Как мы жили в СССР - Дмитрий Яковлевич Травин

наиболее близким мне актером. И уж, по крайней мере, одним из той великой пятерки, о которой писал раньше (Мягков, Смоктуновский) и о которой еще буду говорить в дальнейшем. Как удалось ему всего за год превратиться из вдумчивого, чуть отрешенного и ироничного Волшебника в яркого, харизматичного, непреклонного Барона? А потом было еще много великих ролей. Иногда мне кажется, будто все, за что брался Янковский, он превращал в философию, которая и не снилась нашим мудрецам.

«Осенний марафон» (1979)

С героем «Осеннего марафона» меня сближает то, что мы жили тогда в одном дворе. И могли бы видеть друг друга, если бы он не был героем киношным. Георгий Данелия «поселил» Олега Басилашвили в Ленинграде на улице Кораблестроителей – прямо напротив окон моей квартиры. Впрочем, уже тогда я почувствовал, что «Осенний марафон» близок мне не только этим.

На первый взгляд, проблема героя в том, что он «с бабами» разобраться не может. Но ведь на самом деле он не может разобраться и с друзьями, и с коллегами… Наверное, он просто безвольный? Пожалуй, так. Но может быть, появлению воли мешают важные обстоятельства? Я очень любил всегда героя Басилашвили, поскольку он представлялся мне, как ни покажется это странным, практически идеальным человеком. Эдаким князем Мышкиным, но живущим в наше время.

Должна у человека быть крепкая семья – «ячейка общества»? Конечно, учит нас советская этика. И наш герой не рвет с супругой, хотя их уже ничто не соединяет. Должна ли у человека быть любовь? Конечно, учит нас великая литература. И наш герой не рвет с любовницей, хотя считает необходимым сохранять семью. Должен ли человек помогать друзьям? Конечно, учат нас все, кого ни возьми. И наш герой ведет себя по принципу «Сам погибай, но товарища выручай». Должен ли ученый поддерживать контакты с коллегами? Конечно, особенно если они зарубежные. И наш герой разбирает с датским профессором, чем отличается обезьяна от облизьяны. Герой Басилашвили стремится быть правильным по всем этическим позициям. Он делает то, что общество считает верным, хотя никогда не выполняет. И ведь именно это стремление к соблюдению всех моральных норм приводит его к катастрофе, к утрате близких людей и провалам в творчестве.

Несмотря на комедийный сюжет, Данелия поставил тогда перед нами серьезный вопрос о том, что человек не может существовать в рамках тех моральных норм, которые считаются общепризнанными и опровергать которые вроде бы неприлично. Решить эту проблему Данелия попытался, отправив предыдущего героя – Мимино – назад в горы, в простой мир с сельской этикой. Мимино уехал, но проблема осталась.

Конечно, всю ее сложность я понял не сразу. Понимание приходило с годами. По мере того как я сам крутился в своем «марафоне», пытаясь сочетать несочетаемое, теряя лучшие годы на ерунду и часто приходя в отчаяние из‑за того, что мир вокруг такой правильный, а я почему-то в него никак не вписываюсь. А тогда, в 1979 году, сразу пришло лишь интуитивное понимание, что перед нами – трагедия хорошего человека, а не череда поступков мерзавца, мучающего жену, любовницу и т. д. Понимание это – на 100% заслуга великого артиста Олега Басилашвили, поскольку почувствовать симпатию к грешному герою можно лишь тогда, когда актер вкладывает в него что-то такое, что не прочтешь в тексте пьесы. Между Тальбергом, Мерзляевым и Самохваловым Басилашвили совершил вдруг невероятный поворот и дал нам страдающего героя, с которым хотелось сесть во дворике на Кораблестроителей, пригубить «коктейля» и поговорить о смысле жизни, которая должна начаться по окончании «марафона».

«Москва слезам не верит» (1980)

Через пять лет после появления на экранах рязановской «Иронии судьбы» зрителю был предложен иной вариант обретения счастья по-советски. Без всякой иронии и без вмешательства судьбы. Без смеха и без слез. Без бани, алкоголя и Аэрофлота. Счастье обреталось исключительно благодаря долгому упорному труду… Ну, может, с некоторой долей везения, которое рассматривалось как вознаграждение за те тяготы и мытарства, что пришлось претерпеть героине на пути к цели.

«Москва – это большая лотерея. Здесь можно сразу все выиграть», – говорит Людмила, одна из героинь фильма. И остается в проигрыше. А Катя, работающая, как пчелка, с утра до ночи, побеждает в своей личной «битве за Москву».

«Ирония судьбы» была очень советским и даже, можно сказать, очень русским фильмом. А вот «Москва слезам не верит» Владимира Меньшова скорее напоминала Голливуд. Недаром этот фильм получил «Оскара» как лучшая иностранная кинолента. Меньшов показал нам что-то вроде реализации американской мечты с советской спецификой. Он показал, как нищая провинциалка может стать директором. В американском варианте она стала бы и миллионершей. В нашем – пришлось ограничиться малогабаритной квартирой, «Жигулями» и зарплатой, обеспечивавшей «достойное существование». Но по советским меркам продвижение от общаги к своему жилью и престижной работе значило, пожалуй, не меньше, чем обретение миллионов в Америке.

Конечно, в СССР и раньше снимались фильмы, где упорный труд приводил героя к успеху. Но в том старом кинематографе успех выражался скорее в наградах и должностях (как в фильме «Член правительства»: «Вот стою я перед вами – простая русская баба!») или в творческой самореализации (как в фильме Глеба Панфилова «Начало» с прекрасной Инной Чуриковой). Теперь же успех оборачивался настоящим человеческим счастьем. Да что там человеческим… Скажем прямо – мещанским, то есть тем самым, которое советская этика вроде бы полностью отвергала. «Москва» легитимировала мещанство на советском экране, и оказалось, что оно прекрасно. Фильму сопутствовал огромный успех: «…Старожилы говорили, что такие очереди в кассы не выстраивались со времен „Чапаева“ и „Тарзана“» [Алентова 2022: 422].

В тот момент никакие серьезные реформы в СССР даже не намечались. Брежневу оставалось жить пару лет, а его пожилые соратники еще только готовились принять бразды… Но то, с каким интересом советские люди восприняли эту историю успеха, показывало, что времена коммунистических фантазий и классовых битв уходят в прошлое. Наша страна готова входить в общество потребления. Семья становится важнее идеологии. Любовь к близкому человеку вытесняет любовь к партии.

Никто тогда не догадывался, конечно, сколь тернистым окажется путь перемен, на который мы встали через пять лет после премьеры фильма. Многие разочаровались в реформах. Но основной принцип остался неизменным. Ты сам – кузнец своего счастья. Не ирония судьбы и не экспроприация экспроприаторов, а лишь долгий, упорный и по заслугам вознаграждаемый труд может изменить нашу жизнь.

«Ясень с видом деревенским приобщился к вальсам венским. Он пробьется, Александра, он надышится Москвой».

«Мы,