Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын

В Битлисе считают около 6-ти турецких батальонов; несколько батальонов южнее Myшa. На Диарбекире был оставлен будто бы 5-й корпус. Один корпус от Алеппо двинут к стороне Армении. От западных районов Малой Азии и от Константинополя на Ангору и береговым путем на восток идут части и пополняют Сивас и Харпут, а в дальнейшем Эрзиднжан, куда направляются турецкие войска.

В Персии Керманшах, вероятно, нами занят вчера. Обнаружен там только один конный корпус. Других сведений о движении Туркестанских корпусов нет.

По этим призрачным данным надо составить соображения о выбранных районах сбора, о силе групп, времени, необходимого для устройства базы и дальнейших их действиях. Все очень гадательно.

На мое заявление Болховитинову, что в сущности, никакой разведки нет, он мне ответил, что есть, и очень хорошая. На этом мы не сойдемся, ибо фактических данных нет. Правда, очень трудны условия разведки и еще труднее способы доставки сведений. Наблюдение за турками имеется в западных частях, но затем оно прекращается. Кое-что есть в районе Сиваса, но доставка оттуда сведений очень сложна. Труднее всего будет определить, когда турки будут готовы материально.

Вести разведку здесь без золота нельзя, а золота нет, и не дают. Сношения с Дерсимом, говорят, завязаны, но и здесь нужно золото. Германцы, надо думать, не пожалеют его, и мы из-за этого можем лишиться содействия кизил-баши. Нам же их содействие нужно.

Возвращаюсь к нашему тылу. На мой взгляд, здесь все ненормально, я твержу об этом с декабря. Великий князь склоняется к тому, что положение тыла ненормально. У Юденича органов тыла нет. Как писал раньше, потребности удовлетворяются окружным управлением и препровождаются начальнику управления [военных] сообщений, который, как доставитель и ведающий путями и транспортами главное лицо. Но теперь в область Карпова{159} начинают вторгаться посторонние элементы – независимый, по-видимому, Порошин, как строитель будущего шоссе и узкоколейной дороги от Караургана.

Транспортная часть есть, но она слаба, и с продвижением армии на 100, а теперь головы ее на 160 верст к западу, ни транспортных, ни дорожных сил не хватит.

Непосредственно от войсковых путей идут корпусные пути; пределы их, в новой обстановке, не определены и где-то между территориальными органами и армейскими пустота.

Оборудование армейских путей, по-видимому, беспорядочное. Фактами доказать не могу, но оно чувствуется из разговоров. Протяжение войсковых путей, в особенности, в районе 4-го корпуса чрезмерное и войска страдают от этого.

Перевоз продуктов по категориям не урегулирован. Возят много сена, а конницу, оставив необходимое, надлежало бы оттянуть, пока не наступит распутица, чтобы сохранить ее на весну. В устройстве тыла, создавшемся раньше, большие дефекты, и они скажутся сильно.

Теперь вся забота должна быть направлена на дороги, а на мой взгляд, они бездомные, и у дороги, как в целом, так и по частям, нет хозяина и средств. Вольский 12-го февраля говорил мне, что пошлют рабочие команды, но этого не достаточно. Та м нужен хозяин. Наконец туда и «пошлют». Это утешение, но когда? Не поздно ли. Для канцелярии в этом все – написана бумага, сделано распоряжение, а как это все пройдет – это никого не интересует. Мы сделали. Это отличительная черта нашей канцелярской работы. Мы так привыкли работать. Если обстоятельства и время будут благоприятны, кое-что образуется, если нет, будут страдать войска и дело.

Великий князь будет заявлять, а его будут утешать, что все и предпринимается, обдумывается и все будет. Ну и успокоятся.

А время не для успокоения.

Может быть, у наших врагов эта сторона обстоит еще менее удовлетворительно. Сомневаюсь, турки всегда были хорошими организаторами и со средствами страны не церемонились. А мы нянчимся со всеми, как бы кого не обидеть, и в конце обиженными остается общее дело, да мы сами.

Мне, стороннему человеку, совершенно невозможно втираться между работающими органами и лицами. Кто бы мог внести по своему положению многое – это помощник великого князя Янушкевич. Но он занял позицию в стороне и ни во что не вмешивается. Прикажут, что-то делает; не прикажут – моя хата с краю. Я не помощник Главнокомандующего, а Наместника, говорил он не раз. Это мило, но для дела нехорошо.

Но сверх того, у него нет здесь ни знания, ни авторитета.

Он ежедневно ходит на доклад великому князю Болховитинова и, кажется, при докладе Вольского не присутствует. Все взваливают на великого князя – не в смысле работ – а ответственности. Его высочество приказал или не приказал. С такой системой далеко не уйдешь. А выбраться из этого положения ещё труднее. Затем лейтмотив, чтобы все было бы по-хорошему. Но у великого князя, кроме военной стороны еще обширная область гражданская и нет ему возможности входить во все. Пока все довольны, что идет, хотя бы как идет. Но этого не достаточно. Перед нами серьезная борьба. К ней надо приготовиться большими серьезными средствами и организацией труда, в условиях более нормальных.

Юденич должен быть хозяином. Он должен работать со своими органами, в смысле пользования и распределения, а территориальные органы должны быть заготовительными в широком значении этого слова. Деятельность их должна быть разграничена территориально, работа этих органов должна идти, не перекрещиваясь, а параллельно. Если это нельзя сделать, пусть будет один хозяин – или Юденич, или великий князь. Гражданская часть могла бы течь более самостоятельно под общим главенством одного из них. А теперь путаница в некоторых отделах и замедление.

Вызывая меня сюда, великий князь желал и имел в виду возложить на меня общее руководство по инженерной подготовке тыла. Тогда, когда турки стояли за Соганлугом, на Азапкейских и Гейдагских позициях, а равно, как казалось, слабых наших сил против турок (в действительности они оказались очень сильными) и настоянии Ставки, работы эти вдруг получили как будто большое значение. И великий князь вызвал меня. Посмотрим, что из этого за два месяца вышло.

Для меня было совершенно ясно, что мое вмешательство ничего, кроме трений, не вызовет, если я воображу, что могу стать во главе его, руководить им, кому-то приказывать. Не ставя себя в эту роль, я немедленно вошел в сношение с инспекторско-инженерной частью. Ни строительства, ни дружин, ни должной материальной части не было. Переговорив с Соллогубом{160}, решили прежде всего подготовить эту часть. Найти инженеров, техников, снеслись с Москвой. Я выпросил у Аверьянова{161} саперных офицеров и кое-что из запасных частей империи. Когда же вопросы наметились и Соллогуб доставил мне свои соображения в виде доклада, я препроводил их Болховитинову с указанием, что если я буду хозяйничать, выйдет путаница, ибо лицо я не штатное, без власти, без людей, и что все дело должно находится в его руках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});