Колумбарий - Александр Александрович Подольский

вертолету. Кровавый шлейф тянулся следом, и из красной воды поднялся плавник. Глеб вскочил в лодке и стал опустошать магазин «Винтореза», даже не целясь. Он не знал, попал ли в акулу, но та вновь ушла на глубину. Отец тем временем добрался до вертолета и стал влезать внутрь. Хотя, скорее, вплывать, потому что над водой теперь топорщилась только кабина.

– Ты как там? – спросил Глеб, поражаясь дурацкому вопросу. Он плыл по кровавому следу отца, которого только что жевала акула, и еще интересовался его состоянием…

– Самая хреновая рыбалка в моей жизни, – отозвался Скляр.

Еле-еле он вполз в кабину, точно огромный червяк. Левая рука висела, как бесполезный протез. Вокруг вертолета уже кружило волосяное облако, корни которого пульсировали в космическом корабле. Среди шевелящихся отростков плавали привлеченные кровью акулы. Их пришелец отчего-то не трогал.

– Отец, в воду теперь нельзя. Придется прыгать.

Глеб видел только лицо Скляра, который что-то ковырял на приборной панели. Вскоре в кабине раздался треск, через него пытались проклюнуться далекие голоса.

– Если я дотяну до прыжка, – сказал Скляр Глебу и тут же переключился на рацию. – Меня слышит кто-нибудь, але! Не шуршите там, говорите нормально.

Повисла полная тишина, словно на кладбище объявили минуту молчания. Затем в эфир прорвался удивленный голос:

– Кто говорит? Назовите код доступа.

Вертолет шатнуло от очередного шажка на глубину. Инопланетная жизнь в воде смыкала кольцо.

– Хреном тебе по лбу. Сойдет такой код, нет?

– Я, я не… – замялся человек по ту сторону связи. – Кто это?

Голос был молодой, не иначе совсем еще зеленый солдатик. Глеб подплыл как можно ближе к тонущей кабине и взглянул вниз. Стрелять в распушившийся подводный клубок не было никакого смысла. Оставалось только надеяться, что отец не провалится в воду вместе с вертолетом, а у акул не возникнет интерес к лодке.

– Слушай меня, дружок, – втолковывал Скляр, тяжело дыша. – Мы находимся в районе Черепашьего архипелага, на свалке кораблей. В эту минуту на глубине в сторону материка ползут какие-то штуки, вроде подлодок. Медленно ползут, но их очень много. И они явно не выходили с наших заводов. Врубаешься?

– Я, тут у нас… – блеял солдат. – Секунду.

Эфир вновь взял паузу, не давая протиснуться даже помехам.

– Говорите, – раздался строгий, почти наставнический голос. – Все, что знаете.

– Да я все уже сказал, – пробубнил Скляр. – Эти сволочи что-то задумали. Хотят напасть из-под воды. На кого именно – думаю, вам виднее. Если у вас остались лодки, бомбы, еще какая-нибудь хрень, то пора все это доставать из загашника. Потом может быть поздно. Хорошо бы встретить их по-русски гостеприимно.

Тишина заволокла эфир. Вокруг вертолета словно раскрылась пасть Кракена.

– Пап, – произнес Глеб, – пора.

Скляр отмахнулся, продолжая воевать с рацией.

– Вы меня поняли там? Але! Это никакие не шутки, тут дело пахнет керосином!

Шум рации будто превратился в шепот ветра.

– Але! Твою мать!

Резко нахлынувшая трескотня выплюнула всего три слова:

– Спасибо за сигнал.

Скляр выпал из кабины прямо в лодку, благо та уже почти поравнялась с останками вертолета. Уходящая под воду техника последний раз в жизни захлебывалась помехами. С черного неба наконец-то упали первые слезы.

Они двигались очень медленно. Лодку шатало на волнах, и та едва не цепляла бока похороненных на поверхности кораблей. Скляра била крупная дрожь, от лица отхлынула краска. Он кашлял кровью и широко открытыми глазами смотрел наверх.

– Потерпи, пап. На острове тебя залатают.

Глеб накрыл отца брезентом и бросил взгляд вдаль. Дождь усиливался, совсем размывая картинку впереди. Однообразные развороченные блюдца, колыхающиеся повсюду, спрятали за собой открытое море. Глеб заблудился. Морской лабиринт закупорил все выходы, поймав в ловушку двоих припозднившихся путников. Пришелец остался умирать в своем корабле, не было видно и акул. Дождь колотил море, а то лишь жадно хватало капли, словно мечтающий напиться цветок после долгой засухи.

Скляр поднял руку, указывая на слившуюся с тьмой полосу горизонта. Там что-то шевелилось. Глеб отыскал бинокль и разглядел несколько самолетов.

– Они поверили… – прохрипел Скляр, вытирая кровь с губ.

Глеб приподнял краешек брезента, вся внутренняя сторона которого пропиталась кровью, и ужаснулся. Раны оказались серьезнее, чем подумалось сперва. Днище лодки приобретало бордовый оттенок, сквозь рваную руку отца торчала кость.

– Держись, пап. Ты должен держаться.

Скляр разразился каркающим смехом и чуть не подавился кашлем. Он прикрыл глаза и что-то бормотал себе под нос. Глеб переставал его понимать.

Самолеты пришли из темноты, и только в этот момент Глеба коснулась догадка. Сердце остановилось, замершие глаза наблюдали за приближением механических птиц. Картина вдруг стала настолько очевидной, что другие варианты и предположить было смешно. Военные действительно поверили. Возможно, нехотя, но поверили, ведь Скляр передавал сообщение с борта вертолета. Очень важная информация дошла до адресата вовремя. А вот дальше начались серьезные разногласия с тем, на что рассчитывал Глеб.

– Прилетит вдруг волшебник… – тихо пропел Скляр.

Глеб взял отца за здоровую руку и крепко сжал ладонь. Самолеты фантомами мелькнули над головой, успев выплюнуть в дождь темные пятна.

– В голубом вертолете…

В воду упали бомбы.

– Зачистка… – сквозь зубы проскрипел Глеб. – Быстро сработали, молодцы…

Глеб однажды видел в записи, как глубинная бомба, начиненная ядерным зарядом, меняет местами море с небом. Это был страшной силы взрыв, выжить в котором не смогло бы ни одно живое существо. Глеб представил удивление пришельцев, когда они прямо сейчас наткнутся на такие подарки, и уголки его дрожащих губ уползли вверх. Скляр заметил улыбку сына и расценил ее по-своему.

– Мы молодцы, – сказал он, из последних сил сохраняя сознание.

– Да, пап, – кивнул Глеб. – Еще какие молодцы.

Посреди вод Черепашьего архипелага вставал первый гриб.

В коробке

Вся соль в том, чтобы выбрать правильного пассажира. Его не так легко распознать сразу, обычно понимание приходит после того, как он залезет в машину и завяжет разговор. Хоть как-то себя проявит. Главное – подмечать детали, ловить маячки. Ведь кого попало убивают только идиоты.

Важна каждая мелочь. Куда человек едет, откуда? Много ли народу видит, как он садится к вам? Чем занят во время поездки, не строчит ли кому эсэмэс? Пьяный, сосредоточенный или витает в облаках? Очень важно смотреть за руками. Если они в карманах – жди беды. Сейчас у каждой второй девчонки либо баллончик, либо шокер, а у мужика и нож запросто найдется. В общем, проколоться можно на любом этапе.

Зима хороша тем, что все люди становятся одинаковыми, неотличимыми друг от друга. Закутанными в черно-серое тряпье клонами, которые снуют по магазинам и елочным