Между «Правдой» и «Временем». История советского Центрального телевидения - Кристин Эванс

Аросевой и Арканова, а также Михаила Жванецкого, Владимирова и Тонкова и многих других.

Музыкальное наполнение телеигры отражало вкусы ее режиссера. Евгений Гинзбург впоследствии создал чрезвычайно известную серию концертных программ под названием «Бенефис», посвященную актерам, запомнившимся как символы экспериментального, художественного телевидения765. Но, возможно, здесь также отражалась и связь телеигры с принципом случайности. Ее репертуар был заметно менее остроумным в выпусках, где выбор якобы осуществлялся зрительским голосованием (а не случайным образом), и в них гораздо чаще выступали звезды, которые появлялись в «Песне года» – программе с более жесткой цензурой. Это может быть совпадением, а может быть результатом незначительных колебаний в плане кадрового состава и цензуры на Центральном телевидении. Это, кроме того, может быть отражением и того факта, что принцип случайности приводил к более радикальному отходу от советских норм, чем «управляемая демократия» такой телеигры, как «Песня года»766.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ КАЗИНО: «ЧТО? ГДЕ? КОГДА?»

Несмотря на игривые эксперименты и показ выступлений иностранных музыкантов и популярных юмористов, «Артлото» не могло заполнить того существенного пробела в телеигровой программе, который, по мнению сотрудников молодежной редакции Центрального телевидения, возник после закрытия КВН. На протяжении 1970‐х годов сотрудники молодежной редакции сетовали на отсутствие программы, подобной КВН, ориентированной на элитарную интеллектуальную молодежь. К тому же они «из месяца в месяц» получали жалобы от зрителей с просьбой «вернуть КВН», поскольку «ни одна из имеющихся развлекательно-познавательных передач молодежной редакции не содержит все-таки те положительные качества, которые были присущи прежнему циклу „Клуб веселых и находчивых“»767. В 1977 году на партийном собрании в молодежной редакции один из сотрудников напомнил коллегам, что, когда КВН был закрыт, они «бросили на полпути важную форму работы». «Не сходит с повестки дня программа, которая была бы эквивалентом КВН, – говорил он. – Зрители тоскуют по этой передаче». Однако он замечал среди коллег ощущение беспомощности: «…мне видится явно какая-то инертность, какая-то заведомая усталая мысль об объективной невозможности создания подобной программы. Нужно это преодолеть», – призвал он768.

Наконец, в 1977 году у молодежной редакции появилась новая телеигра, в которой участвовали преимущественно интеллектуальные молодые люди мужского пола. Эта новая игра – «Что? Где? Когда?» (1975 – наст. вр.) – была создана все тем же неутомимым Ворошиловым, рассматривавшим ее примерно так же, как и КВН, – в качестве места, где могли встретиться студенческая элита и телезрители, чтобы проверить свои знания и смекалку в форме игры, зеркально отражающей реальную жизнь. Возвращение Ворошилова на Центральное телевидение после закрытия программы «А ну-ка, парни!» в 1973 году было частью значительного ослабления ограничений, наложенных на стиль и содержание передач музыкальной и молодежной редакций, которое началось в 1977–1978 годах с целью привлечь молодых зрителей. Как заметил в 1977 году главный редактор молодежной редакции Евгений Широков, «редко можно встретить столкновение мнений, искру задора, темперамента, раскованности мыслей, свойственных молодежи». «Что? Где? Когда?», объяснил Широков, и была призвана «решить эту проблему»769. В условиях, когда реальные вкусы молодежной аудитории измерялись лишь косвенно или не измерялись вовсе, потребность в привлечении молодых зрителей и контакте с ними стала предпосылкой для целой программы реформ, выработанной во время оттепели и подчеркивавшей необходимость непосредственности, спонтанности и подлинности. Между тем «Что? Где? Когда?» отражала также значительные перемены в идеологической и политической обстановке, произошедшие с момента создания КВН в начале 1960‐х. Наряду с демонстрацией талантов советской студенческой элиты «Что? Где? Когда?» к тому же вовлекала и игроков в студии, и телезрителей в игру, готовившую их к конкурентной борьбе во все более коррумпированном и непредсказуемом мире советской жизни конца 1970‐х – начала 1980‐х годов770.

Программа «Что? Где? Когда?» начиналась как семейная викторина, похожая на американский «Семейный раздор» («Family Feud»). После двух лет экспериментов и очень нерегулярных выпусков телеигра остановилась на том, что и останется ее основной структурой и ее главными героями771. С 1977 года и далее «Что? Где? Когда?» выставляла команду из шести так называемых знатоков – молодых, образованных людей, представляющих различные области знаний, – против «команды» телезрителей, которые присылали по почте вопросы, призванные поставить в тупик команду знатоков. Вопросы относились к областям естественных наук, несоветской истории, литературы и искусства. На каждый из вопросов существовал ответ в виде неоспоримого факта, но задавались они в форме загадки, чтобы сбить знатоков с толку и создать условия для «мозгового штурма» и дебатов772. Игра делилась на раунды, подобно боксерскому поединку: в начале каждого раунда знатоки вращали колесо, похожее на рулетку, чтобы определить, на какое из пронумерованных писем телезрителей, выложенных вокруг колеса, они будут отвечать в этом раунде (ил. 19). После того как голос за кадром, то есть сам Ворошилов, зачитывал вопрос, у команды была одна минута (знаменитая «минута на размышление»), чтобы найти правильный ответ (ил. 20).

Ил. 19. Колесо рулетки из «Что? Где? Когда?» с письмами зрителей в каждом секторе, финал 1980 года

Эти правила блестяще разрешили множество проблем, с которыми сталкивались советские телеигры в прошлом, включая вопросы, касающиеся сложности заданий, авторитета судей и необходимости определять не только победителей, но и побежденных. Тщательно отобранные и высокообразованные участники программы, работая в командах по шесть человек, могли справиться с достаточно сложными вопросами, чтобы стать гордостью советской молодежи и, таким образом, избежать неловкости, характерной для предыдущих телеигр – от ВВВ до «А ну-ка, девушки!». Еще лучше было то, что «знатоки» играли против телезрителей, поэтому, когда они не могли дать правильный ответ, это не наносило реального удара по имиджу советского населения: в конце концов, их просто поставили в тупик советские же граждане, которые были еще умнее. Как и в «социалистических соревнованиях» между заводами и городами, в «Что? Где? Когда?» советские люди неизменно побеждали. Но при этом в «Что? Где? Когда?» была и проигравшая сторона, что делало игру одновременно идеологически приемлемой и драматичной, соревновательной, захватывающей. Кроме того, вопросы были сложными, но, главным образом, именно как загадки – фактические же знания, на которых они основывались, можно было быстро подтвердить, обратившись к популярным журналам или энциклопедиям. Как объяснил Ворошилов в 1982 году в руководстве по проведению любительских турниров, эти правила делали ненужным жюри, обеспечивали справедливость игры в глазах как участников, так и зрителей и создавали условия, максимально способствующие свободе самовыражения игроков773.

Ил. 20. «Что? Где? Когда?», финал 1980 года

Помимо описанной выше базовой