приблизительно двадцать шесть с половиной земных часов. На ночь приходится менее четверти этого времени. Практически без сезонных колебаний. Состав воздуха, микроорганизмы, экология – по высшему разряду. Ну, что тебе еще?… Разумная жизнь отсутствует, а неразумная вполне безопасна. За исключением приблудных математиков, обрезающих невинный кустарник.

Они втроем неторопливо шли к дому.

– И что же… – Илья обвел секатором линию горизонта, – Лосева говорит, это в другой галактике… правда?

Даша насмешливо на него покосилась.

– Лосева, – сказала она, – тем более Грин, всегда говорит правду.

– Факт, – кивнул Глеб.

– Само собой, – язвительно произнес Илья. – Однако должен заметить: если б не время года, все это, – он вновь описал окружность секатором, – напоминает правительственную дачу в Подмосковье.

– С одной лишь разницей, – ввернул Глеб. – В другой галактике ты уже разгуливаешь, а на правительственную дачу не попадешь никогда.

Илья и Даша прыснули.

– А он у тебя ничего, иногда соображает, – подмигнул Даше Илья.

– Порой мне и самой так кажется, – вздохнула Даша.

– Когда будешь уверена, позвони, – парировал Глеб. Усадив наконец их за стол, графиня нахмурила брови. И голос ее прозвучал строго:

– Обед стынет, а вы, судари мои… Илюша, от вас, признаться, я этого не ожидала.

Глеб вздохнул.

– Он и сам не ожидал.

– Что пригласят на обед к графине, – продолжила Даша. Графиня улыбнулась, Илья смутился.

– Врут, – буркнул он.

– Врем, – кивнула Даша. – Он каждый день обедает у графинь.

– Если его не похищают королевы, – добавил Глеб.

Наталья Дмитриевна рассмеялась. Илья подергал себя за бороду.

– Вы оба такие остроумные, прямо…

– …как Леня с Гулькой, – подсказал Глеб.

Качнув головой, Даша поправила:

– Нет, как Гуля с Ленькой.

Чтобы не нарываться, Илья не спросил, кто такие эти Ленька и Гулька. И обед, как говорится, прошел в теплой и Дружественной обстановке: Илья вел себя как сапер на мин-гом поле, Глеб и Даша держались паиньками, графиня была в восторге.

От десерта Илья отказался, поблагодарил и стал прощаться. Графиня отпустила его с неохотой. Даша осталась еще позагорать, а Глеб откланялся, чтобы отвезти домой Илью. Извинившись, графиня задержала его в дверях и отвела в сторону.

– Глеб Михайлович, если вам понадобится моя помощь… ради Христа, смирите свою гордыню и располагайте мной.

Глеб несколько растерялся.

– Какая помощь, Наталья Дмитриевна? Какая гордыня? Приподняв подбородок, графиня выпрямила спину. Ее шея грациозно выгнулась, умные глаза горели. Даже в простеньком сарафане она выглядела аристократкой, и этого из нее ничем было не вытравить.

– Сударь, вы великий маг, – произнесла она торжественно. – Однако в битве с Дьяволом даже такая старая перечница, как я, может вам пригодиться.

Глаза Глеба негодующе сверкнули.

– Пардон, графиня… как говорят в народе, я должен перебазарить с этими трепачами.

– Нет-нет, Глеб Михайлович, Илья и Даша ничего мне не рассказывали. Я сама подслушала нечаянно, а потом… каюсь, прислушалась повнимательней. Дашенька очень за вас беспокоится и… Я тоже за вас беспокоюсь.

Гнев Глеба испарился, осталась лишь неловкость.

– Что ж так беспокоиться? – пробормотал он. – Не знаю, что вы там услышали, Наталья Дмитриевна, но… Поверьте, мне будет гораздо легче, если вы будете тут в безопасности выращивать свои цветы.

Графиня вздохнула:

– Понимаю. Именно для этого и сотворили вы ни с чем не сравнимое это чудо.

Глеб невольно поморщился.

– Обойдемся без комплиментов, графиня. Просто я слегка опередил науку. А что касается вашего участия в заварушке… Обещаю, если потребуется помощь…

– Мы едем или как? – раздраженно осведомился заглянувший в дверь Илья. – Извините, Наталья Дмитриевна, но мой личный шофер совсем распоясался. Если его не понукать…

– Иду, злыдень, иду! – С облегчением оборвав разговор, Глеб вслед за Ильей направился к выходу.

– Помните, Глеб Михайлович! Вы обещали! – крикнула вдогонку графиня.

Даша проводила их до холма и вернулась к особняку.

Глеб с Ильей вошли в пещерку, из которой через шкаф проследовали в квартиру Глеба. Илья тут же ринулся на кухню к своим уравнениям. Уравнения сиротливо ютились возле папки, без упреков и жалоб.

– Даже не поработал, – в досаде буркнул Илья. Глеб похлопал его по плечу.

– По-твоему, ты весь день лентяйничал?

– Нет, я кустам обрезание делал!

– Может, прекратишь ворчать?

Но ворчать Илья не прекратил. Стоило им выйти из подъезда, он принялся ворчать на мелкий холодный дождь, на капризную московскую весну, а когда они ехали в “жигуленке”, он ворчал на раздолбанные дороги, которые все чинят да чинят и все никак… Глеб вел машину, молчал и усмехался. И наконец Илья иссяк. Покосившись на Глеба, он усмехнулся тоже:

– По-твоему, я должен охать да ахать? Ох где я был! Ах что я видел!… Даже крепкая еврейская голова может этого не выдержать.