Неисповедимый путь - Роберт МакКаммон

Билли стоял вместе с группой других заинтересовавшихся мужчин около «Джангл Лав Шоу». Он хотел войти внутрь, но нервничал, как кошка в комнате, полной рокеров. Мужчина в соломенной шляпе и ярких брюках крикнул:

– Эй, леди, они там танцуют голыми?

– А не пойти ли тебе?..

– Уж ты то точно не танцуешь голой, деваха!

Она хрипло засмеялась, тряся круглыми щеками.

– Неужели вы не хотите, мальчики? Последнее шоу! Пятьдесят центов, пятьдесят центов! Всего полбакса заплатите, входите внутрь и грешите! Давайте в очередь!

Билли задумался. Доктор Чудо говорил ему, что если он действительно собрался на это «стрип-шоу», то должен оставить бумажник дома, дабы его не вытащили шустрые пальцы, и не садиться рядом с тем, у кого на коленях лежит шляпа.

Когда Билли проходил мимо «Спрута», на него обрушилась волна ужаса и ему показалось, что он слышал отдаленный жуткий крик, доносящийся из закрытой гондолы. Но больше никто, казалось, этого не слышал. Бак одарил его смертоносным взглядом, предупреждающим, чтобы он держался подальше от него. Крутясь, «Спрут» звенел и стонал, из старого двигателя сочился дым; зеленый брезент, которым была накрыта облупленная гондола, трещал на ветру. Насколько знал Билли, Бак никогда не снимал этот брезент; сама гондола была присоединена к машине, в противном случае «Спрут» бы разбалансировался и покатился между шатрами сеющим смерть волчком. Бак пытался держать пассажиров подальше от этой гондолы, потому что сам боялся того, что может случиться, если кто-нибудь сядет в нее. Что, если в отсутствие регулярных жертв карусель кормится телом и душой Бака – разрезала ему руку, отрубила пальцы и ухо – для того, чтобы поддерживать свою черную силу и мощь?

– Пятьдесят центов, пятьдесят центов! Не стесняйтесь, заходите! В конце концов, так он жертвует только собой, подумал Билли. Он двинулся вперед, и билетерша кивнула в сторону сигарной коробки.

– Пятьдесят центов, дорогуша. Если тебе двадцать один, то я Девица Энни, но черт с ним…

Внутри в дымчатом зеленом свете располагалась дюжина длинных скамеек, стоявших возле сцены, расположенной на фоне нарисованных кричащими красками джунглей. Из динамиков, расположенных слева, раздавался бой барабанов. Билли сел в передний ряд. Помещение стало заполняться свистящими и кричащими мужчинами. Они начали хлопать в такт барабанам и хриплыми голосами требовать начала шоу. Внезапно блондинка-билетерша показалась на сцене, и барабанный бой умолк. Она начала говорить в микрофон, который шипел и свистел из-за обратной связи.

– Хорошо, успокойтесь! Через минуту мы начинаем! А пока прошу вас взглянуть на колоду карт, которую я держу в руке, только не подходите слишком близко, чтобы у вас не обгорели ресницы! Да, прямо из Франции, из Парижа, с такими картинками, которые заставляют мужчину вскочить и закукарекать! Таких вам не купить в местной лавке! Но вы можете купить их прямо здесь, всего за два доллара и семьдесят пять центов! Они-то знают, как играют в карты в Париже!..

Билли беспокойно заерзал на лавке. Рядом с его лицом клубился сигарный дым. Кто-то закричал:

– Сгинь со сцены, или раздевайся, малышка!

Билли охватило смутное и неприятное ощущение, что за ним наблюдают, но когда обернулся, то увидел только массу злобно смотрящих лиц, испачканных зеленым светом.

Шоу началось. Под громкие звуки рок-музыки мясистая рыжеволосая женщина в черном бикини – одна из тех, которые были днем с Сантой – важно вышла на сцену, держа в руках плюшевого шимпанзе. Ее бедра тряслись при движении. Она прижала шимпанзе к своей едва прикрытой груди, а затем стала двигать его по всему телу. Мужики разом утихли, словно загипнотизированные. После минуты или двух вращения бедрами, она покатилась по полу и сделала вид, что смутилась тем, что ее груди выскочили из своего убежища. Она легла на спину, усадив шимпанзе на свою промежность, и начала стонать и корчиться сводя и разводя в воздухе ноги. Ее бедра тряслись все быстрее и быстрее, обнаженная грудь трепетала. Билли казалось, что его глаза вот-вот вылетят из орбит. Затем зеленый свет погас, а когда зажегся снова, то на сцене снова стояла билетерша, предлагая купить что-то, называющееся комиксами про Тихуану.

Следующей танцовщицей была тоненькая негритянка, которая принимала позы, совершенно недоступные для нормального человека из мяса и костей. Большую часть выступления ее промежность, обтянутая тонкими трусиками с нарисованным на самом интересном месте кошачьим глазом, была предложена обозрению публики, в то время как голова девушки покоилась на полу. Музыка ревела и грохотала, но девушка двигалась очень медленно, как бы подчиняясь своему внутреннему ритму. Билли удалось поймать ее взгляд, и он увидел, что ее глаза ничего не выражают.

После того как блондинка пыталась продать лекарство от импотенции, на сцену вышла высокая ширококостная девушка в ярко– желтом платье. На голове ее была огромная грива желтых волос, спадающих на спину, и в середине номера, когда из-под обтягивающего материала выскочили ее громадные груди и стало совершенно ясно, что под платьем она абсолютно голая, она неожиданно сорвала гриву, и все увидели, что у нее на голове нет ни единого волоса. Раздался общий вздох, а затем она показала всем, что у нее нет волос и еще кое-где. За девушкой-львицей последовала грубоватая, немного полноватая брюнетка в тигровой шкуре. Она главным образом стояла на месте, тряся грудями, ударяя пальцами по соскам и сжимая ягодицы. Затем она сделала несколько глубоких поклонов, которые дались ей явно с трудом, что было видно по вспотевшему лицу. После того как она удалилась, блондинка попыталась толкнуть упаковку «Французских щекоталок», а затем сказала:

– Хорошо, вы готовы поджариться? Вы готовы к тому, что из ваших яиц сделают яичницу-болтушку, сварят, а затем повесят сушиться на солнышке?

Раздался вопль согласия.

– Тогда встречайте Санту… Девушку-Пантеру…

Свет на несколько секунд погас, а когда снова зажегся, то в центре сцены лежала, свернувшись, черная фигура. Снова забили барабаны. Пятно красного света медленно скользило по сцене словно рассветное солнце в африканском вельдте. Билли подался вперед, полностью захваченный происходящим.

Из черного комочка поднялась вверх одинокая обнаженная нога и снова спряталась. Следом появилась потягивающаяся рука. Фигура зашевелилась и медленно начала вставать. Она была одета в длинную черную мантию из гладкой черной шкуры, которую обернула вокруг себя, оглядывая аудиторию. Волосы девушки в красном свете прожектора. Она улыбнулась – слабо, со скрытой угрозой – и в следующую секунду, хотя казалось, что девушка не сделала ни единого движения, черная мантия стала спускаться все ниже и ниже, пока не спустилась до груди. Она схватила мантию одной рукой и стала медленно и изящно двигаться под бой барабанов так, что мантия на мгновение открывала то живот, то бедра, то темный притягательный треугольник между ними. Она не отрываясь смотрела на аудиторию, и Билли понял, что ей нравится, когда на нее смотрят, когда ее хотят. И Билли, хоть и знал, что похоть – это смертельный грех, хотел ее так сильно, что ему казалось, что его штаны разойдутся по швам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});