Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг

множество, и пища на нем для всех; под ним находили тень полевые звери, и в ветвях его гнездились птицы небесные, и от него питалась всякая плоть.

И видел я в видениях головы моей на ложе моем, и вот, нисшел с небес Бодрствующий и Святый.

Воскликнув громко, Он сказал: “Срубите это дерево, обрубите ветви его, стрясите листья с него и разбросайте плоды его; пусть удалятся звери из-под него и птицы с ветвей его;

но главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть его в траве земной.

Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное, и пройдут над ним семь времен”».

[485] Во второй части этого сновидения дерево персонифицируется, и нетрудно догадаться, что «большое дерево» есть сам царь, видящий сон. Даниил толкует сновидение именно так. Смысл сновидения несомненно заключается в попытке как-то компенсировать мегаломанию царя, которая, согласно повествованию, переросла в настоящий психоз. Объяснение процесса сновидения как компенсирующего вполне, по-моему, соответствует природе биологического процесса как такового. Фрейд в целом склонялся к тому же мнению, сам приписывал сновидениям компенсаторную роль в той степени, в какой они улучшают физиологию сна. Имеется, как показал Фрейд, ряд сновидений, открывающих нам, каким образом некоторые внешние раздражители, способные вырвать сновидца из состояния сна, искажаются так, что помогают спать дальше – точнее, обеспечивают состояние покоя. А также имеется бесчисленное множество сновидений, в которых, по утверждению Фрейда, внутрипсихические возбуждения (скажем, личные идеи, способные высвободить сильные аффективные реакции) искажаются так, чтобы соответствовать контексту сновидения, который прячет эти болезненные идеи и делает сильные аффективные реакции невозможными.

[486] При всем том нельзя упускать из вида тот факт, что именно сами сновидения более всего нарушают сон; довольно часто их драматическое построение логически нацелено на создание высокоаффективной ситуации, причем напряжение аффекта нарастает в такой степени, что спящий неизбежно просыпается. Фрейд объяснял такие сновидения, утверждая, что цензор перестает подавлять болезненные аффекты. Мне кажется, что подобное объяснение противоречит фактам. Всем хорошо известны сны, в которых мучительные переживания или ошибочные действия из повседневной жизни отражаются самым неприятным образом и в которых обнажаются с мучительной откровенностью тревожные мысли. На мой взгляд, здесь неправомерно рассуждать об успокоительной и маскирующей аффекты функции сновидения. Пришлось бы ставить реальность с ног на голову, чтобы усмотреть в подобных сновидениях подтверждение объяснения Фрейда. Сказанное справедливо и для тех сновидений, где вытесненные сексуальные фантазии приходят без какого бы то ни было прикрытия в явное содержание сна.

[487] Поэтому я пришел к выводу, что утверждение Фрейда, будто сновидения в основе своей суть функции исполнения желаний и улучшения сна, слишком узкое, пусть даже основная его мысль о биологической компенсаторной функции, безусловно, верна. Эта компенсаторная функция лишь в ограниченной мере затрагивает само состояние сна, ее основное значение проявляется в отношении к сознательной жизни. Сновидения, как я полагаю, компенсируют сознательную ситуацию текущего момента. Они поддерживают сон, насколько это возможно: приходят по необходимости и автоматически, под влиянием физиологического состояния сна, но нарушают сон, когда того требует их функция, то есть когда компенсирующее содержание настолько интенсивно, что начинает противодействовать сну. А компенсирующее содержание становится особенно интенсивным, когда оно имеет жизненно важное значение для сознательной ориентации.

[488] Уже в 1907 году я указал на компенсаторное соотношение между сознанием и отщепленными комплексами, а также подчеркнул их целенаправленный характер[432]. К тому же выводу независимо от меня пришел и Флурнуа[433]. На основании этих наблюдений становится очевидной возможность возникновения целенаправленных бессознательных импульсов. Впрочем, нужно отметить, что финалистская ориентация бессознательного ни в коем случае не параллельна нашим сознательным намерениям. Как правило, бессознательное содержание сильно отличается от сознательного материала, заметнее всего тогда, когда сознательная установка выраженно приобретает направление, угрожающее жизненным потребностям индивидуума. Чем более односторонней является сознательная установка и чем дальше она отклоняется от оптимума, тем реальнее возможность появления ярких сновидений с контрастным, но целенаправленным содержанием, отражающих саморегуляцию психического. Тело всегда целенаправленно реагирует на увечья, инфекции или любые аномальные условия, а психические функции точно так же воспринимают неестественные или опасные возмущения, запуская целенаправленные защитные механизмы. К числу целенаправленных реакций психического нужно отнести и сновидения, поскольку они предоставляют бессознательный материал в сгруппированной конкретной осознанной ситуации и предлагают его сознанию в символической форме. В этом материале обнаруживаются все те ассоциации, которые остались бессознательными из-за своей слабой проявленности, но которые все-таки обладают достаточной энергией для восприятия в состоянии сна. Конечно, целенаправленная природа содержания сновидений не наблюдается непосредственно извне без тщательного исследования. Необходим анализ явного содержания сновидений, посредством которого мы раскрываем актуальные компенсирующие факторы в латентном содержании. Большая часть физических механизмов защиты носит столь же невыраженный, так сказать, косвенный характер, а их целенаправленность возможно распознать лишь при кропотливом изучении. Мне остается только напомнить читателю о значении лихорадки или процессов нагноения в инфицированной ране.

[489] Процессы психической компенсации почти всегда имеют сугубо индивидуальную природу, что существенно затрудняет процедуру доказательства их компенсирующего характера. Из-за этой особенности зачастую непросто, особенно для начинающих, понять, в какой степени содержание сновидения обладает компенсирующим значением. Исходя из теории компенсации, возникает искушение предположить, например, что каждый, чересчур пессимистично взирающий на свою жизнь, должен видеть исключительно радостные, оптимистические сны. Эти ожидания сбываются, лишь когда мы имеем дело с человеком, чья натура допускает подобного рода «подбадривание». Но если он имеет иные склонности, то его сновидения будут целенаправленно уводить во мрак еще сильнее, нежели сознательная установка. То есть действовать по принципу «подобное лечится подобным».

[490] Поэтому нелегко вывести какие-либо специальные правила для определения типа компенсации в сновидениях. Ее характер всегда тесно связан с целостной природой индивидуума. Возможности компенсации бесчисленны и неистощимы, хотя с увеличением жизненного опыта некие базовые черты все же выкристаллизовываются.

[491] Выдвигая теорию компенсации, я не намерен преподносить ее как единственно возможную теорию сновидения или утверждать, что ее посредством возможно полностью объяснить все особенности сновидений. Вообще сновидение – чрезвычайно комплексное явление, столь же широкое и непостижимое, как и явления сознания. Будет неуместным пытаться объяснить все проявления сознания с точки зрения теории исполнения желаний или теории инстинктов, а потому крайне маловероятно, что проявления сновидения поддаются такому же простому объяснению. Вдобавок нельзя трактовать проявления сновидения как сугубо компенсаторные и вторичные по отношению к элементам сознания, пускай принято думать, что для индивидуума сознательная жизнь значит куда больше, чем бессознательное. Пожалуй, это мнение следовало бы пересмотреть,