Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

его уверенность в том, что с этой девушкой все будет не так просто, как обычно, но впервые в жизни Паша не собирался торопиться.

В дом у озера Светлана переехала дождливым сентябрьским днем. Паша, порадовавшись тому, что случай не позволил ему продать место на рынке, все это время продолжал свою не особо бойкую торговлю, но главной его заботой с недавних пор стала подготовка холостяцкого жилища к волнительному моменту появления хозяйки. Не обладая рукодельными талантами Марка, он не занимался серьезным ремонтом, ограничившись приведением в порядок комнат и мелкими доработками, уделив особое внимание просторной спальне на втором этаже.

Марк часто писал пространные письма, настойчиво призывая вернуться, рассказывал о новых успехах Ромы, который потерял интерес к подпольному водочному бизнесу, все жестче зажимаемому УБЭПом, и решил заняться более законным и не менее прибыльным делом – торговлей недвижимостью. Сам Марк, почувствовав все прелести работы на себя, купил подержанный «жигуль», занимался частным извозом и делился далеко идущими планами по расширению бизнеса. От Ромы вестей не поступало, – похоже, его не особо волновали дела младшего брата, словно не было никаких совместно пройденных испытаний и шести месяцев не самой плохой жизни в их общем убежище. Это показное равнодушие немного обижало, Паша невольно отметил, что по-настоящему близкие отношения с Ромой получается установить лишь при возникновении серьезных общих проблем, а с возвращением жизни в спокойное русло в Роме сразу просыпается его обычное снисходительно-надменное отношение к брату.

Как бы ни была привлекательна жизнь в просторном и уютном доме на берегу тихого озера вдвоем с любимой девушкой, но надо было думать о возвращении – это Паша понимал и сам, без многочисленных и веских аргументов Марка. О развитии бизнеса в маленьком городке нечего было и думать, а несколько лет тихого размеренного существования легко похоронят все честолюбивые мечты и далеко идущие планы. Сам переезд не представлял бы из себя особой сложности, и Паша уже мечтал о том, как, пожив первое время у родителей, он снимет подходящую квартиру, в которую они со Светой въедут уже в статусе молодоженов после бурной и веселой свадьбы в «Садко». Проблема с осуществлением планов объявилась с той стороны, с какой он ее никак не ждал: Света наотрез отказывалась второй раз оставлять больную мать на сомнительном попечении сильно пьющего отца. Все аргументы о том, что родители Светы не будут нуждаться в деньгах, о том, что их можно будет регулярно навещать, о том, наконец, что всегда можно подыскать надежную сиделку, разбивались о несвойственное Свете молчаливое упорство. Она до сих пор помнила, каким застала дом при своем возвращении из Москвы, и, мучаясь угрызениями совести, неизменно отклоняла все предлагаемые варианты.

Решение, казалось бы, лежащее на поверхности, но не пришедшее в голову Паше, неожиданно подсказал Марк. Если родители Светы сами согласятся на переезд, то проблема легко решается: снять квартиру или небольшой дом не составит большого труда (Роман как новоиспеченный риелтор посодействует в поиске подходящего варианта), Паша будет штурмовать бизнес-вершины, Света, которой, по мнению Марка, совсем необязательно искать очередную низкооплачиваемую работу, сможет посещать родителей хоть каждый день.

Нина Ивановна, полностью поддерживающая стремление молодой пары переехать в более крупный город, где у Павла появятся совсем другие перспективы, понимала, что невольно становится препятствием на пути к осуществлению ими своих планов. Она так и не смогла убедить Светлану, что они со Славиком прекрасно проживут без посторонней помощи, поэтому, когда дочь предложила ей переезжать вместе, Нина Ивановна без раздумий согласилась, стараясь не подать виду, как нелегко для нее будет бросить дом, в котором она прожила всю жизнь и с которым связаны практически все воспоминания с самого раннего детства.

* * *

Трель мобильника раздалась в тот момент, когда поздно вернувшийся с работы Паша только собрался сесть за ужин.

– Черт, пожрать не дадут.

– Да не отвечай ты, – посоветовала Светлана, ставя на стол дымящуюся тарелку. – Поешь сначала, потом перезвонишь.

Проворчав что-то типа «Хрен его знает, может, важное чего», Паша неохотно поднялся и побрел в прихожую, где, войдя в дом, оставил телефон. Увидев на экране «Вика», он помрачнел еще больше и принял вызов.

– Алло, Паша, это я – Вика. Марк пропал.

– Как пропал? – тупо переспросил он. – Где?

– Ты что, дурак? Я же говорю – пропал, откуда я знаю, где? В офисе второй день не появляется, мать сказала – был с утра, заявил, что уезжает куда-то. Сказал, вернется через недельку. Через недельку, понимаешь?! Ему же отмечаться послезавтра, его же опять закроют, в СИЗО отправят, мы же завтра с утра собирались… к нотариусу собирались, у нас и время назначено, мы уже обо всем договорились.

«Именно это тебя больше всего и волнует, – подумал Паша. – Ни сколько ему дадут, ни как он будет сидеть, а успеет ли он переписать на тебя бизнес. Потом ты, прошмандовка, сольешь этот бизнес за бесценок своим дружкам, а когда Марк выйдет, ты уже давно испаришься за горизонтом вместе с очередным влюбленным лохом».

С трудом сдерживаясь (любой разговор с Викой давался ему нелегко), лишь крепче сжав в руке трубку, он холодно произнес:

– Рассказывай. Все по порядку. Когда и где видела его в последний раз, что он говорил, с кем встречался в последнее время?

– Что там? – спросила Света, встревоженная мрачным видом вернувшегося на кухню мужа.

– Вика звонила, – Паша сел за стол, задумчиво и безо всякого аппетита поковырялся вилкой в тарелке. – Марк пропал. Уехал куда-то. Ему отмечаться послезавтра, не придет – в розыск объявят. Вика рвет и мечет – она завтра надеялась бизнес получить, к нотариусу его тащит.

– Вы с Ромой так и не смогли его уговорить не делать этого? – тихо спросила Света.

– Какое там! – досадливо поморщился Паша. – Уперся как баран. Такого упрямства не замечал за ним никогда.

– Может, он уехал, чтобы… ну, Вику обломать, может, передумал все-таки?

– Захотел бы обломать – просто не пошел бы никуда. Тут другое что-то. Мне кажется, у него банально сдали нервы. Ты же видела, какой он из полиции вышел?

Мальчик из конторы Шлеймана честно отработал свой неслабый гонорар и, судя по всему, донес до адресатов то, что полагалось «сверх прайса» – Марка выпустили до суда под подписку о невыезде. Три дня, проведенные в полицейском КПЗ, изменили его настолько разительно, что Паша с трудом узнал своего вечно неунывающего друга-приколиста. Марк мало разговаривал, лишь односложно отвечал на вопросы, во взгляде появилась какая-то затравленность и совсем несвойственная ему обреченность. Паша не мог объяснить себе столь резкой перемены – в полиции, по словам самого Марка, с ним обращались