Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла. - Игорь Шелест

— Ох, я несчастная!.. Теперь мне больше здесь не летать!..

— Замолчите! — яростно закричал он. — Не известно ещё, чем кончится этот полет!

К счастью, самолёт не загорелся. Вера выскочила из кабины первой, отбежала в сторону и бросилась на траву. Мрачный, чувствуя и свою вину, что передоверил ей ответственнейший момент посадки, Тамарин ушёл вперёд. Дрожащей рукой достал сигареты, спички, закурил. Поглядывая на вздрагивающие плечи, видел, что она рыдает, но не подошёл, не стал утешать. Да и нечем было утешить. Он и сам знал, что больше ей в институте летать не дадут.

* * *

С тех пор прошло три года. Вера ушла в себя и в институте больше не затевала разговоров о лётно-испытательной работе. Зато с удвоенной энергией, если не сказать с мстительной неистовостью, занялась летанием на спортивных самолётах в аэроклубе.

Мог ли кто тогда подумать, что и летать-то она решила научиться в надежде, что хоть этим заставит Тамарина обратить на неё внимание?.. Но, научившись, страстно увлеклась полётами и стала совершенствоваться в высшем пилотаже на акробатических самолётах, обнаружив, к удивлению тренера, редкостные лётные данные. А вечно ноющая, неутолимая страсть сделала её более дерзостной, настырной, даже отчаянной в достижении честолюбивых целей.

Вера появлялась на аэроклубовском аэродроме едва ли не каждый вечер и проявляла такие старания при шлифовке в воздухе сложных фигур воздушной акробатики, что вскоре завоевала первенство в республиканских соревнованиях сильнейших лётчиц-спортсменок и через год стала чемпионкой Союза. И тут уж, будто зубами вцепившись в это звание, удержала за собой его и в последующий год. Она продолжала летать с той же юношеской страстью, а сознание, что девчонки помоложе наступают на пятки, только сильнее воспламеняло её страсть быть первой.

И вот настала осень… Осень того года, о котором мы ведём свой рассказ. Авиаспортсменкам, вошедшим в сборную Союза, было уже известно, что в институте успешно проходит лётные испытания новый акробатический самолёт, специально созданный для международных соревнований, и, естественно, каждой из лётчиц мечталось освоить его как можно скорее. Но Вера и мысли не допускала, что не полетит на нём первой, когда он появится в аэроклубе.

Кому, как не ей, было знать о делах с испытаниями этого самолёта. Каждое утро она видела, как известный лётчик-испытатель Георгий Тамарин с явным наслаждением кувыркается на нём почти над центром аэродрома! И надо же было случиться такому отчаянному предначертанию: именно её кумиру было доверено провести испытания этой машины!.. Боже мой, что творилось в её сердце, когда она видела из окна лаборатории эту машину в синеве осеннего неба, зная, что в кабине её наваждение!..

А тут, как на грех, по графику подошло время отпуска, и нужно было ехать, и она так беспокоилась, что может потерять спортивную форму, что могут возникнуть интриги, в результате которых, пока она будет в отъезде, её оттеснят от полётов на новой машине… От этой мысли её трясло, как в малярии. Честолюбие в ней хлестало через край — годы «купаний в славе» подогрели его ещё пуще!.. Да и не могло быть иначе. Она была чемпионкой, а чтобы в современном спорте стать лидером, нужно быть во многом личностью необыкновенной, уметь жертвовать абсолютно всем ради достижения наивысшей спортивной отметки. Именно такой она и была — неистовой и безгранично целеустремлённой, гордой и жертвенной.

Но можно ли погасить в сердце неугасимое?.. Ей, во всяком случае, этого никак не удавалось. Самолюбивая до крайности, жестоко убедившая себя, что она Тамарину не пара, что не может вызвать с его стороны к себе ответного чувства, она изо всех сил старалась не выдать себя, когда сталкивалась с Тамариным в институте.

А как же Жос Тамарин?.. Догадывался ли, что отчаянная рекордсменка к нему неравнодушна?.. Нет. Он о ней толком никогда и не думал.

* * *

Небольшой двухместный самолёт — кресла лётчиков одно за другим — оказался приятным в пилотировании. Облегчённый насколько возможно, он имел самое простое управление (без автоматики), на приборной доске его было несколько самых необходимых приборов, сиденья снабжены надёжными привязными ремнями, а в качестве средства аварийного покидания предусматривались обыкновенные пилотские парашюты. Словом, это был простой спортивно-пилотажный самолёт, лёгкий и достаточно мощный для своего веса, созданный специально для участия наших авиаспортсменок в международных соревнованиях по высшему пилотажу.

Тут ещё выдалась отличнейшая погода — стояла золотая осень с утренними лёгкими заморозками и ясной чистотой голубого неба. Жос приезжал на аэродром к восходу солнца и успевал за день сделать два, а то и три полёта, желая не упустить погоду. Никаких проблем не возникало, и за две недели программа испытаний подошла к концу. Предстояло ещё полетать с лётчицами из сборной, помочь им освоить новую машину.

Конечно, работа оказалась напряжённой, а тут начались его лекции в вузе, так что за это время Жос даже осунулся.

— Что-то ты, друг, худеешь? — спросил его в лётной комнате Николай Петухов.

Жос буркнул с усмешкой, не отрываясь от книжки:

— Довожу себя до кондиции, по Свифту лишний вес сгоняю.

— Это как?

— Проще простого: рекомендую всем безобразно толстым. Опять же, и деньги целей, и торговой сети мороки меньше!

— Не тяни кота за хвост!

— Ладно уж, запоминайте: в понедельник первой недели — не ем, только пью. В следующую неделю — голодаю и понедельник и вторник. В третью — прихватываю к ним пятницу и субботу. В четвёртую — только пью…

— Голую?.. Без закуски?.. — осклабился Хасан.

Здоровячки захохотали, а Жос метнул на Хасана взгляд, но тут же улыбнулся:

— Без оной.

— Ну и как?

— Как, как?.. Чувствую себя новобранцем: или есть хочется, или с девчонками играть в жмурки!

Лётчики смеялись: по части игр с девчонками Жос всегда был не промах, и вряд ли испытывал необходимость голодать по методу Свифта. Никто, конечно, не знал о том, насколько Жос был влюблён в Надю.

Тамарин так и не смог оторваться от испытательных дел в институте и преподавательских в вузе, чтобы выбраться с друзьями на Эльбрус. Да и Стремнин, Отаров и Веселов выехали туда с обязательством вернуться через неделю.

С погодой им повезло. Дни в горах стояли чудесные, снега сверкали всей неистовостью солнца и небесной синевой, а воздух, насыщенный озоном, был звеняще неподвижен. Катаясь на лыжах у Приюта одиннадцати, они увидели человека, готовящегося к полёту на дельтаплане. Лётчики приблизились, но не настолько, чтобы смущать парня своим любопытством. Парень в оранжевом костюме и чёрных очках, держась обеими руками за перекладину, приподнял над собой серебристый треугольник парусиновых крыльев и побежал вниз по отлогому склону.

Первая попытка ни к чему не привела. Задохнувшись от быстрого бега, он постоял немного, потом развернул аппарат остриём в гору и, скрывшись под крылом, стал медленно подниматься к исходному месту. Сверху казалось, что это гигантская бабочка, нервно вздрагивая серебром откинутых назад крыльев, лениво ползёт в гору, шевеля тоненькими рыжими лапками.

Но вот «бабочка» достигла намеченной точки, неуклюже припадая на крыло, развернулась… И опять под крылом появился человек в оранжевом костюме. Теперь бы никому и в голову не пришло, что чудовищных размеров бабочка держит в своих лапках человека: прекрасно было видно, что человек держит над собой большие крылья, похожие на крылья ночной бабочки. Человек этот был смел, энергичен и полон желания летать. И он снова, обхватив руками перекладину, помчался под уклон. И сердце его наверняка сжалось от восторга и страха, когда он почувствовал, что оторвался от земли… И тогда, отдаваясь восторгу и гася в душе страх, он отжал от себя перекладину, стал задирать крыло на большой угол… Уж очень хотелось взмыть в самое поднебесье… Но упрямое крыло, тут же потеряв под собой воздушную опору, заколыхалось, обвисло и, накренившись, плавно опустило человека на уплотнённый снег.

Когда оранжевый человек и после этой попытки был вынужден ещё раз поднять дельтаплан к месту старта, к нему подошли наши лётчики-испытатели, поздоровались. Чуть повернув к ним голову, он хмуро кивнул.

— Напрасно так резко «задираете» крыло, — позволил себе заметить Серафим Отаров, а Веселов добавил:

— Попробуйте планировать отлого, держась сперва параллельно склону, и всё будет о'кэй!

Не зная, что перед ним видные испытатели сверхзвуковых «дельтапланов», воздушный спортсмен словно бы пропустил мимо ушей их слова и стал разбегаться вновь. Замелькали подошвы, вздулась двумя флюсами ткань треуголки, и человек, повиснув на перекладине, оторвался…

— Ай да молодец! — весело переглянулись лётчики. — Что значит послушаться дельного совета!