Однажды в России - Константин Столяров

- Тогда говори - зачем? На баловство ты две с половиной тысячи не выбросишь, я уверена.

- Мне дали поручение.

- Кто дал? Говори!

- Спецслужбы, - понизив голос, ответил Сергей, заранее установивший тот предел, дальше которого он не должен отступать под любым напором.

- Какие еще спецслужбы?!

- Смешной вопрос! Успокойся, не иностранные, а наши, советские. Не обижайся, в подробности входить не могу, не имею права. С меня взяли подписку о неразглашении.

Ссылка на спецслужбы, как и ожидал Сергей, произвела на жену убойное впечатление. В шоке Лена поднесла руку к горлу, словно ей не хватало воздуха. Насколько он помнил, этот жест не был свойствен ей на заре их знакомства, а появился гораздо позже, в тот незабываемый день, когда в "Крестах" зарегистрировали их брак.

- Успокойся и, пожалуйста, пойми все правильно, - мягко, по-доброму внушал он, искренне жалея Лену. - Ты же у меня умница. Откуда мне было знать, что Тизенгауз - муж Марины Васильевны? А если бы я знал, все равно ничего бы не изменилось. Я обязан выполнять приказы резидента независимо от того, нравится мне задание или нет... Дать тебе воды?

Лена беспомощно закивала.

- Когда тебя завербовали? - У Лены задрожали руки, и вода из чашки пролилась на стол. - Как ты мог?

- Давно, еще в колонии... - Сергей снял с крючка кухонное полотенце и насухо вытер стол. - Поверь, Леночка, у меня не было выбора. Они умеют обставить дело и так подавить волю, что попадаешь в полную зависимость. Но нет худа без добра - они же устроили меня на работу, создали нам, сама видишь, все условия для безбедной жизни. Уверяю тебя, мы бы не въехали в эту квартиру без их содействия. И новую машину, и место под гараж я получил тем же способом. Ну что, радость моя, мир?

- А эти двое, таксист и бухгалтерша? Их тоже завербовали в колонии?

- Не городи ерунды. Потерю я вообще не знал, а Цымбаревич - случайная знакомая.

- Случайная? - слабым голосом переспросила Лена. - Познакомилась - и сразу залезла к тебе в штаны?

- Лена!

В окрике Сергея прозвучали нотки протеста, но внутренне он в какой уж раз с удовлетворением отметил, что жена у него - дай Бог каждому. Емко, одной фразой пригвоздить Аню - это надо уметь. Пожалуй, в меткости суждений Лена ничем не уступит косоглазому оберштурмбаннфюреру, который, подтрунивая над его связью с сестрой Нахманов, однажды с ехидной ухмылкой назвал Аню "еврейской Кармен".

- Что - Лена? - устало вымолвила она. - Разве я не права?

Сергей пустился в объяснения, упирая на то, ради чего Цымбаревич ходит к ним в гастроном, но по лицу жены видел, что его слова не достигают цели. В ее голове, надо думать, зрела какая-то мысль, и Сергей, умолкнув, ждал, что она скажет.

- Оба педераста, старый и молодой, да и эти двое - одна шайка, но ты... Лена горестно вздохнула. - Как ты мог провоцировать ни в чем не повинного человека?

- Не пойманный за руку - еще не значит невиновный, - невозмутимо возразил Сергей. - Имей в виду, твой Андрей Святославович - тот еще типчик. Скользкий, ловкий, с двойным дном и с оригинальной маской, за которой скрывается...

- Замолчи! - резко оборвала его Лена. - Как вам платят за услуги - по фактически отработанному времени или сдельно, с головы? Говори, сколько получил за Тизенгауза!

- Лена, опомнись!

- С потрохами продался за тридцать сребреников! - Поднявшись, Лена обдала его презрительным взглядом. - Эх ты, фил+-р!

Жена ушла в комнату сына и осталась там ночевать, а Сергей, чертыхаясь, хватанул стакан водки, выкурил сигарету, за ней вторую и лишь после этого улегся в гордом одиночестве.

Не больно-то надо! - настропалял он себя. Жена возомнила Бог весть что, раздула из мухи слона, а теперь небось ждет, когда он заползает перед ней на коленях, вымаливая прощение. Дудки! Как-нибудь перебьемся, благо женщин кругом хоть пруд пруди...

Заснул Сергей с мыслью, что Затуловский, по чьей непростительной оплошности он угодил в передрягу, редкостный ублюдок. Хвалится своей хитромудрой прозорливостью, а сам, конспиратор хренов, проморгал то, что лежало под носом. Допустимо ли внедрять в операцию агента, если его жена знает фигуранта по совместной работе?..

Прошла неделя, за ней другая, третья, однако Лена по-прежнему ночевала в комнате Сашка. Бойкота она не объявляла, стирала, как обычно, ему рубашки, готовила завтраки и ужины, но не садилась с ним за стол. А по выходным дням ездила с Сашком во Всеволожск отдельно от Сергея, на электричке. Не помогло Сергею и то, что в подтверждение своего увлечения он притащил домой двенадцать иконок на эмали, год без движения пролежавших в его конторе: Лена равнодушно взглянула на них и не проронила ни слова. Щедрый подарок к женскому празднику лежал нераспакованным на столике в прихожей, а цветы, которые Сергей приносил через день, Лена опускала в вазу и ставила у него в комнате, куда наведывалась в его отсутствие, чтобы вытирать пыль.

Ничего, внушал себе Сергей, еще не все пропало. Лена - безупречная мать и, надо думать, не отважится разрушать семью из-за ерунды. Дело Тизенгауза так или иначе закончится, нарыв прорвется, и Лена, даст Бог, оттает.

Надо сказать, Сергей не ошибся лишь в одном - Лена никому, даже Марине, не рассказывала о его принадлежности к агентуре. Прозрение оказалось слишком внезапным, она просто не знала, как жить дальше.

Развязка наступила в июне, в день летнего солнцестояния.

46. МЕЧ ФЕМИДЫ

Повторный процесс над Тизенгаузом назначили на среду, 21 июня 1989 года. Лена пришла в суд загодя и села во втором ряду, рядом с Мариной и Тизенгаузом. Лары с ними не было - на сей раз официально вызванная сюда в качестве свидетеля, она, к своему неудовольствию, осталась в коридоре. Ближе к десяти часам в зал снова набились окрестные пенсионеры, большей частью те же самые, что и в январе, а Андрей Святославович с тяжким вздохом поднялся, чтобы занять место на скамье подсудимых.

Новый состав суда возглавлял румяный здоровяк лет тридцати пяти, обвинителем теперь выступала громоздкая женщина с одной большой звездой в петлицах, а напротив нее, ближе к скамье подсудимых, разложил бумаги пожелтевший от никотина старик с кудрявой, зачесанной назад шевелюрой и слоем перхоти на вороте пиджака. Его левую щеку рассекал сине-багровый шрам, отчего лицо старика выглядело зловещим. Это был адвокат, приглашенный по настоянию Марины, зациклившейся на том, что Андрей Святославович от волнения позабудет что-то важное и не сумеет должным образом защитить себя.

Открыв судебное заседание, румяный судья с выражением зачитал обвинительное заключение. За всю трудовую жизнь, начиная с сентября 1959 года и до момента задержания за спекуляцию в марте 1988 года, подсудимый заработал на службе в государственных учреждениях 37000 рублей. При обысках дома у гражданина Тизенгауза и в его гараже 17, 22 и 25 марта 1988 года изъято различных ценностей в виде изделий из золота, серебра, полудрагоценных камней, резного поделочного камня, слоновой кости, а также из янтаря на сумму 230 тысяч рублей по оценке комиссионной экспертизы. Кроме того, при обыске квартиры гражданина Тизенгауза изъято 372 изделия из янтаря с вплавлениями членистоногих животных, которые, по оценке экспертов, имеют страховочную стоимость в один миллион рублей. Для собирания и накопительства указанных выше изделий требовались значительные денежные средства, чего у подсудимого не было и, с учетом его трудовых доходов, не могло быть. Страсть к накопительству привела подсудимого к совершению преступления - спекуляции в особо крупных размерах. Далее со всеми подробностями излагался эпизод с куплей-продажей ростовских икон на эмали и факт обнаружения в служебном сейфе подсудимого боевых припасов в виде стандартных винтовочных патронов калибра 5,6 миллиметра, признанных криминалистической экспертизой пригодными для стрельбы.

Заканчивалось обвинительное заключение сведениями о том, что гражданин Тизенгауз ранее не судим, на учете в психоневрологическом диспансере и у нарколога не состоит, по месту жительства замечаний не имел, по месту работы характеризуется положительно - постоянно перевыполнял производственный план, вел общественную работу, был лектором общества "Знание", дисциплинарным взысканиям не подвергался. Обстоятельством, отягчающим ответственность Тизенгауза, является совершение преступления из корыстных побуждений, а обстоятельств, смягчающих ответственность, в его действиях не установлено.

Против Андрея Святославовича у них, выходит, ничего нет, кроме липовой истории с иконами, догадалась Лена. Вот, значит, чем занимаются наши спецслужбы - подло провоцируют людей, а потом с гордостью рапортуют начальству, что разоблачили и отдали под суд столько-то злостных нарушителей социалистической законности.

Допрос подсудимого прошел без эксцессов и занял менее получаса. Андрей Святославович не признал себя виновным и объяснил, что является коллекционером в четвертом поколении. Даже в невыносимых условиях блокады Ленинграда его родители, распродав и обменяв на продукты питания большую часть имущества, в неприкосновенности сохранили коллекции, а он, в меру своих сил, неуклонно пополнял их. Финифть он покупал для обмена не за 1050 рублей, как, лжесвидетельствуя, показал на следствии и на прошлом суде Коростовцев, а за 2510 рублей. Что же касается винтовочных патронов, то они ему не принадлежат. Объяснить их наличие в сейфе он не может, но допускает, что патроны подбросили. Сделать это несложно, тем более что дубликат ключей от сейфа имелся в канцелярии ЦНИИСЭ.