Я иду - Сергей Попов

– Марк, – тихо позвала Бетти, – мы взаперти?

– Не знаю, – растерянно отозвался тот и, пнув напоследок дверь, спокойно добавил: – Похоже на то. Но ты не переживай – я вытащу нас.

– Может быть, ее просто заело? – предположила девушка. – Позвольте я попробую?

Марк задумчиво посмотрел на нее, потом пожал плечами и тепло вставил:

– Только, боюсь, зря потратишь силы – она не поддается. Теперь если только подрывать…

Бетти, никак не отреагировав на наставление, уверенно подошла к двери, подергала ручку, но результат получился такой же, что и у Марка. Разозлившись, она сильно приложилась тоненьким плечом, надеясь, что случится чудо и та каким-то чудом отворится, и собралась даже повторить попытку, но вмешался Марк:

– Ты что?!., – выпалил он и встал между ними. – Вывихнешь же! Ты что?

– А что вы предлагаете?!.. Что?!.. – вдруг огрызнулась Бетти и заглянула в глаза. Те, на удивление, теплые, ясные, чуть прищуренные, светились зеленым огоньком. Сам Марк смотрел на нее неотрывно, как-то жалостливо, терпеливо ожидая, когда успокоится. – Скажите, Марк? Ну что же вы молчите… не молчите же…

И, обессиленная, заплакала.

Марк обнял девушку, погладил по волосам, скользящим в мозолистых пальцах легко, словно флер.

– Не плачь, – прошептал он, – все будет хорошо…

Бетти всхлипнула громче, не ответив ничего.

– Скоро это все закончится, я обещаю, Бетти…

Девушка неторопливо подняла голову, взглянула на него. Ее заплаканные глаза приобрели бирюзовый оттенок.

Марк утер ей слезы, улыбнулся.

– Я… – начал он сбивчиво, не сводя с нее глаз, – я… может, и не всего в жизни насмотрелся, но уж точно и не в такие передряги попадал. Так что ничего, выберемся. – И прибавил уверенно: – Никуда не денемся с тобой!

Утешительная речь Марка подбодрила девушку, на лице появилась улыбка.

– Ну вот, другое дело! – обрадовался Марк. – А теперь подумаем, как нам отсюда выбраться…

И – опять к двери. Некоторое время зряшно крутился возле нее, вслух рассуждал, как действовать дальше. Не став мешать, Бетти отошла вправо, где наткнулась на убитого Тенеборца. Это зрелище нисколько не испугало, она отнеслась к страшной находке с прохладцей, невольно вспоминая времена, когда жила в немноголюдном поселении вместе с небольшой группой выживших, с кем блуждала несколько месяцев по гнилым лесам и болотам, чтобы не нарваться на морфов. Поселение состояло в основном из стариков и раненых, постоянно нуждающихся в воде, теплой пище и элементарных медикаментах. Кроме нее и двух старух, ухаживающих за немощными больными, женщин не осталось. Остальные, как Бетти вскоре узнала, скончались: одни – от странной болезни, другие – от голода. Потом, пожив тут чуть больше трех недель, начали поочередно уходить из жизни и члены ее команды, лишаясь и кожи, и волос за считанные часы. Чтобы спасти хоть кого-то, она ночами тайком крала лекарства, еду, ходила с прохудившимся ведром за водой к местному пруду, каждый раз рискуя повстречать какую-нибудь тварь, но все старания оказывались напрасными – люди продолжали умирать, группа редеть. Мертвых хоронили в общей яме далеко за поселением, дабы не привлечь морфов и не вызвать вспышки эпидемии. Бетти и сама участвовала в погребении: помогала вместе с уже высохшими, но еще крепкими стариками скидывать в смердящую канаву тех, кто когда-то защищал ее и помогал выжить, закапывать, как дохлятину.

Поначалу много плакала, забивалась истериками, могла целыми днями молчать и ни с кем не разговаривать, но когда увидела последнего члена группы, похожего на освежеванную тушу, – вконец выгорела, превратилась в холодную и безразличную ко всему. Смерти теперь стали чем-то будничным и вполне естественным зрелищем, отныне не вызывающим ни сочувствия, ни щемящей боли в сердце, как прежде, будто его подменили осколком льда…

И сейчас, глядя на труп в серебристо-черных доспехах, распластавшийся близ двери, Бетти не испытывала ничего, кроме душевной пустоты. Постояв рядом, она лишь опустила глаза и негромко поинтересовалась у Марка, принявшегося кромсать дверь клинком:

– Он встал у вас на пути? – и повернулась: – Я права?

Тот прервался, обернулся, посмотрел сначала на нее, потом на Тенеборца.

– Верно, – подтвердил Марк, – но иначе нельзя. Во всяком случае, с ними… с предателями…

Бетти не стала мучить расспросами, а просто отошла и замолчала.

И только Марк собрался продолжить бесполезное на первый взгляд занятие – рассекать дверные петли, – как обратил внимание на ползущие из-под двери пепельно-черные языки дыма, окутывающего ботинки. Он прибывал с каждой секундой, постепенно заполнял камеры, перекидывался на невзрачные стены, полз неуклонно вверх, к потолку, затуманивая помещение густой грязной поволокой. Очень быстро стало нечем дышать, воздух насыщался гарью, делаясь отравленным, забивался в нос и рот, щипал глаза.

– Бетти!.. – давясь кашлем, позвал Марк. – Бетти!..

Та не отвечала, лишь слышались в ответ болезненные надрывные вздохи.

Тогда он задержал дыхание, метнулся к Тенеборцу, срывая респиратор, и принялся искать девушку, из-за нулевой видимости буквально утонувшую в угаре. Отгоняя летучий яд, Марк прошел туда, где минуту назад видел Бетти и, к своему ужасу, обнаружил на полу. Девушка едва дышала, хрипела, царапала пол, будто хотела уползти, дрожала. Бухнувшись на колени, уже чувствуя, что погибает сам, он перевернул Бетти на спину и, смахнув слезы, надел трофейный респиратор.

– Дыши ровно…не торопись… – успел объяснить он и, бесчувственный, повалился рядом.

Поздно затрубила пожарная сигнализация, сверху заструился рассеянный оранжевый свет, с трудом проникающий сквозь задымление, и на людей хлынул поток холодной воды, тотчас наполняя помещение свежестью и смывая копоть со стен.

– Марк!.. – испуганно вскричала Бетти, тормоша вялое и податливое тело спасителя. – Марк, не умирайте! Прошу вас!.. Слышите?!

И, поняв, что одних ее сил не хватит, – к входной двери со стекающими черными ручьями и принялась отчаянно молотить вымокшими ладонями, искренне веря: кто-нибудь да обязательно откликнется и придет на помощь. Но Бетти отвечало лишь звенящее эхо, почти мгновенно гаснущее в рокоте сирены, сигнализации и стуке капель.

– Помогите нам кто-нибудь! Ради бога, помогите!.. – кричала она, но плотный респиратор почти полностью глушил голос, уменьшал шансы быть услышанной. – Помогите…

И, отчаявшись, – в лужу рядом с Марком, тихо плача от безысходности.

– Не умирайте, Марк… – прижавшись, повторяла Бетти, – не умирайте… – взяла за руку, – умоляю…

Закрыв глаза, девушка с горечью подумала об отце, пропавшем без вести, какого так не хватало все эти годы, всхлипнула, по-девичьи уткнулась в плечо Марка, как вдруг снаружи раздался какой-то шум и в дверь несколько раз сильно ударили.

– Бетти, Бетти!.. – два раза позвал басистый громкий голос и, прокашлявшись: – Здесь повсюду огонь!.. Дверь завалило – будем взрывать! Слышишь? Потерпи немного, дочка! Я иду!

И – смолк, рассеялся в вездесущем перегуде.

«Папа!.. – сразу узнала Бетти. – Это папа, папа!..»

– Марк! Марк! Мы спасены!.. Там отец! Помощь пришла, Марк!.. – оживившись, выпалила Бетти и по-новому принялась дергать его, толкать в спину. – Ну что же вы… Марк…

Но Марк продолжал молчать, покорно принимая нещадные удары тяжелых капель.

* * *

Затушив бетонным крошевом огонь, подкрадывающийся из плотного дыма, я отскочил от заваленной двери, ведущей к камерам, где томилась дочь, и громко крикнул Айсу, уже ждущего с натянутым луком:

– Давай!

И прижался к стене, загаженной сажей, непроизвольно закрываясь дырявым капюшоном.

Грянул взрыв. Сильно толкнуло назад, ошпарило жаром, заложило уши, в руку и голову больно ударились мелкие осколки. А потом повеяло холодком, и я торопливо раскрыл глаза, глядя на раскуроченную дымящуюся дверь, валяющуюся возле рамы, объятой затухающим рыжим пламенем. Изнутри вместе с гоготом сигнализации медленно выползали бороды грязно-белого пара, теснили плотный дым, мигом гасили тлеющие обломки, словно свечки, и тянулись дальше, к выходу, растворяясь на ходу. А когда они полностью исчезли, передо мной открылось залитое оранжевым светом длинное помещение с хлещущей сверху водой и двумя людьми, неподвижно лежащими возле запертых камер.

– Бетти! – позвал я и вместе с напарником – к дверному проему.

– Дочка… доченька!..

Услышав меня, Бетти кое-как поднялась и, не отпуская руку мужчины в серебристой броне, пошатываясь, тихо ответила:

– Отец… папа… помоги… – она потянула ее, но не удержалась, осела. Лицо скрывал респиратор, что, видимо, дал тот человек, родные русые волосы намокли и легли набок. Одежда испачканная, расползшаяся, промокшая. – Папуль… помоги ему, это Марк, он спас мне жизнь…