Американец - Лесли Уоллер

Когда рейс объявили, Вудс прошел в посадочный сектор для пассажиров первого класса, снял трубку телефона и попросил соединить его с отделением фоторазведки армии США во Франкфурте. Ему практически немедленно ответил оператор коммутатора, немецкая девушка, довольно свободно говорившая по-английски, которая, отведя трубку от уха, но, очевидно забыв прикрыть ладонью микрофон, долго выясняла у кого-то, где сейчас можно найти какого-то Джека Рафферти.

Затем в трубке снова послышался ее решительный, типично армейский голос.

— Но он не полковник, сэр, — прежде всего довела она до сведения Палмера. — Он всего лишь…

— Не ваше дело, фрейлейн! — резко оборвал ее Палмер.

— Да, но он на самом деле пока только подполковник, сэр, — упрямо стояла она на своем.

— Слушайте, фрейлейн, если вы не свяжете меня с ним сию же минуту, — не скрывая раздражения, заорал в трубку Палмер, — то вам уже завтра придется искать себе новую работу!

Телефонистка тут же замолчала, и уже буквально через секунду-другую в трубке послышался басовитый голос Рафферти.

— Джек, это Вудс. Я звоню из парижского Орли и минут через двадцать вылетаю во Франкфурт. Ты сможешь меня там встретить?

— Могу ли я тебя там встретить? — Небольшая пауза. Затем: — Или не могу ли я тебя там встретить?

— В чем дело, Джек?

— Да буду, буду там, не беспокойся, герой-любовник.

— Уж постарайся, отверженный любовник.

— Господи, ну за что мне такое наказание. Иметь дело с такими, как ты…

— Ладно, успокойся, у меня сейчас нет ни малейшего желания состязаться в тупоумии с такими, как ты. Так на тебя можно рассчитывать?

— Можно, можно, с чего это ты вдруг засомневался? Кстати, Вуди, посмотри для меня там, в твоем Орли вчерашний номер боннского «Цайтунг». Сделаешь?

— Зачем? Это что, очередная прихоть? — не без раздражения спросил его Палмер.

— Отвяжись! Давай, ноги в руки и за газетой. До встречи. — И он с треском бросил трубку.

Палмер быстро просмотрел газетные и журнальные по́лки ближайшего киоска — там вообще не было никаких немецких журналов или газет. Тут объявили посадку на его рейс, он прошел к самолету и сел в салоне первого класса. Как бы из ниоткуда появившаяся вдруг у его кресла, на редкость привлекательная стюардесса-блондинка предложила ему на выбор парижские «Геральд» и «Фигаро».

— Скажите, а у вас случайно не осталось вчерашнего номера боннского «Цайтунг»? — спросил он.

По ее тону нетрудно было догадаться, что ей было бы легче найти на кухне рыбу недельной давности, чем искать вчерашний журнал или газету.

— Конечно же нет, сэр.

— Всё же проверьте! Возможно, экземпляр сохранился у кого-нибудь из вашего экипажа. Может, кто из пассажиров оставил…

— Нет, это исключено, сэр. В пассажирских салонах самым тщательным образом убирают и пылесосят после каждого рейса.

Палмер готов был ее убить, желательно какой-нибудь особо язвительной ремаркой, однако ничего, как назло, не приходило в голову, поэтому он просто презрительно хмыкнул, отвернулся и демонстративно не обращал на нее никакого внимания во время всего полета. Даже когда ей, как положено, приходилось обращаться к нему, предлагая напитки или что-нибудь еще. В отместку явно оскорбленная блондинка отвернула голову и демонстративно не попрощалась с ним, когда во Франкфурте он спускался с самолета по трапу.

Джек Рафферти, одетый в шерстяную спортивного покроя куртку и черные брюки из джинсовой ткани, ждал его прямо перед пунктом таможенного контроля. Он тут же взял Палмера за локоть и повел мимо ближайшего инспектора, который сначала недовольно нахмурился, но затем, узнав Рафферти, слегка улыбнулся и жестом велел проходить дальше.

— Ну и куда мы идем? — пробормотал Палмер.

— Заткнись, лишенец. Просто шагай вперед и не оглядывайся. — Рафферти вывел его из терминала и тут же свернул вправо, где виделась надпись крупными буквами «Паркинг. Только для официальных и арендных машин». Там он открыл дверь «фольксвагена» серовато-мышиного цвета, усадил туда Палмера, затем сам, не без труда, втиснул свое массивное тело на водительское сиденье. Завел мотор, и уже через несколько минут они, петляя, выехали, через множество типичных для любого международного аэропорта въездов и выездов, на скоростную автостраду, ведущую к Франкфурту.

— Ну и что дальше? — сухо поинтересовался Палмер.

— Господи, Вуди, ты выглядишь, словно кусок печеного дерьма, — весело заметил Рафферти в ответ. — Что, всю ночь не спал?

— Интересно, какие еще откровения ясновидящего мне предстоит от тебя услышать? Случайно не поделишься? — язвительным тоном произнес Палмер. — А то как-то скучно.

— Скучно, говоришь? Хорошо. Слушай, там, на заднем сиденье под моим плащом вчерашняя «Цайтунг». Взгляни-ка, думаю, не пожалеешь.

Перегнувшись через спинку сиденья, Палмер взял газету и, хотя он практически не читал по-немецки, сразу же понял — это на самом деле сенсационный материал! Полный фотографий и огромных, кричащих заголовков. Он быстро просмотрел первую полосу, затем начал перелистывать страницы.

Нужную фотографию ему удалось найти очень быстро, уже на третьей странице, в самом низу. На ней он выходил из весьма внушительного правительственного здания, в котором ему никогда еще не приходилось бывать. Из броского заголовка им с Рафферти удалось разобрать, что хорошо известный в международных кругах банкир герр Вудс Палнер (написано почему-то через букву «н») только что провел исключительно конфиденциальные и, скорее всего, закрытые переговоры с министрами экономики, финансов и обороны правительства канцлера Вилли Брандта.

— На этой фотографии ты выглядишь намного лучше, чем в жизни, — усмехнувшись, заметил Рафферти.

Палмер уронил газету к себе на колени и ничего не видящим взглядом уставился на дорогу. На подъезде к Франкфурту уже́ начали образовываться утренние автомобильные пробки. Моросил мелкий дождик, однако Джек почему-то даже и не думал включать щетки стеклоочистителя. Их мышиного цвета «фольксваген» продвигался вперед медленно, урывками, как то позволяли неизбежные заторы.

— Да, здесь я действительно выгляжу несколько моложе, — вздохнув, согласился Вудс.

— Как минимум лет на двадцать, — задумчиво уточнил Джек, но о чем, собственно, он тогда думал, по его явно шутливому тону было совсем непонятно.

Палмер снова перечитал заголовок.

— Слушай, я правильно понял? — обратился он к Джеку. — Здесь на самом деле говорится, что я вел секретные переговоры с большими «шишками» из правительства Брандта?

— В понедельник.

— В понедельник?

— Вот именно. — Рафферти искоса посмотрел на Палмера. — Я лично позвонил редактору и попросил прислать мне увеличенный снимок.

— А зачем тебе это было надо?

— Вообще-то сам толком не знаю, но почему-то подумал, а вдруг она понадобится тебе для семейного альбома. Здесь ты на самом деле выглядишь, как сонная муха. — Он опустил правую руку, пошарил внизу под сиденьем, вытащил оттуда коричневый конверт и протянул его Палмеру.

В нем оказалась фотография, на которой было видно намного больше того, что можно было рассмотреть на расплывчатом снимке в газете. Человек на фото явно отказывался говорить с назойливыми репортерами, один из которых буквально пихал ему в рот свой длиннющий студийный микрофон. Палмер сунул руку в карман пиджака. Рядом с разделочным ножом там лежала сложенная вдвое фотография, сделанная совсем недавно во время их прогулки на bateau-mouche. Он сравнил ее со снимком в газете.

— Вряд ли это тот самый парень, — заметил Рафферти, бросив на фотографию беглый взгляд. — Впрочем, ты у нас всегда был красивым сукиным сыном.

— Куда ты меня везешь?

— В надежное место.

Палмер нахмурился. На профессиональном жаргоне разведки «надежным местом» называлось такое место, которое было полностью «очищено» от любых подслушивающих устройств, не могло просматриваться даже при помощи телескопа или параболического отражателя, то есть было абсолютно недоступно ни для кого, кроме, само собой разумеется, тех, кому это было положено по службе.

— Надежное место? Интересно, чье именно? — требовательно спросил он.

— Мое. Мое личное безопасное место. Не армии. Не ЦРУ. Нет, Джека Рафферти!

— А чем тебя не устраивает твоя машина?

— Пока не знаю, но сегодня она все утро проторчала без надзора на паркинге, а вчера всю ночь простояла на улице около моего дома. Вот и думай, чем она меня не устраивает.

— Бог ты мой!

Больше никто из них ничего не говорил, пока их маленький серый «фольксваген» не пересек мост через реку и, свернув вправо, не въехал в беспорядочное скопление средневековых строений в пригороде Ромерберга. Остановившись около собора, они оба вышли из машины. Рафферти первым подошел к боковой двери и, даже не дожидаясь Палмера, который, впрочем, и не думал отставать, быстро спустился по каменным ступенькам вниз к темному вырубленному прямо в камне коридору.