Гермиона, первая леди Грейнджер (СИ) - "Латэна"

После Азкабана её желудок не принимал подобного. Стоит поддаться слабости и съесть маленький кусочек детских радостей, как буквально через десять минут нужно будет бежать в туалет и засовывать два пальца в рот. Плюс — неприятные ощущения на весь остаток дня. Слишком велика цена за крошечное удовольствие.

Но было бы странно сидеть в кафе, известном своими десертами и ничего не съесть. Поэтому девушка с энтузиазмом, достойным лучшего применения, разрушала шедевр кондитера, попутно убеждая себя, что успела его попробовать, и ей даже понравилось. И она больше не хочет.

Бесполезное и затратное занятие в укромном уголке уютного кафе, где так вкусно пахнет кофе и карамелью, музыкальный автомат в углу бормочет очередную популярную песенку, а вокруг воркуют парочки, собравшиеся, кажется, со всего Лондона, очень успокаивало. Официантки бдительно следили за ближайшими к двери столиками, за которыми вольготно расположились подростки в черно-розовой одежде и с удивительными прическами в виде дредов синего, ядовито-зеленого и красного цветов. Представители расплодившихся в последние годы молодежных субкультур. За них так и цеплялся взгляд.

На фоне ярких тинэйджеров Гермиона Грейнджер в простой белой куртке и узких джинсах совершенно терялась. Магглам не было до неё дела. Разве это не прекрасно?

Размазывая сладко пахнущий крем по тарелке, Гермиона думала о том, как особняк на площади Гриммо станет её собственностью. Разве не этого она когда-то желала тайком? Когда злилась на Сириуса, с лёгкостью выкидывавшего раритетные вещи и крушащего антикварную мебель. Когда готова была отрезать руки Мундугусу, растаскивавшему то, что другие волшебники собирали веками.

Конечно, вряд ли особняку сейчас подходит название «жилой дом». Он разрушен практически до основания. Но это не так плохо, как кажется. Она восстановит его в блеске былого великолепия, обустроит по своему вкусу, превратит в комфортабельную крепость. Для себя и своих детей, которые уже неделю как существуют на этом свете. И боль клятвы не появлялась уже несколько дней.

Тридцатого сентября Гермиона Грейнджер, стоя за стеклянной перегородкой, наблюдала, как трем молодым девушкам переносят трёхдневные эмбрионы из инкубатора. По словам доктора Валяйнена её вообще необычайно везло. Из семи яйцеклеток, извлечённых из тела Гермионы, шесть оказались подходящими для ЭКО. «Не пустышками», как выразился врач. Шесть эмбрионов благополучно пережили первые и вторые сутки после оплодотворения. Каждой молодой женщине перенесли по паре. Велика вероятность, что Гермиона получит не трёх детей, а четырёх или даже больше, если родятся двойняшки.

Суррогатных матерей понаблюдают в клинике ещё пару недель, а потом сам доктор Валяйнен отвезёт их в Эспоо. Жить женщины будут не в том коттедже, где Гермионе позволили установить охранный контур, а в другом. Мучаясь приступом беспричинного страха, девушка сняла ещё один дом. Второй коттедж был более просторным и тёплым. К тому же располагался неподалёку от больницы, а не на окраине. Волшебница уже договорилась с магазинами неподалеку о ежедневной доставке свежего молока и фруктов.

До дня рождения детей суррогатные матери будут находиться на полном содержании Гермионы. Обычно такое не практиковалось. Но её случай был особым. «Коммерческий заказ» трёх и более детей был не совсем законен. Точнее, совсем незаконен. Валяйнену и Гермионе отчаянно не хотелось узнавать, что с ними сделают законники, если узнают о сделке, поэтому они предприняли все возможные меры предосторожности. Деньги перечислялись на разные счета. В случае опасности доктор Валяйнен мог предъявить три договора, подписанные тремя разными женщинами.

На самом деле все документы подписывала Гермиона. Как-то подравнивая волосы в парикмахерской отеля, она сделала вид, что завязывает шнурок, и подобрала с пола несколько волосков. В тот же вечер было пущено в ход Оборотное зелье, которое она взяла в сейфе номер пятьсот пятьдесят пять, и в её распоряжении оказалось два ярких образа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Первый — полная статная женщина лет сорока с круглым улыбчивым лицом и светлыми волосами до плеч. Оборотное зелье с её волосом чувствовалось как бальзам для полосканья рта, а, глядя в зеркало, Гермиона всегда думала: «Немка!». Приехала ли эта женщина из Германии или нет, на самом деле, было неважно.

Второй образ был практически противоположен первому — миниатюрная брюнетка лет тридцати, выжженная солярием до итальянской смуглости. Волшебнице казалось, что она была не самым приятным человеком — Оборотное зелье с частью её пышной шевелюры пахло жженой костью, а на вкус было хуже сгнившей овсянки.

Но личные качества, гражданство и язык истинных хозяек волос не особо интересовали Гермиону. Она присвоила женщинам финские имена, фамилии и адреса. Первой — хозяйки особнячка, где Гермиона снимала квартиру, а второй — парикмахера из салона неподалеку, чья визитка завалялась в сумочке из драконьей кожи.

На подделку маггловских документов Гермиона не решилась, поэтому данные паспортов были выдуманы на ходу.

О, Моргана! Да чтобы подписать эти проклятые договора и тем самым убедить сотрудником клиники в существовании именно трёх, а не одной клиентки, Гермиона пила Оборотное зелье и, внутренне замирая от ужаса, отправлялась приём к Валяйнену, который упёрся как голодный фестрал у кормушки с мясом и требовал, чтобы подставные клиенты показались в клинике. Чтобы персонал и другие врачи не задавали вопросов.

Гермиона в те два часа рисковала больше, чем гуляя с открытым лицом по Косому переулку. Ведь в любой момент её могли схватить скандинавские авроры за нелицензионное использование Оборотного зелья. Но к счастью, обошлось без неожиданных встреч.

Зато доктор Валяйнен мог спокойно предъявить три вполне законных на вид договора. Серьёзную проверку они, естественно, не выдержат, но чужое любопытство усыпят превосходно.

Финн также гарантировал, что подобранные суррогатные матери в любой ситуации будут молчать. Они гражданки Российской Федерации и виза позволяет им работать горничными, продавщицами, воспитательница в детских садах, но уж никак не разрешает вынашивать чужих детей и получать за это большие деньги. Не высовываться в их же интересах. Эти женщины будут хранить молчание, чтобы ни случилось.

А в том, что рано или поздно обязательно случиться какая-то странность Гермиона была уверена.

Магических трактатов о гинекологии было немного. Волшебники, даже целители с огромным опытом, словно стеснялись писать об этой «стыдной» теме. Гермиона сомневалась, что найдёт что-то в магазинах Косого переулка и Хогсмита. Даже если как следует поищет. В магическую часть Хельсинки Гермиона соваться опасалась по вполне понятным причинам. Поэтому, как только Валяйнен разрешил отлучаться ей более чем на сутки, волшебница поехала в город Санкт-Петербург, о котором когда-то столько рассказывал Антонин.

Кажется, за короткий срок у неё выработалось умение определять колдунов и ведьм в толпе простецов. Неправильно подобранная одежда, странные движения…  Магов найти довольно легко и если бы маггловские спецслужбы задались такой целью, то переловили бы всех волшебников за час.

Гермиона нашла вход в магическую часть Санкт-Петербурга, ориентируясь на прохожих в страной или неправильно носимой одежде. У неё ушло на это всего три часа.

Резная каменная арка находилось рядом со зданием «Ad-mi-ral-tei-stvo», сверкающий шпиль которого был виден издалека. Сразу за изображенными в камне химерами и горгульями начинались ряды…  хм, сами русские почему-то называли это «raz-val». В этом месте не было ни одного магазина. Только лотки и огромные столы, на которых были разложены книги. Книги. Много книг. Книги старые и новые, большие и маленькие, в бумажных, шелковых и кожаных обложках, с металлическими уголками и обернутые в пергамент, сложенные с ровные высокие стопки и сваленные в беспорядочные груды. Также с лотков продавали свитки пергамента разной степени сохранности, подшивки старых газет и журналов, чьи-то рукописи.