Брекен и Ребекка - Уильям Хорвуд

мог с ним тягаться. Забавно они выглядели, когда стояли бок о бок. Знаете, как их называли? «Fach» и «fawr» — «малышка» и «великан».

— Неужели она до сих пор жива? — спросил Босвелл. — Должно быть, она уже очень старая.

— Она успела повидать на своем веку никак не меньше шести Самых Долгих Ночей, — ответил Брэн, — и хотя она сильно одряхлела, ум у нее острый, как коготь. Здешние кроты носят ей червей и порой отказывают себе в необходимом, лишь бы накормить ее, как в свое время поступала она ради Мандрейка.

— А что стряслось с ним? Почему он покинул Шибод?

— Он разругался с ней. Говорят, он вечно огрызался на нее чуть ли не с того дня, когда она его нашла. Никто не мог взять в толк, почему она взялась о нем заботиться, ведь никто, в том числе и Мандрейк, ни разу не слышал от У-Pox ни одного ласкового слова. Они без конца ссорились, и, говорят, у нее до сих пор сохранились шрамы от последней с ним драки, после которой он и ушел от нее.

— А что Мандрейк сделал потом? — спросил Брекен.

Брэн повернулся к Келину и о чем-то его спросил. Некоторое время они говорили по-шибодски, а потом Брэн подошел поближе к Брекену с Босвеллом и заговорил совсем тихо, словно боялся, как бы его не услышали бесстрастные сланцевые стены туннеля или нечто иное, таившееся в глубинных пустотах за ними.

— Он отправился в Кастель-и-Гвин. — Брэн помолчал, дожидаясь, когда они осознают всю важность этих слов, а потом добавил: — Да, да, именно так он и сделал, именно так.

— Но почему? — спросил Брекен.— Почему?

Вместо ответа Брэн постарался как можно точнее передать картину, которую рисовало ему воображение:

— Очевидно, он двинулся через Кумер, взобравшись по его склонам, ведь другой дороги нет, и оказался в тех пустынных местах, где бродит Гелерт, Пес Шибода. До тех пор, пока вы не заговорили о нем, все считали, что Гелерт разорвал его на куски. Но, видимо, ему удалось пробраться дальше, к одной из вершин Шибода, где кротам нечем кормиться, туда, где стоят священные камни, в Кастель-и-Гвин. — Брэн умолк, и некоторое время никто не нарушал тишину.

— Но зачем? — настаивал Брекен.

— Зачем? Вряд ли кому-либо дано понять, что погнало его навстречу смерти в те края, куда никто не отваживается заглядывать. Впрочем, говорят, он объяснил это тем, что на самом деле никакого Камня нет. Нет, и все. А потому все наши Камни ничего не значат. Он хотел доказать, что Камень, которому поклоняются все кроты и который всегда почитали обитатели Шибода, не имеет никакой силы. К тому же он хотел продемонстрировать свое презрение к нашим страхам и насмеяться над нашей верой. В те времена, до эпидемии чумы, все верили в Камень и совершали ритуалы, но У-Pox настроила его иначе, во всяком случае, она уговорила его не принимать участия в наших обрядах. Да и сам Мандрейк говорил: «Если Камень и вправду есть, как он мог допустить, чтобы, едва я успел родиться, на меня обрушились такие беды?» И после того как многие жестоко пострадали от чумы, некоторые из нас решили, что он прав, понимаете?

Все задумались. Ответ был прост и ясен для Босвелла, но не для Брекена, на чью долю выпало немало тяжких страданий. Брэн вообще считал, что тут не над чем ломать голову. А что думал по этому поводу Келин, было неизвестно.

— Она еще до сих пор жива? Чем ты это объясняешь? — Босвелл задал эти вопросы, обращаясь к Келину, а не к Брэну, и в голосе его сквозило глубокое сочувствие. Брэн перевел его слова на шибодский, и Келин негромко ответил.

— Что он сказал? — спросил Брекен.

Брэн рассмеялся и пожал плечами:

— По его словам, она убеждена в том, что Мандрейк еще вернется.

Брекен так и не решился сообщить им о гибели Мандрейка и теперь замялся, не зная, что сказать. На выручку к нему пришел Босвелл.

— Отведите нас к ней, — мягко проговорил он.

— Но нам надо отдохнуть, поспать... — возразил было Брэн.

— Пожалуйста, — сказал Босвелл, глядя на Келина.

Тот понял его и поднялся с места, готовясь повести их дальше.

❦

Вторая часть пути заняла несколько часов и пролегала по огромным туннелям, выглядевшим просто устрашающе. Сланцевые потолки находились на невообразимой высоте, а сам туннель сделался таким широким, что противоположная стена тонула во мраке. Чтобы не сбиться с пути, они старались держаться к стене поближе, но порой это оказывалось невозможно: из нее постоянно сочилась вода, и на поверхности сланцевых плит кое-где образовались глубокие лужи. В некоторых местах туннель, по которому они шли, пересекался с другими, такими же огромными, и до них все время доносился плеск подводных рек, а однажды они услышали шум подземного водопада. Гулявшее среди стен эхо отличалось такой звучностью, что, прислушиваясь к отзвукам их шагов, можно было подумать, будто в туннеле находятся не кроты, а какие-то гиганты.

— Кто проложил эти туннели? — спросил потрясенный Брекен, и на его голос тут же откликнулось звонкое эхо.

— Их проложили не кроты, — ответил Брэн, — кротам такое не под силу.

Порой на пути им встречались просторные гроты с необычайно высокими сводами, потолки в которых казались столь же недосягаемыми, как верхушки больших буковых деревьев, а на бесцветном ровном полу кое-где попадались покореженные куски ржавого металла, похожие на те, что им попадались около дорог, над которыми летали ревущие совы. В промозглом воздухе висел запах смерти, наступившей множество лет тому назад.

— Неужели она здесь живет? — спросил Брекен.

— Нет, просто этим путем до нее проще добраться, когда наверху мокро. Знаете, мы ведь уже почти пришли, — сказал Брэн.

Келин повел их за собой вдоль стены очередного огромного грота, где каждое прикосновение когтей к полу казалось очень громким, затем юркнул в проход, размеры которого уже не были столь устрашающими. Дорога пошла вверх, и они почувствовали, как на них пахнуло свежим холодным воздухом. Им еще долго пришлось пробираться среди осколков сланцевых пластин, каких-то прогнивших корней и комков мокрого торфа, прежде чем они наконец оказались на поверхности земли, над которой нависало хмурое серое небо. День клонился к вечеру, но теперь им удалось получше рассмотреть Шибод. Отсюда он казался