Страстный. Плохой. Опасный (СИ) - Тиган Линетт

По времени на навигаторе четверть третьего.

— Здесь живет моя тетка. Хорошая женщина, — говорит мужчина, сворачивая зигзагом по узеньким улочкам. — Деревня тихая, маленькая, без лишних ушей и глаз. Лучше, чем здесь, тебе нигде больше не будет. Через несколько дней я привезу к тебе брата, — разъясняет мужчина, остановив машину у старенькой калитки, облезшей несколькими слоями краски.

— Хорошо, — киваю я, и выхожу из машины вместе с Игнатом, заметив, как на крыльце загорелся свет.

Оглядываясь по сторонам, уже сейчас я почувствовала себя крайне дискомфортно, являясь чужой и совершенно ненужной проблемой.

Горячая ладонь Игната обхватила мою руку, потянув меня, нерешительную, к широким воротам. Собака, живущая в маленькой будке, разрывалась от лая, разбудив, кажется, всю улицу.

— Тебе здесь ничего не угрожает, — он заводит меня на территорию двора.

Дверь небольшого домика незамедлительного открылись, и на пороге показалась пожилая женщина, удивленно вытаращив свои глаза на явившихся незваных гостей.

— Игнат? Что происходит? — я смущенно остановилась за плечом Игната.

Все-таки я растеряла всю свою уверенность рядом с Господином Гордеевым…

Женщина низенькая, и когда спустилась с высокого крыльца, оказалась ниже плеча телохранителя. На ней длинная ночная рубашка в какой-то маленький цветочек, а на ногах шерстяные носки и тапочки на несколько размеров больше. Волосы у женщины распущенные и взъерошенные, возможно, она даже испугалась таких гостей среди ночи.

Стало совсем неловко.

Мало того, что мы вломились ночью и разбудили ее… И она, немного нахмурившись, пытается меня рассмотреть за плечом Игнатом. Лучше бы он отвез меня к брату, а Андрей помог быстро собраться и навестить бабушку в Минске. Чем дальше от Москвы и Господина Гордеева, тем лучше.

— Здравствуй, тёть Оль, вы извините меня за такой неожиданный визит без предупреждения, но нам нужна ваша помощь, — мужчина перехватывает мою ладонь и подводит к женщине, поставив прямо перед ней.

Я мнусь босыми ногами в пыльной земле, опустив глаза. Совсем чужая женщина может легко запретить мне ступать на порог ее дома несмотря ни на что…

— Игнатушка, родной мой, ну что ты в самом-то деле! Скорее в дом, негоже такой красавице стоять раздетой на улице ночью, да еще и без обуви! Давай, милая, заходи, — почти взмолилась женщина, намеренно пропуская мимо ушей тихие доводы Игната, что ему нужно срочно вернуться в Москву. — Располагайтесь. Тебе необходимо отдохнуть, Игнат. Какая дорога в такой час?

— Мне нужно в Москву, тёть Оль. Но мне важно, чтобы вы позаботились о девушке, — замялся мужчина, посмотрев на меня, немного насупившись. — Вы ничего не подумайте лишнего, — Игнат поджимает губы, положив на мое плечо руку. — Это моя подруга. Через несколько дней я за ней приеду.

— Позаботимся! И накормлю, и выкупаю, и спать уложу, не волнуйся, — она по-доброму мне улыбается, немного взбудораженной, и смотрит на мужчину, моего настоящего телохранителя, или ангела-хранителя. — Точно не останешься?

— Нет, тёть Оль, я позже вас навещу и помогу по хозяйству. Сейчас у меня уйма срочной работы. Еще раз извините, — он любезничает и косо посматривает на меня. — Пожалуйста, без самодеятельности, — это уже строго ко мне, несколько предостерегающе.

Киваю, не в силах выдать нормальный человеческий ответ. В этот миг, когда медленно приходит осознание, что я в безопасности, неожиданно накатила невероятная усталость, и стало не то, что говорить, но даже думать неестественно тяжело.

— Если что-то понадобится…

— Поезжай, Игнат. Мы разберемся, — она провожает мужчину до калитки, крепко обнимает и смотрит вслед уезжающей машине.

Женщина быстренько возвращается, торопливо кружа вокруг меня.

— Как же зовут тебя? — она внимательно рассматривает меня, и под таким взглядом я пытаюсь укутаться в длинный широкий халат еще больше, чтобы скрыть мужские следы на шее и синяки на запястьях.

— Ярослава, — мой голос охрипший, я его не узнаю.

— Мой дом небольшой, но места хватит на всех, — смеется она, провожая меня куда-то по коридорчику. — Ты вся дрожишь. Я подготовлю тебе горячую ванну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Женщина ведет меня за собой по дому.

— Вот, Ярослава, заходи. Прими ванну, а я принесу тебе полотенце и ночную рубашку, — она заходит в маленькую комнатку, а я неуверенно ступаю внутрь, осматриваясь. Тётя Оля включает воду, и около минуты крутит разные краны, — снимай халат, я его как раз утром постираю.

Тётя Оля смотрит на меня, своими большими карими глазами, а я не смею пошевелиться, тяжело сглотнув.

— Ой, прости меня такую бесстыдную старуху! Понимаю, смущаешься, ничего страшного! Я уйду, а ты прикройся шторкой, я занесу тебе полотенце с рубашкой и оставлю возле умывальника, — она так громко вскрикивает из-за эмоций, что я невольно напрягаюсь, едва сдерживая себя от вздрагиваний.

Здесь обычная ванная комната без какого-либо мрамора, как в умопомрачительных апартаментах Господина, поэтому удобная и практичная. На тумбе сложены тазики, а небольшое зеркало забрызгано, скорее всего, от ручной стирки в умывальнике. На деревянной навесной полочке аккуратно сложен душевой набор, и такая простота нужна была мне именно в этот момент.

Большая белая ванна закрывается голубой шторкой с дельфинами.

Я залезаю в уже немного наполненную горячую ванну. Прикрываю глаза, когда холодные ноги приятно покалывает. Умываюсь и потихоньку начинаю приходить в себя. Осталось лишь до конца осознать то, что я была… В безопасности, за несколько сотен километров от Гордеева, в тиши и даже глуши. Правда, это нужное осознание так и не приходит, мне до сих пор страшно.

Двери скрипнули, и я сжалась за шторкой.

— Извини-извини. Не смотрю! Принесла полотенце и одежду. Согревайся, — протараторила женщина и быстро выскочила из ванной комнаты.

На бортиках ванны я нашла обычный дешевый шампунь с ромашкой, а гель для душа оказался со вкусом ванили. Со стенки свисает грубая длинная мочалка, которой я воспользовалась, драя кожу до красноты, желая стереть с себя все печали и события прошлых ночей… Стереть со своего тела прилипший запах Гордеева, но он будто въелся в меня и стал со мной одним целым.

Невыносимо!

Я вышла из ванны только через полчаса с уже заплетенными влажными волосами и в длинной ночной рубашке по щиколотку. Не успела я сделать несколько шагов в сторону гостевой комнаты, как рядом оказалась тётя Оля, подхватив меня под руку.

— Пойдем, голубушка, на кухню. Не стесняйся. Знаю, что дорога занимает много времени и ужасно выматывает. Я заварила чай с мятой и ромашкой, это чтобы ты хорошо спала, — тётя Оля гостеприимно приглашает меня в маленькую кухоньку, где пахнет древесиной и малиной.

Здесь удивительно спокойно, но мое сердце беспокойно ёкает. Я привыкла к напряжению, страху, тревоге, и, похоже, настолько вжилась в роль жертвы, что выйти из нее мне не под силу. Кажется, мне нужен хороший психолог…

От таких плачевных мыслей становится до невозможности тошно, но я соблюдаю тактичность и присаживаюсь на большой деревянный стул с мягкой подушечкой. Передо мной полная чашка чая и свежими блинами с вареньем. Видимо, тётя Оля успела их запечь, пока я была в ванной.

— Вы очень добры ко мне. Но не стоит так…

— Ты кушай, не беспокойся, Ясенька, — и под ее нетерпеливым взглядом, я пробую блинчик, поощряя женщину комплиментом, от которого зарделись ее щеки. — Гости ко мне приезжают редко, дети учатся в больших городах, и мне в радость поухаживать за тобой, — покачала она головой, улыбаясь.

От ее широкой и искренней улыбки на лице проступили заметные морщинки возле глаз. Она необыкновенно простая и добрая женщина.

— Ни в коем случае не стесняйся, — она пододвигает тарелку ближе ко мне.

Я начинаю объедаться на удивление с большим аппетитом, пока тётя Оля не сосредотачивает свой внимательный взгляд на моей шее, а после и на запястьях. Выгляжу я зрелищно, так что догадаться о моей проблеме ей несложно.