Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков - Евгений Фирсов

К числу основных источников относится и том документов, опубликованных Литературным архивом Памятника национальной письменности Чешской республики, под названием «Чешские писатели и образование республики. К 80-летию образования ЧСР»[367]. Книга содержит личную переписку Ирасека с чешскими писателями и деятелями культуры, резолюции широкой чешской общественности в поддержку Манифеста писателей от 17 мая 1917 г., за активизацию чешского национального движения в противовес Вене. Именно здесь был опубликован с внесенными уточнениями текст Манифеста и другие важные документы программного характера.

На изменение обстановки весьма надеялись после вступления на австрийский престол в ноябре 1916 г. Карла I, тем более что он на определенное время, чтобы лучше узнать Чехию, поселился в Пражском замке и изучал право в 1906–1908 гг. в Пражском университете. К нему во дворец для чтения лекций и проведения занятий приходили ведущие специалисты всех специальностей с философского и юридического факультетов. Чешскую, австрийскую и всеобщую историю ему преподавал лично профессор Голл, прекрасно владевший немецким языком. Да и сам Карл делал заметные успехи в чешском языке. Голл с удовольствием водил его по Праге и показывал исторические достопримечательности. Профессор души не чаял в своем ученике, вдумчивом и способном. К занятиям он относился серьезно и искренне радовался похвалам за успехи в учебе. Авторитет Голла в Вене, в свою очередь, рос. Благосклонность Вены к Голлу способствовала решению разных вопросов в пользу Карлова университета. Голл с пиететом относился к династии, к венским властям и идеализировал их. Порой утрачивалось критическое отношение к Вене и усиливался идейно-политический консерватизм. Многое устраивало его в венском истеблишменте. Чем больше он льнул к династии, тем больше отдалялся от понимания насущных проблем чешских земель и утрачивал чутье к политическим и национальным чаяниям самих чехов. Голл ни в коей мере не воспринимал линию заграничного Движения Сопротивления во главе с триумвиратом Масарик – Бенеш – Штефаник. Критика его политической ориентации им никак не воспринималась.

Взваливший на себя тяжелый груз власти император Карл I на первых порах, не имея опыта управления государством, вынужден был опираться на более компетентное окружение. Постепенно Карл пришел к мысли о необходимости прекращения войны и коренной реконструкции монархии, чтобы получить поддержку населяющих ее народов. И к началу 1917 г. ему удалось сломить влиятельную военную верхушку.

При Карле I возобновились заседания парламента, в какой-то мере он пошел на уступки чехам (например, помиловал осужденных чешских деятелей К. Крамаржа, А. Рашина, пытался назначить чехов на высшие государственные посты и т. д.). Однако вскоре взяла верх другая линия, и интересы Чешских земель вовсе перестали учитываться монархом.

Вплоть до весны 1917 г. приоритет в антиавстрийском движении принадлежал заграничному центру Сопротивления во главе с Т.Г. Масариком. Чешское общество продолжало занимать выжидательную позицию.

Лишь в 1917 г. и в первой половине 1918 г. после революционных событий в России и радикализации внутренней обстановки в Австрии ситуация стала меняться. На этом этапе мировой войны страны Антанты согласились наконец с идеей ликвидации Австро-Венгрии и реконструкции Центрально-Европейского региона.

Хотя решение покончить с монархией уже было принято за границей Масариком и Бенешем, на этом этапе национальной борьбы весомое слово о ее судьбе должно было прозвучать и внутри Чешских земель[368].

Накануне открытия в Вене парламентской сессии, назначенной на 30 мая 1917 г., чешские политики в ускоренном темпе готовили свое программное заявление в духе чешского государственного исторического права. В выработке программных документов принимал активное участие Пекарж, менее консервативный, чем Голл[369]. В отношении будущего государственного устройства Чешских земель это была своего рода программа-минимум, в духе компромиссной лояльности к Вене. О чешском национальном самоопределении даже не шло речи.

В решающий момент благодаря решительным и радикальным по тем временам действиям ведущих представителей чешского культурного фронта внутреннее движение Сопротивления в Чешских землях заявило наконец о себе в полный голос и выступило в поддержку платформы национального самоопределения.

В Манифесте от 17 мая чешские писатели в решительной форме обратились к чешским депутатам, заседавшим в австрийском рейхсрате, с требованием, чтобы те как следует отстаивали национальные права чешского народа и считались бы впредь с его волей. «Мы обращаемся к вам, – говорилось в Манифесте, – и имеем не только право, но и обязанность выступать от имени всего народа, поскольку тот пока высказаться не имеет возможности»[370].

И вот с весны 1917 г. прежнее чувство страха постепенно исчезало, Чешские земли духовно преображались. Многочисленные резолюции, постановления и письма простых людей приходили на адрес загородного дома Ирасека в местечке Гронов близ города Наход на северо-востоке Чехии. Он стал своеобразным координационным центром чешского национального движения в Чехии, Силезии и Моравии. Ирасека буквально засыпали письмами изо всех чешских и моравских уголков. Таким образом была продемонстрирована готовность большинства чешского населения (а не только подписавшихся представителей чешской науки и культуры, общественных деятелей и предпринимателей, которых насчитывалось более двухсот) поддержать программу чешского национального самоопределения. По призыву Ирасека Манифест опубликовало большинство чешских периодических изданий, после чего подписная кампания продолжилась. Теперь можно уточнить число подписавших – 223, а не 222 деятеля, причем было бы теперь неточно называть документ лишь манифестом чешских писателей.

Безусловно, удачным было решение Ирасека и драматурга Ярослава Квапила собрать под воззванием как можно больше подписей, а не ограничиваться подписями лишь нескольких деятелей культуры. Ведь на массовые аресты в то время Вена вряд ли бы уже отважилась пойти.

Манифест писателей заявлял, что чешский народ вправе сам определять, кого наделять парламентскими мандатами, и требовал осуществления на практике защиты избирательных прав простого населения. В тексте Манифеста впервые употреблялся завуалированный термин «права чехославянского народа» (вместо «чехословацкого»), причем тем самым подразумевались права братского словацкого народа. В Манифесте делался упор на том, чтобы чешские политики выступили более решительно: «И ныне, и впредь на вас, уважаемые господа, как представителей чешского народа будут обращены все взоры, и совершенно очевидно, что от вас требуют… Европа сегодняшняя и будущая – это Европа демократическая, Европа равноправных и свободных народов. Народ требует от вас быть заодно с ним в этот важный исторический момент, помните об обязанностях перед своим народом», – заключал Манифест.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});