Юлий Цезарь. В походах и битвах - Николай Сергеевич Голицын

гарнизон сдался. Отсюда Цезарь двинулся к Аполлонии, где произошло то же: жители были за Цезаря, а Помпеев гарнизон отступил. Примеру Аполлонии последовали все города Эпира и покорились Цезарю.

Помпей, узнав об этом на пути к Аполлонии, поспешил в Диррахий. Но еще прежде нежели он прибыл туда, в армии его, при вести о прибытии Цезаря, распространился такой страх, что многие воины бросили оружие и бежали в Эпир и окрестные места. Наконец Помпей прибыл в Диррахий и занял при нем укрепленный лагерь. Свидетельством страха и колебания в Помпеевой армии может служить и то, что Лабиен первый, а за ним все легаты, трибуны, центурионы и наконец рядовые воины принесли присягу в верности Помпею, что бы ни произошло. Если бы не было опасности и страха, то они не принесли бы такой присяги.

Цезарь, узнав, что Помпей занял лагерь при Диррахии, расположил свои войска также в лагере впереди Аполлонии, на левом берегу р. Апса, дабы прикрыть этим город и край в тылу его и выждать тут прибытия из Италии остальных войск своих.

Тогда Помпей расположился лагерем против Цезаря, на правом берегу р. Апса, и приказал всем своим войскам присоединиться к нему. Он так превосходил Цезаря в это время в силах, что мог и должен был бы действовать всеми способами самым решительным наступательным образом. Но вместо того он целых два месяца (ноябрь и декабрь 49 г.) провел в совершенном бездействии, как будто ему, а не Цезарю угрожала опасность. Самый простой расчет требовал, чтобы он воспользовался таким благоприятным и выгодным для него положением, когда у Цезаря была еще только половина его армии, а другую флот Помпея мог и должен был бы не допустить до переправы из Брундизия и высадки на берега Эпира, частью обложив берега Италии и Эпира, частью же крейсируя между ними. А на сухом пути Помпей в то же время мог и должен был бы оттеснить Цезаря от берегов Эпира внутрь страны. Но он ничего этого не сделал и продолжал оставаться в бездействии.

Между тем Цезарев легат Кален в Брундизии посадил остальные войска на суда, но не мог выйти в море, потому что Бибул стоял в гавани Орика и блокировал берега Эпира. Но как берега эти были заняты Цезарем и Бибулу невозможно было добывать на них ни воды, ни дров, о запасе которых он, видно, не подумал ранее, то он и прибегнул к хитрости. Он послал сказать легатам Цезаря в Орике, что имел сообщить Цезарю лично очень важные сведения и потому просил перемирия, на что легаты Цезаря и согласились необдуманно. Но Цезарь, прибыв лично в Орик, угадал хитрость Бибула и отказал в перемирии. Вскоре после того Бибул заболел и умер, но на место его никто не был назначен, и каждый отдельный начальник Помпеева флота стал действовать самостоятельно, и, следовательно, в действиях этого флота, к счастью Цезаря, единства было еще менее, нежели прежде.

При этом случае Цезарь замечает, что на предложение его, переданное Вибуллием, Помпей отвечал последнему: «Какую же цену имели бы для него, Помпея, и Рим, и жизнь, если бы он был обязан ими великодушию Цезаря? И можно ли было бы искоренить такое мнение, если бы он, Помпей, воротился в Италию, не окончив войны с честью?» – Цезарь говорит, что узнал об этом ответе только по окончании войны, ему же он сообщен не был, и потому предложение его осталось без последствий. Был и другой случай, свидетельствовавший о крайнем ожесточении людей, окружавших Помпея и руководивших его действиями. Цезарь, не получая от Помпея ответа, хотел воспользоваться для переговоров нередкими разговорами военачальников обеих армий, близко стоявших одна против другой, и поручил это своему легату Ватанию. Последний, переговариваясь с Лабиеном, вдруг был осыпан стрелами, а Лабиен громко провозгласил: «Довольно! Не будет мира, пока нам не принесут головы Цезаря!»

Между тем Либон, один из частных начальников Помпеева флота, занял один островок при входе в гавань Брундизия и тем запер последнюю. Затем он не только пошел навстречу нескольким судам, шедшим из гавани, но и последовал за ними во внутренность ее, где был окружен и обращен в бегство, потеряв 5 больших судов. Таким образом гавань Брундизия была снова открыта.

Цезарь, со своей стороны, уже ранее совершил с одним легионом предприятие (экспедицию) к Бутронту (Buthrontum, н. Бутринто) и окрестным берегам напротив о. Керкиры, для сбора продовольствия. Но зима уже близилась к концу (в феврале 48 г.), а войск из Брундизия все еще не было. Поэтому Цезарь приказал своим легатам в Брундизии при первом попутном ветре непременно выйти в море со всеми войсками и высадиться у Аполлонии, у берегов которой Помпеевы суда не стояли на якоре и не крейсировали в море. Но, в нетерпении своем, не считая этого достаточным, он решился сам ехать в Брундизий на 12-весельной лодке. Кормчий ее, видя сильное волнение, побоялся пуститься в небольшой лодке в открытое море. Тогда Цезарь сказал ему следующие достопамятные слова: «Чего боишься? Ты везешь Цезаря и его счастье». {По-гречески: «τόλμα καί δέδιθι μηδέν Καίσαρα φέρεις καί τήν τού Καίσαρος τύχην συμπλέουσαν», а по-латыни: «quid timeas? Caesarem vehis et suam fortunam». Цезарь сказал эти слова греческому кормчему, без сомнения, по-гречески, отлично владея греческим языком.} Однако он не мог исполнить своего намерения и воротился в Аполлонию, где все были в большом беспокойстве о нем.

Он замечает, и Плутарх говорит тоже, что войска его в Брундизии настоятельно просили своих начальников скорее отправить их в Эпир. И наконец уже в марте 48 г. (5 месяцев спустя после высадки Цезаря в Эпире), легаты М. Антоний и Кален с войсками при попутном ветре сели на суда и благополучно вышли в море, переправились через него и на другой день уже были в виду берегов Аполлонии и Диррахия. Это побудило начальника Помпеевой эскадры в гавани Диррахия, Копония, выйти в море и на всех парусах преследовать десант Цезаря. Между тем ветер усилился и принудил этот десант войти в гавань Нимфея. Здесь он был укрыт от западного ветра, но не от южного, и потому, при поднимавшейся буре, находился в опасном положении. Но и тут, как нарочно, к счастью Цезаря, ветер вдруг перешел с юга на запад – и Копоний, в свою очередь, подвергся большой опасности: буря рассеяла его суда и 16 из них выбросила на берег. Те из людей их, которые успели спастись, были взяты в плен, но потом отпущены Цезарем.

Таким образом 3 старые и 1 новый легион