Славия. Паруса над океаном - Александр Белый

Выглядывающей из двери симпатичной мордашке тоже махнул рукой:

– Иди сюда!

Это была девчонка пятнадцати-шестнадцати лет с большими черными глазами, пушистыми ресницами и длинными косичками цвета вороного крыла. Правда, излишне скуластенькая, но с вполне сформировавшейся фигурой, остро выступающей грудью, тонкой талией и стройными ногами. А еще, как потом выяснилось, была она довольно серьезно физически развита. Впрочем, как и все остальные индейцы, по крайней мере, рыхлых, а значит, ленивых ни здесь, ни в других племенах мне видеть не довелось.

Когда надел цепочку девчонке на шею, та ухватилась за мою руку и больше не отпускала. Сразу не понял, почему это в индейском лагере вдруг наступила тишина, даже старый вождь перестал алчно глазеть на выдвинутую из ножен саблю и уставился во все глаза на меня. Неужели нарушил какие-то местные правила?

В общем-то, как оказалось, ничего особо не нарушил. Просто предложил девчонке стать моей женой, ну а она согласилась. Оксолука быстренько вскочил с циновки, степенно подошел, возложил нам на головы свои тяжелые грабки и о чем-то минут пять разглагольствовал. Народ подтянулся ближе и стал что-то радостно выкрикивать. Воины роты Ангелова тоже выдвинулись метров на пятьдесят ближе и с недоумением поглядывали на меня, не понимая ситуации. А мне вдруг все стало ясно.

Но что теперь делать? Кричать, что уже женат и меня неправильно поняли? Что у нас другие обычаи? Взглянув на строгое и угрюмое лицо отца Филарета, на короткую ухмылку и веселую искорку в глазах отца Герасима, решил для себя: а! Что ни делается, все к лучшему. Да и народ в основном выглядел довольным. Еще бы, могущественный вождь, с которым лучше не враждовать, а дружить, в одночасье стал близким родственником их племенного вождя. Правда, радовались далеко не все, едва не половина мужчин и многие женщины смотрели на меня с ненавистью.

Мои терзания прервал вождь. Он снял висевшую на шее разноцветную курительную трубку, набил ее табаком с какими-то травками и стал высекать на клочок мха огонь. Я тут же вытащил зажигалку, которая удивила всех сидящих индейцев. Дав возможность вождю раскурить трубку, показал, как пользоваться зажигалкой, и преподнес ее в подарок.

Вождь забыл все на свете и стал радостно крутить колесико. Действительно, простейшие механизмы оказались для них чудом невиданным, до прибытия на континент европейцев краснокожие даже колеса не знали, таскали грузы на волокушах с собачьими упряжками. Наконец вождь вспомнил о нас, опять что-то сказал, торжественно поднял трубку и приступил к курению. Он глубоко затянулся, пыхнул дымом на левую сторону, на правую, вверх и вниз. Потом передал трубку мне. Да, в той жизни долгое время курил, затем бросил и никотинового запаха терпеть не мог, а сейчас приучать свой организм к этой гадости не собирался. Но дыма все же набрал полный рот и точно так же пыхнул им на все четыре стороны, после чего трубку передал сидящему рядом Антону.

– Делайте, как я, – сказал негромко. Правда, отцы не «пыхали».

Как только поднялся с циновки, девчонка тут же подбежала ко мне, и буквально через десять минут нас стали одаривать какими-то кожаными изделиями, а плечи покрыли расшитыми бисером накидками. Пришлось в который раз за сегодняшний день отправлять шлюпку за ответными подарками. На берег привезли четыре рулона ситца, три рулона шелка и двухведерный бочонок вина. В общем, повеселились от души.

Спал эту ночь в доме вождя. Помня о венерических заболеваниях, этот момент проверил в первую очередь. Моя Маленькая Радуга была во всех отношениях чистой. Правда, она оказалась не девочкой. Выяснилось, что, прожив два дня замужем, четыре месяца назад она стала вдовой. Ее молодой муж погиб в бою с воинами чужого племени. Еще сегодня утром Маленькая Радуга являлась потенциальной невестой, но буквально пару часов назад ее потенциальный жених потерял голову под «столбом позора». Да и не люб он ей был, а вот я стал люб с первого взгляда.

То, что мы с ней вытворяли целую ночь, описать невозможно. В общем-то я и раньше особо воздержанием не страдал, Марфуша и Глашка никуда не делись, но на борту и себе и кому-то другому подобных шалостей никогда не позволял. Разве что при высадке на берег. Но высадки были нечастыми, поэтому гормоны молодого организма уже давно рвали мозги пополам.

Удовольствие от полового акта моя девчонка получила впервые в жизни. Да что там говорить, кроме положения буквой «зю», она ранее ничего знать не знала. Но я научил. Угостил глотком вина и зацеловал все тело, вертел во всех позах и отдавал всего себя, показал, как получать удовольствие и удовлетворять. Маленькой Радуге это дело ужасно понравилось, с двумя небольшими перерывами, периодически лаская и возбуждая уставшую плоть, мы занимались любовью целую ночь. Шептали ласковые непонятные слова, кричали и стонали, плакали и смеялись.

Сначала мы в своем углу прислушивались к смешкам родственничков за ширмой, шуткам караула за стенами на улице и немного сдерживались. Но, войдя в раж, плюнули на все и на всех. Да и смешки умолкли, везде стало тихо-тихо. А мы отрывались по полной программе Камасутры, и только когда моя вконец измотанная Маленькая Радуга откинулась на медвежьей шкуре и не смогла больше поднять ни ног, ни рук, мы наконец успокоились. Честно говоря, я тоже чувствовал себя совершенно обессиленным.

На следующее утро, сбегав к ручью и искупавшись (кстати, это была обязательная ежедневная процедура для жителей всего поселка), мы разошлись по делам. Мою индейскую скво сразу же окружила добрая сотня женщин, которые из-за нас не спали целую ночь, и она, совершенно никого не стесняясь, в образах и жестах поведала о пережитом за ночь.

Намного позже, вспоминая нашу первую ночь, мы постоянно смеялись и подшучивали друг над другом. Когда стали лучше друг друга понимать, я как-то спросил, почему она была такой исступленно-неутомимой? На что Маленькая Радуга призналась – она думала, что именно такое ее поведение мне понравится, поэтому-то и старалась изо всех сил. Ну а я думал наоборот. Конечно, дальнейшие наши сексуальные отношения стали куда более спокойными, ну, по крайней мере, раза в два.

Пьянка с индейцами, несмотря на то, что выпито было совсем немного, дала серьезный повод для размышлений. Теперь я и сам видел, что пить краснокожим категорически нельзя, даже от мизерной дозы они становятся совершенно неадекватными. Да и сам я алкоголь в общем и алкоголиков в частности терпеть не мог. Отец Женьки в той жизни и отец Михайла в этой были хорошими воспитателями.

С одной стороны, прекрасно понимаю, что производство и реализация спиртных напитков приносят сумасшедшие деньги. Например, на оставшейся в будущих веках бывшей родине треть государственного бюджета покрывалась именно за счет этих доходов. С другой стороны, вспоминались слова незабвенного экономиста и капиталиста Фридриха Энгельса: «Когда арабы научились дистиллировать алкоголь, им и в голову не приходило, что они этим создали одно из главных орудий, при помощи которого будут уничтожены коренные жители тогда еще не открытой Америки».

Да, алкоголь самый разрушительный наркотик, который сокращает жизнь обычного человека на двенадцать – пятнадцать лет. Что уж говорить об американских индейцах, генетически не приспособленных к его употреблению, так как нейроны их головного мозга не успевают вырабатывать достаточное количество эндорфинов, способных его нивелировать.

Из некоторых источников мне было известно, что к моменту открытия Колумбом Америки на обоих материках проживало около семнадцати миллионов индейцев. А к тысяча девятисотому году их осталось двести сорок тысяч. Всего! И вымерли они в основном за два последних поколения перед началом двадцатого века.

Да, краснокожих сгоняли с земель и уничтожали физически, а детей рубили на куски, и человечиной кормили гончих собак. Власти Штатов, например, за скальп индейца выплачивали премию в пять долларов, по тем временам это была серьезная сумма.

Индейцев уничтожали с помощью «подарков», например, зараженных оспой одеял, в питьевую воду им сыпали стрихнин, который доставляли в Штаты именно для этих целей.

Но если в первом случае за все века умерло около десяти процентов американских коренных жителей, во втором около тридцати пяти процентов, то от алкоголизма вымерло пятьдесят пять процентов!! Поэтому ну его к чертям собачьим, этот самый алкоголь, пока не поздно, нужно на этот счет разработать специальную государственную программу – жестокую, беспощадную – и злостного пьяницу поставить вне закона. Нет, спиртные напитки, конечно, запрещать не буду, лишь бы ими не злоупотребляли, но аборигенам разрешу их употреблять только во время церковных праздников и причастия. Пускай идут на службу в церковь и там причащаются.

Не знаю, удастся ли мне в моем государстве не допустить распространения этого ужасного недуга, способного уничтожить целые народы, но культуру винопития гражданам привить обязан. Но чтобы быть до конца справедливым, следует с сожалением вспомнить и о той заразе, которой нас одарили сами индейцы – имею в виду табак, от которого к концу ХХ века европейцев умерло в тридцать раз больше, чем индейцев от алкоголизма.