В оковах страсти - Дагмар Тродлер

— «Потому что ты со мной, твоя палка и посох утешат меня», — тихо закончила я.

— Да. — Он с трудом перевел дыхание. — Он пасет меня в пойменных лугах… Ваш Бог не допустит, чтобы с вами произошло несчастье.

— Ты думаешь о нем?

— Вера в Бога начинается тогда, когда заканчивается вера в свои собственные силы, — наконец медленно произнес он. — Когда отчаяние, будто волна, накатывает на человека так, что становится трудно даже дышать полной грудью, тогда где—то должен проявиться Бог…

— Ты уже был там?

— Да, один раз я уже побывал там. И может быть, он даже нашел бы меня, если бы вы не опередили меня.

Я почувствовала по голосу, что он улыбнулся.

Ты так много знаешь о нем…

— Но я не верю в него. И если он существует, то он что король без государства. Христиане называют его Богом любви, но в этом полном борьбы и жестокости мире любви нет. А поэтому взывать к его помощи для меня не имеет никакого смысла. Прошу вас, пожалуйста, kærra, не спрашивайте больше. Это бессмысленно и приведет лишь к спору между нами.

Я услышала, как ящик шаркнул по камням, как он рукой провел по благородному металлу, и отчего-то вскрикнула.

— Прекратите, пожалуйста… — Его теплая рука легла на мою. — Неужели вы думаете, что я дотащил сюда ваш ящик, чтобы потом его… О Элеонора! — Он забавно фыркнул. — Расскажите мне лучше о его содержимом. А?

Его рука оставалась на моей, и каким-то образом я набралась храбрости. Я чувствовала каждый из его длинных пальцев, запястье, все до самого тряпья, покрывающего обожженную руку…

— Они… монахи… хранят внутри реликвии, которые когда-то принадлежали святым — заступникам монастыря.

— Расскажите мне о них, Элеонора.

Его пальцы ободряюще сжали мою руку, и мне даже показалось, что я увидела, как заблестели его глаза.

— Монастырь назван именем святого Леонарда, крестника короля Хлодвига. Он, говорили, совсем не хотел становиться архиепископом, а уединился в лесах, посвятив свою жизнь служению Господу. И так как он добился от короля привилегий для арестантов, его называют заступником заключенных… — Я слышала, как он втягивает в себя воздух, как ходят его скулы, и, прежде чем он смог что-нибудь сказать, поспешно продолжила свой рассказ. — Святая Урсула — другая заступница, и они, монахи, говорят, что палец в ящике уже сотворил некоторые чудеса. Она была дочерью английской королевы, и когда принц-язычник попросил ее руки, она не отказывала ему, обнадеживая в течение трех лет, но лишь при одном условии — что принц примет христианскую веру. Патер Арнольд говорит, что она совсем не хотела выходить за него замуж, так как хранила себя для Бога, желала быть Христовой невестой. И чтобы укрепить это решение, отправилась со своими подругами — молодыми девушками — в паломническую поездку в Рим. И когда по дороге назад остановилась в Кельне, на них напали гунны, а когда она не пожелала выйти замуж за предводителя гуннов, то была убита со всеми подругами. Стрелами.

Его рука отпустила мою. Эрик, сдерживаясь, закашлялся.

— Возможно, она была бы счастливее, если бы согласилась стать женой принца варваров? — услышала я его тихий голос.

— Она — одна из блаженных на небе, можно ли быть более счастливой?

— Подумайте сами, когда вы сами хотели бы стать счастливой — прямо сейчас или когда-нибудь после вашей смерти? — Он опять закашлялся. — Я, во всяком случае, предпочел бы познать счастье до того, как меня пронзят смертельные стрелы…

Я обхватила живот руками, уткнулась носом в колени и только тут вспомнила, что в темноте он никак не мог заметить моего смущения. Его замечание возле огня незадолго до появления кометы неожиданно пришло мне на память. У человека жизнь одна. Какой наивной и ограниченной должна была казаться ему Урсула тем, что принесла в жертву свое целомудрие…

Вновь послышалось его напряженное сопение.

— Что… что ты делаешь, Эрик? — с тревогой спросила я. По-моему, я услышала звук срываемой с раны повязки, да и едкий запах буквально ударил мне в нос. — Что ты там делаешь?

— Я должен… должен ослабить этот вытяжной пластырь… он меня убьет…

Представив себе, как он пальцами ощупывает ужасную рану, я почувствовала приступ сильной тошноты. Но, несмотря на это, подползла ближе.

— Позволь мне сделать это.

— Подите прочь! Не беритесь за это, Элеонора, все воспалено…

Я быстро удалилась в свой угол, заткнув уши и нос, чтобы ничего не слышать и не ощущать… О Боже, неужели ты забыл обо мне?

— Что за идея, — пробормотал он. — Зачем было копать столь длинный ход…

— Здесь когда-то был рудник. Отец говорит, что когда-то, очень давно, здесь работали люди.

Мне даже казалось, что откуда-то издалека доносились их голоса, эхо минувших дней, и металлический скрежет лопат и глухие удары молотов, которыми они врубались в породу.

— Мне представляется, что это было чуть ли не в начале всех времен, — произнес он. — Знаете, на Севере рассказывают иной миф о сотворении мира. Там нет ни Адама, ни Евы, нет и яблока. — Он закашлялся. — Рассказать вам о заледеневших великанах?

Я втянула голову в плечи в своем углу. Еще одним языческим мифом больше. Но потом все мои сомнения рассеялись: его голос изгонял лесных духов. Он защитит меня и здесь.

— Расскажи мне о великанах.

— Первые существа возникли из ядовитых капель росы, покинувших лед Севера, когда жара подступила к холоду. Их называли заледеневшими великанами, грозный род. Первого из них звали Юмир. Из его плеч выросли мужчина и женщина, его правая нога с левой ногой произвели на свет сына. Юмир питался молоком заледеневшей коровы, которая облизывала обледеневшие камни. Из этих камней появился мужчина во имени Бэри, который в свою очередь породил сына Бора. Бор получил в жены Бэстлу, а своих сыновей Они назвали Один, Вили и Вэ, повелитель неба.

— Один Одноглазый, — шепотом произнесла я. — Тот, кого аббат поставил на свой алтарь…

— Именно тот. Вы верно подметили. Но слушайте дальше. Сыновья Бора убили великана Юмира. Его крови было так много, что событие это привело к всемирному потопу, в котором захлебнулись все до единого заледеневшие великаны. От Юмира-прародителя и сотворилась земля такой, какой мы ее знаем. Из его плоти возникла суша, из его крови — моря, а из костей — горы. Из его черепа они создали небо, поддерживаемое с четырех углов гномами. Мозг Юмира они подбросили в воздух — так появились облака. Когда сыновья Бора управились со всем этим, то на берегу моря увидели два бревна, вот из них они и сделали человеческую пару. Аск и Эмбла стали первыми людьми на земле.