Однажды в России - Константин Столяров

- Полированных, - не поднимая глаз, пояснила Рябокобылко. - На датский фарфор мне давно не хватает. Теперь я собираю яйца из камня. Они мне как друзья, у каждого свое имя либо ласковое прозвище. "Красное солнышко", "Мальчик с пальчик"...

- Подсудимый, можете продолжать, - торопливо произнес судья.

- С каким условием я давал вам деньги?

- Вы всегда требовали, чтобы я предъявила квитанцию о сдаче какого-нибудь изделия в комиссионный магазин.

- Зачем?

- Вы знали, что я питаюсь одним гороховым концентратом с черным хлебом, и боялись, что я могу умереть, если у меня будет меньше тридцати копеек в день на еду.

- Пожалуйста, посмотрите мне в глаза, Бета Юлиановна.

Рябокобылко долго не решалась.

- Скажите, был ли я вежлив с вами? - Она подняла голову, встретила взгляд Тизенгауза и заговорила увереннее:

- Андрей Святославович, я горжусь знакомством с вами. Зачем спрашивать, когда вы - самый вежливый из всех, кого я знаю?

- Как я простился с вами девятнадцатого февраля?

- Вы не простились.

- Почему? - Тизенгауз перевел взгляд на судью. - Как же так: вежливый человек - и вдруг такая бестактность по отношению к женщине!

- Вспомнила!.. В тот день, когда вы уложили покупку в чемоданчик, к вам обратился какой-то приезжий.

- Почему вы приняли его за приезжего?

- Из-за акцента.

- Во что он был одет?

Рябокобылко, припоминая, закрыла глаза и сосредоточилась.

- Кожаное пальто... Да-да, кожаное пальто черного цвета с погончиками, а на голове - ондатровая шапка.

- О чем мы с ним говорили?

- Он спросил, интересуетесь ли вы резным камнем. Что говорилось дальше, не знаю. Он показал вам маленькую фигурку, а вы отвели его в угол, достали лупу и...

- Из магазина мы с ним выходили вместе или порознь?

- Не видела. Я подождала минут пять и ушла... - Попеременно клоня хохолок то в одну, то в другую сторону, судья пошептался с заседательницами и заявил, что суд удаляется в совещательную комнату, но просит не расходиться.

Пока старики и старухи поднимались вразброд, чтобы почтить судей и заодно размять онемевшие конечности, Марина, оттеснив Лару, подсела к Лене и жарко зашептала:

- Зайка, дятел, по-моему, понял, что Андрюша ни в чем не виноват.

- Какой дятел?

- Судья, - пояснила Марина. - Острый нос и этот хохолок...

- Верно! - встрял в разговор возжаждавший общения ветеран. - Меткий у тебя глаз!

- Маришка, не спеши с выводами, - осторожно сказала Лена. В этот момент ей хотелось только одного - избежать расспросов Марины о Сергее. Ни на минуту не упуская мужа из поля зрения, она видела, что он как ни в чем не бывало любезничает, с бухгалтершей Цымбаревич, а та без зазрения совести льнет к нему.

- Нельзя забывать про бдительность, - разглагольствовал ветеран, обращаясь не столько к Лене, сколько к поникшей Марине. - При усатом батьке спекулянты поджали хвост. Он им, гадам, спуску не давал, пресекал в зародыше. Это при Л+-не Брежневе они зажили как кум королю. А Мишка, теперешний минеральный секретарь, и вовсе без царя в голове. Выпустил, дурень, из рук вожжи. Оттого и страна катится в...

Куда катится страна и до чего, по мнению ветерана, докатится, окружающие так и не узнали - прозвучала команда: "Встать, суд идет!", и в зале появились судья и обе заседательницы. Они заняли прежние места, однако садиться не пожелали, потому что судья, не мешкая, разъяснил причину их недолгой отлучки.

Поскольку подсудимый утверждал, что покупал финифть для обмена на фигурки из нефрита, а свидетельница Рябокобылко частично изменила ранее данные ею показания и на допросе в судебном заседании подтвердила обстоятельства знакомства с приезжим коллекционером, предложившим подсудимому вышеуказанный обмен, тогда как органы следствия не исследовали версию подсудимого и не приняли надлежащих мер для установления учителя из Паланги по имени Витаутас, суд, руководствуясь статьями 71, 260 и 261 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, вынес следующее определение: первое - направить настоящее уголовное дело для производства дополнительного расследования; второе - подсудимого Тизенгауза А. С. освободить из-под стражи, заменив ранее избранную ему меру пресечения на подписку о невыезде.

Лена обеими руками сжала Марине локоть, а та, расталкивая сгрудившихся в проходе пенсионеров, устремилась вперед, к Тизенгаузу.

- Здорово! - ахнула Лара, вновь обретшая дар речи. - Лерка лопнет от зависти. А, Еленочка Георгиевна?

Лена между тем пристально смотрела на мужа, медленно приближавшегося вслед за редевшей на глазах стайкой пенсионеров. Цымбаревич держала его под руку, крепко прижимаясь пышной грудью.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Сергей повернул голову в сторону Лены и отпрянул, словно увидев привидение. Вертикальная морщина посреди лба углубилась, а брови сдвинулись к переносице, превратившись в одну черную линию.

- Ты?.. - не своим голосом спросил он.

- Я. Что, не ожидал?

Рыжую лахудру как ветром сдуло.

- Не ожидал.

Лара захлопала ресницами. Отчего же ей раньше не пришло в голову, что красавец с седой прядью над лбом не однофамилец, а родной муж начальницы?! Совсем как в кино! Лерка ни в жизнь не поверит!

Какое-то время оба молча смотрели друг на друга, не решаясь что-то сказать.

- Иди, Сергей, я задержусь, - нарушила молчание Лена, не желая давать Ларе пищу для сплетен.

Сергей вышел из зала, а Лена подошла к скамье подсудимых. Конвой уже удалился, в нем миновала надобность, и рядом с Тизенгаузом, согнувшимся в три погибели и прятавшим лицо в ладонях, сидела Марина, поглаживая его голову и бормоча:

- Андрюша, любимый, успокойся. Самое страшное позади...

45. ПЕРЕДРЯГА

Дожидаясь Лену внизу, на улице, Сергей выкурил две сигареты подряд и наметил план предстоявшего объяснения. Всей правды он ей, разумеется, не скажет, это было бы верхом идиотизма. А какую-то часть волей-неволей придется выложить. Все, что касается Ани, он, конечно, будет отрицать наотрез. Значит, надо сконструировать легенду. Аня - случайная знакомая, каких у него сотни, что нормально для торгового работника. Аня из треста столовых, где Додик Шапиро наперечет знает каждую собаку, она часто бывает в гастрономе у Потапова. Ну, разок он из любезности подвез ее на такси, что из этого? Надо срочно предупредить Додика, чтобы прикрыл тылы и врал в унисон.

Когда Лена с каменным лицом села в машину, Сергей прочистил горло и заговорил виноватым тоном:

- Леночка, я, вероятно, должен внести некоторую...

- Замолчи.

- Но мне бы хотелось, чтобы ты...

- Молчи!

Молчать так молчать, ему же лучше, поскольку форсировать объяснение не в его интересах, решил Сергей.

Дома Лена разогрела обед, молча поставив на стол один прибор - для Сергея, а сама ушла в школу, чтобы пораньше забрать сына с продленки. Пока ее не было, Сергей мысленно прикинул, к чему приведет передышка, и утвердился в мнении, что избранная женой тактика свидетельствует о нежелании всерьез обострять отношения. В порыве ревности Лена могла бы наговорить ему сорок бочек арестантов, а после десяти лет брака битые горшки им обоим совершенно ни к чему. Значит, его задача - аккуратно подыграть ей, покаяться по мелочам и спустить все на тормозах.

Появление сына позволило Сергею расслабиться. До позднего вечера он без устали забавлял Холмогорова-младшего, а после того, как Сашок улегся спать, вышел на кухню

- Откуда ты знаешь Тизенгауза? - издалека начал он.

- Андрея Святославовича? - Лена мыла посуду и не повернулась в его сторону. - Мне ли его не знать? Мы работаем вместе. Вдобавок он - муж Марины.

- Марины Васильевны? - Сергей вытаращил глаза.

- Марины Васильевны.

Марину он знал давно, хотя видел ее только раз, да и то мельком. Но когда он звонил Лене на работу, трубку чаще всего снимала Марина, узнававшая его по голосу и говорившая с ним по-свойски, с оттенком задорного кокетства, смешанного с грубоватым юморком.

- Ты ничего не путаешь? Тизенгауз, по моим данным, одинокий волк.

- Твои данные устарели. Был одинокий, а стал женатый.

- Веселенькие дела!

- Кому веселенькие, а кому и нет. - Лена передернула плечами.

- Что ты подразумеваешь? - спросил Сергей, сознательно уступая инициативу, чтобы перейти к обороне.

- Ты уже удовлетворил любопытство? - Лена вытерла руки и села напротив мужа. - Теперь мой черед задавать вопросы.

- Ради Бога.

- Говори, с каких это пор ты коллекционер? И почему я, твоя жена, последней узнаю об этом, да еще в суде?

- Ну, какой я коллекционер? - Сергей рассмеялся. - Так, собирал иконы по штучке, по две. Для баловства, чтобы...

- Не лги, - гневно перебила Лена. - Снова взялся за старое? Одного приговора тебе мало, захотелось еще?

- Да ты что?

- Для кого покупал двадцать четыре иконы? Для Вороновского?

- Лена, не городи ерунды. После того суда - клянусь! - я Вороновского в глаза не видел.