Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп

чтобы папенька знал.

– Il vous tuera[6], – воскликнула мадам Мельмотт. – О боже, да.

– И пусть, – ответила Мари, цепляясь за своего возлюбленного. – Я не выйду за лорда Ниддердейла. Даже если папенька разрежет меня на куски. Феликс, ты меня любишь, ведь правда?

– Конечно. – И сэр Феликс обнял ее за талию.

– Маменька, – продолжала Мари. – Я не выйду ни за кого другого – никогда, никогда, никогда. Ой, Феликс, скажи ей, что любишь меня.

– Вы же это знаете, не правда ли, мэм? – Сэр Феликс плохо понимал, что говорить и что делать.

– Ах, любовь! Ужасная глупость, – сказала мадам Мельмотт. – Сэр Феликс, вам лучше уйти. Вы будете так добры?

– Не уходи, – потребовала Мари. – Нет, маменька, он не уйдет. Чего ему бояться? Я спущусь к папеньке в кабинет, скажу, что не выйду за того человека и что это мой жених. Феликс, ты пойдешь?

Сэру Феликсу предложение не понравилось. Он вспомнил свирепость в глазах маркиза и обычную мрачную суровость Мельмотта.

– Вряд ли я имею право так поступить в доме мистера Мельмотта, – сказал он.

– По-моему, имеешь, – ответила Мари. – Сегодня я сказала папеньке, что не выйду за лорда Ниддердейла.

– Он рассердился?

– Рассмеялся. Он так привык управлять людьми, что уверен, будто все обязаны его слушаться. Пусть он меня убьет, но я не соглашусь. Я твердо решила. Феликс, если ты от меня не откажешься, ничто нас не разлучит. Я не стыжусь объявить всем, что люблю тебя.

Мадам Мельмотт упала в кресло и вздыхала. Сэр Феликс обнимал Мари за талию, слушал ее горячие слова, но почти не отвечал. И тут на лестнице раздались тяжелые шаги.

– C’est lui![7] – вскрикнула мадам Мельмотт и выбежала в боковую дверь.

На мгновение пара осталась одна. Мари подняла лицо, и сэр Феликс поцеловал ее в губы.

– А теперь будь смелым, – велела она, выскальзывая из его объятий. – И я тоже буду смелой.

Мистер Мельмотт вошел в комнату и огляделся.

– Где остальные? – спросил он.

– Маменька ушла, а мисс Лонгстафф ушла еще раньше.

– Сэр Феликс, я имею вам сказать, что моя дочь помолвлена с лордом Ниддердейлом.

– Сэр Феликс, я не… помолвлена… с лордом Ниддердейлом, – объявила Мари. – Бесполезно, папенька. Я не согласна. Хоть режь меня, я не согласна.

– Она выйдет за лорда Ниддердейла, – продолжал мистер Мельмотт, обращаясь к сэру Феликсу. – Поскольку все условлено, вам лучше будет нас покинуть. Я буду рад возобновить знакомство, как только вы признаете этот факт, либо рад видеть вас в Сити в любое время.

– Папенька, он мой жених, – сказала Мари.

– Пфуй!

– Не пфуй, а правда жених. Я не выйду ни за кого другого. Я ненавижу лорда Ниддердейла, а что до того ужасного старика, я смотреть на него не могу. Сэр Феликс – джентльмен не хуже его. Если бы ты любил меня, папенька, то не хотел бы сделать несчастной на всю жизнь.

Отец вскинул руку и двинулся на дочь, но та лишь сильнее прижалась к возлюбленному. Сэр Феликс не знал, что делать, но всей душой мечтал оказаться снаружи.

– Ступай в свою комнату, дрянь! – крикнул Мельмотт.

– Разумеется, я уйду в постель, если ты велишь, папенька.

– Да, я велю. Как смеешь ты к нему прижиматься у меня на глазах! Совсем стыд потеряла!

– Тут нет ничего стыдного. Не стыднее любить его, чем того, другого. Ой, папенька, не надо. Мне больно. Я пойду.

Отец за руку протащил ее к двери, потом вытолкнул из комнаты.

– Я очень сожалею, мистер Мельмотт, что отчасти стал причиной этих неприятностей, – сказал сэр Феликс.

– Уходите и не возвращайтесь – вот и все. Вы не можете оба на ней жениться. Вам надо просто это усвоить. Я не дам дочери и шиллинга, если она выйдет замуж против моей воли. Бог свидетель, сэр Феликс, она не получит ни шиллинга. Но имейте в виду – если вы отступитесь, я буду рад помочь вам в Сити любым угодным вам способом.

После этого сэр Феликс вышел из комнаты, спустился по лестнице, и швейцар выпустил его на улицу. Однако, когда он шел по коридору, служанка сунула ему в руку записку, которую он прочел, как только оказался под газовым фонарем. Записка была датирована этим утром, а посему не имела отношения к только что разыгравшейся сцене. Она гласила:

Надеюсь, ты придешь сегодня вечером. Я хочу сообщить тебе кое-что, чего не смогла сказать тогда. Пока мы жили во Франции, папенька счел нужным переписать на меня много денег. Я не знаю сколько, но думаю, в крайнем случае мы сможем на них прожить. Папенька мне об этом не говорил, но я знаю, что он положил эти деньги на мое имя. Он не переписал их обратно на себя и не сможет переписать без моего разрешения. Он сказал, что не даст мне и шиллинга, если я выйду замуж против его воли, но я уверена, эти деньги он забрать не может. Я рассказываю тебе, потому что должна говорить тебе все.

М.

Прочтя записку, сэр Феликс подумал, что обручен с очень решительной девицей. Она не побоялась противостоять отцу, а теперь хладнокровно предложила его обокрасть. Сэр Феликс не видел, отчего бы ему не воспользоваться деньгами, записанными на нее, если есть способ до них добраться. Он знал о такого рода операциях мало, но все же больше Мари Мельмотт, и понимал, что финансист решил таким образом обезопасить часть своего состояния. Может ли он забрать их назад без ее согласия, сэр Феликс не ведал. Очевидно, тогда во Франции Мельмотт считал свою дочь безгласным нерассуждающим орудием, однако сейчас она очень живо сознавала выгоды, которые может извлечь. Ее предложение, если перевести его на обычный язык, означало: «Увези меня, женись на мне без отцовского разрешения, и мы с тобой украдем у отца деньги, которые он в собственных целях переписал на мое имя». До сих пор баронет смотрел на свою избранницу как на пешку, интересную лишь тем, что ее отец – богатей, теперь она заметно выросла в его глазах. У нее есть воля и характер, которых нет у ее матери. Она не испугалась самодура-отца, когда он, сэр Феликс, трепетал рядом с ней. Сказала, что ради любимого готова принять побои, даже смерть. Не было сомнений, что она убежит с ним, если ей предложить.

Ему подумалось, что за последний месяц он приобрел немало опыта, и то, что прежде казалось ему затруднительным или даже невозможным, теперь выглядело легким. Он выиграл в