Юлий Цезарь. В походах и битвах - Николай Сергеевич Голицын

Петрея и Варрона, было также счастьем для Цезаря, но счастьем, которым он умел воспользоваться как истинно великий человек. Не Афраний, Петрей и Варрон, но Помпей своим бездействием был виновен в том, что эти три легата его, с семью старыми, лучшими легионами, не могли удержаться против Цезаря в Испании. Могли ли они предположить, что Помпей признает Испанию менее важною для себя, нежели Цезарь? Но и Афраний и Петрей, с своей стороны, были виновны в том, что имели совершенно ложный взгляд на свое и Цезарево относительное положение и не постигли, на что способен был Цезарь, даже в его трудном и почти отчаянном положений при Илерде. Видя его окруженным водою и отрезанным от всего, они думали, что он погибнет, не размыслив, что то был Цезарь, а не какой-либо обыкновенный полководец, и вместо гибели его вскоре увидели самих себя на краю гибели. К этому присоединилось еще известие о морской победе Брута при Массилии – и Помпеевы легаты, совершенно потеряв голову, стали делать только ошибки за ошибками и не умели воспользоваться отличными качествами своих старых и лучших Помпеевых легионов. Цезарю же, в таком относительном положении, стоило только продолжать свой план обходного движения и преимущественно действий своей отличной конницы. И чем далее, тем более Помпеевы легаты считали себя совсем погибшими и даже не помыслили пробиться силой или по крайней мер испытать счастья в бою. В случае неудачи они не могли проиграть более, нежели Цезарь, а в случае победы выиграли бы более него. Но, нерешась ни на то, ни на другое, они все проиграли, и им не осталось ничего более, как предпочесть жизнь поражению или смерть позору.

Словом, Цезарь не упустил ничего, что было самого важного и решительного, но сделал все, что должно было привести к желаемому и предначертанному им концу. Если бы он был сильнее, то осадил бы или обложил бы Илерду, и конец был бы тот же. Но, не имев возможности сделать этого, он остался там, где был, до тех пор, пока Помпеевы легаты не могли более ни продовольствовать себя, ни добывать воду. Счастьем для Цезаря было также и то, что они замедлили свое отступление целыми сутками, но и этим счастьем Цезарь умел превосходно воспользоваться.

Наполеон I по поводу действий на Сикоррисе замечает, что Цезарь победил армию, равносильную его собственной, одним превосходством своего маневрирования, что подобные результаты могут быть приобретаемы только в междоусобных войнах, и наконец что земляные работы, которые Цезарь произвел при Илерде, для отвода воды из Сикорриса, были очень важны. Достижение Цезарем своей цели единственно маневрированием, с постоянным избежанием боя, действительно заслуживает особенного внимания. В древние времена это было большою редкостью и исключением из правила, особенно у римлян – и в войне, и в бою действовать наступательно с целью боя и решительного поражения и даже истребления неприятеля. Но в Испании, как против Афрания и Петрея, так и против Варрона, Цезарь имел целью вовсе не поражение и истребление их войск, а, напротив, сохранение их и очищение ими Испании или переход их на его сторону, и этой цели он вполне достиг одним своим маневрированием. А что касается работ его для отвода воды из Сикорриса, то они принадлежат к числу замечательнейших в этом роде в древности.

Осада Массилии; поражение Куриона в Африке

Выше было сказано, что Цезарь, прибыв к Массилии, в начале апреля 49 г. (по нын. счислению), приказал обложить ее тремя легионами легата Требония и сделать все нужные приготовления к осаде ее на сухом пути и к построению судов для обложения ее с моря; – сам же, чтобы не терять времени, отправился в Испанию. Было упомянуто о победе Брута на море при Массилии. Здесь же следует изложить вкратце самую осаду Массилии {в комментариях Цезаря она описана очень подробно}, принадлежащую к замечательнейшим в древности и хотя веденную не самим Цезарем, но, без сомнения, по его предначертаниям и указаниям.

Массилия была тогда одним из значительнейших городов на берегах Средиземного моря, по своей обширности, населенности, торговле и богатству. Она была расположена при устьях Родана (Роны), на полуострове между ними. Осада ее могла быть начата Требонием не ранее как в мае 49 г., когда все приготовительные к ней работы были кончены. Требоний повел две атаки против города: одну – между гаванью и верфями, а другую – с противоположной стороны устьев р. Родана, по дороге в Испанию, с целью приблизиться к городской стене. Оборонявшиеся, имея огромное число метательных орудий большего размера, метавших окованные железом бревна в 12 футов длины, пробивали и опрокидывали самые прочные щиты и мантелеты осаждавших. Тогда Требоний приказал прикрыть ходы к городу балками в 2 фута толщины и посредством подвижных крытых ходов и огромного щита (мантелета) строить земляную насыпь. Осажденные противодействовали ему и останавливали его на каждом шагу сильными вылазками и действием из катапульт и баллист. Мужество и упорство их возросли еще более вследствие прибытия Посидия, присланного Помпеем на помощь Массилии, с 16 военными судами, которые были снабжены железными таранами на носу. Посидий атаковал Брута, но был разбит им и потерял 5 судов потопленными и 4 взятыми в плен, а с остальными спасся к берегам Испании.

Между тем Требоний, для прикрытия своих подступов справа, с начала осады устроил у самого контрэскарпа городского рва 4-угольное укрепление из кирпича. Но впоследствии он приказал построить на его месте 6-ярусную каменную башню, в 30 футов вышины, превышавшую городскую стену, дабы, не опасаясь более метательных орудий и зажигательных снарядов оборонявшихся, прогнать последних со стены, засыпать ров и подвести таран. Прикрываясь деревянными щитами (мантелетами) и завесами из сырых кож и из сплетенных толстых канатов и поднимая их и кровлю башни по мере возвышения последней, осаждавшие, с необыкновенными искусством, деятельностью и терпением исполнили эту громадную и трудную работу в 3 недели. Снабдив башню бойницами и плоскою крышею (платформою) с зубцами и вооружив ее метательными орудиями и стрелками, они, под прикрытием их, провели через ров насыпь и крытый ход самой прочной, постройки, в 60 футов длины. Тщетно осажденные старались остановить осаждавших, бросая на крытый ход зажигательные снаряды и большие каменья: они безвредно скатывались с покатой крыши из толстых бревен, прикрытых слоем кирпичей и сырыми завесами. А между тем стрелки из башни и с платформы ее поражали осажденных метательным оружием, наносили им величайший вред и наконец совсем прогнали их со стены. Тогда осаждавшие начали делать пролом в стене, которая вскоре и обрушилась. Устрашенные жители Массилии,