Сильнодействующее средство - Эрик Сигал

— Аннушка, свяжись с ним, и запускайте проект вдвоем. По крайней мере, работой будешь обеспечена…

У него дрогнул голос.

52

Изабель

Реймонд да Коста разбушевался не на шутку.

— Как ты могла со мной так поступить? Неужели я больше не заслуживаю того, чтобы узнать первым?

Никогда еще он так на нее не обижался. И не обрушивал на нее такую канонаду упреков.

— Пап, не сердись, — мягко произнесла Изабель. — Какой смысл было показывать тебе, если я сама не была уверена в своей правоте?

— Хочешь сказать, что я бы все равно ничего не понял!

Изабель оказалась в ловушке. Можно было, конечно, объяснить свои выкладки отцу в доступной ему форме. Но она не захотела, хотя теперь сама не понимала, почему так решила.

Реймонд вдруг сел, уронил голову на стол и зарыдал.

У Изабель сжалось от страха сердце. Возможно, движимая инстинктом самосохранения, она и впрямь обошлась с отцом неоправданно жестоко. Только бы с ним ничего не случилось!

— Пап, прости меня, я виновата. Теперь я понимаю, надо было сначала сказать тебе.

Изабель стояла рядом с отцом, и ей было до отчаяния ясно, что их прежним доверительным отношениям пришел конец.

В этот момент зазвонил телефон. Она сняла трубку.

— Да? — И после паузы: — Я ему сообщила. — Опять пауза. — Конечно, обрадовался. Хорошо, в восемь.

Она положила трубку. Реймонд поднял голову.

— Джерри Прахт? — прорычал он.

Изабель кивнула.

— Заехал по пути на Уимблдон. Пригласил меня на ужин.

— Пацан! Никаких у него шансов на Уимблдоне.

— Он недавно Беккера обыграл.

— У того был грипп. Он играл с температурой тридцать девять. В первом же туре твой Джерри вылетит.

Изабель не выдержала:

— Даже если он ни разу не попадет мячом в площадку, я все равно не стану любить его меньше!

Она посмотрела на отца.

— Пожалуйста, — взмолилась девушка, — я не хочу тебя обижать.

— Но это тебе прекрасно удается.

— Перестань! Пойдем лучше пробежимся немного, а я тебе расскажу, как у меня продвигаются дела с диссертацией.

Реймонд моментально размяк.

— Я бы с радостью, Изабель, — нежно произнес он, — но в последнее время меня все больше тянет говорить о науке сидя в кресле. Давай мы это сделаем потом, когда ты вернешься? За стаканчиком холодного чая?

— Конечно, папа, с удовольствием, — быстро согласилась дочь.

Она переоделась в спортивный костюм и подошла поцеловать отца.

— Только никаких глупостей, пока меня нет! — предостерегла она.

— Интересно, что ты называешь глупостями? — Реймонд старался держаться бодрячком.

— Ну, например, повторную уборку всего дома.

На пробежке Изабель ругала себя за то, что так обошлась с отцом. Он ей отдал столько лет! Можно было сделать все намного деликатнее.

Вернувшись, она, к своему облегчению, застала отца в прекрасном расположении духа. По крайней мерс — с виду. К ее приходу он приготовил большой кувшин холодного чая с веточками мяты.

Изабель быстро приняла душ, оделась, достала тетради и приготовилась к очередной презентации — второй за сегодняшний день.

Рей был заворожен гениальностью дочери. Ее гипотеза звучала не просто убедительно, было такое ощущение, что решение всегда лежало на поверхности, просто его никто не замечал.

Когда она закончила, отец встал и торжественно объявил:

— Это надо отметить.

— Спасибо, пап. Давай завтра…

— Я знал, что ты не подкачаешь. Поэтому, пока ты бегала, выскочил в магазин и накупил твоих любимых лакомств. Хочу накормить тебя самым фантастическим ужином.

— Пап, — мягко напомнила она, — мы с Джерри уходим.

— Для тебя это особый день! — словно не слыша, продолжал Реймонд.

От нее не укрылось, что вопреки привычке отец не употребляет слова «мы».

Было очевидно, что он полон решимости стоять до конца.

Нарочито размеренным тоном, каким говорят с раскапризничавшимся ребенком, желая его успокоить, Изабель объявила:

— Пап, я сейчас пойду переоденусь. Потом приедет Джерри, и мы с ним вместе уйдем.

Отец снова не обратил на ее слова никакого внимания и продолжал накрывать на стол.

— Пап, я же тебе сказала…

— Вы можете и здесь поужинать, — сказал тот. Голос у него чуть дрожал — Реймонд был на грани истерики. — Джерри хороший парень. Прекрасный. Угощения на всех хватит…

Изабель в упор посмотрела на отца. Раньше он всегда казался ей всезнающим и непогрешимым. Теперь перед ней стоял жалкий безумец. Ее охватила жалость. И, как ни странно, злость. Она вдруг поняла, как ей ненавистно затворничество, в каком она, по милости отца, жила все эти годы.

Зазвонил домофон, Изабель взяла трубку, послушала и коротко произнесла:

— Сейчас спущусь.

Потом опять повернулась к отцу — тот едва слышно выдохнул:

— Прошу тебя!..

Реймонд схватился за грудь и осел на колени.

— Пап, что с тобой? — в ужасе вскричала дочь.

— Не уходи сейчас. — Лицо Реймонда налилось кровью, он весь взмок.

Усилием воли сохраняя здравый рассудок, Изабель нажала кнопку домофона и попросила Джерри подняться.

Тот сразу оценил ситуацию.

— Айза, я все сделаю. Ты звони 911 и вызывай «Скорую».

— Не надо… — с трудом выдавил Реймонд. — Все будет… в порядке… Просто останьтесь…

Он потерял сознание и растянулся на полу.

У Изабель было жутковатое ощущение дежа-вю. Это уже было однажды.

Она помнила, как с отцом еще в Беркли случился удар и как она в страхе ждала приговора врачей. Только в теперешней ситуации была существенная разница — теперь рядом с ней был Джерри. С ним ей было не так страшно ждать известий.

— Со стороны сердца нарушений нет, — объявил старший ординатор в городском госпитале Кембриджа. — Не знаю, принимал ли он регулярно свои лекарства, но, судя по всему, он перенес сильный шок, из-за которого у него резко подскочило давление. Мы дали ему успокоительное. Поскольку он уже имел проблемы с сердцем, мы его пару дней подержим. Понаблюдаем.

Предполагалось, что до утра отец будет спать, и Изабель согласилась с Джерри, что надо перекусить. Но ее не оставляло чувство вины, аппетит пропал, и максимум, на что она согласилась, были пончики.

Джерри был очень мил. От него исходила сила и забота, он прямо-таки источал участие. Она и не думала, что сможет… любить его еще сильней. Но это было так.

Они сидели в кафе, и Джерри заговорил совсем на другую тему:

— А помнишь, много-много лет назад мы с тобой впервые отправились в настоящий ресторан?

— И?

— Я тогда страшно волновался, поскольку собирался сказать тебе кое-что важное. По крайней мере, мне тогда так казалось.

— Скажи теперь.

— Ну, с тех пор приоритеты несколько переменились, — ответил он. — Сейчас я пришел к выводу, что у нас с тобой нет будущего, пока мы общаемся только по телефону.

Изабель не поняла. Ей показалось, он решил расстаться.

— И… все? — растерянно произнесла она.

— Нет, не все. Мы с тобой должны жить в одном городе.

Девушка выдохнула.

— Об этом можно только мечтать, — прошептала она. — Только мечтать.

— А вот и нет. Ради тебя я решил отказаться от имиджа эксцентрика. Можешь себе представить, каким идиотом я себя чувствую? Меня перестанут называть «Прахт-недоучка».

— Тебя никто так больше не назовет, — поддакнула Изабель. — Тебя станут называть «Прахт, чемпион Уимблдона».

Джерри взглянул на нее с изумлением.

— Ты это серьезно? — негромко спросил он.

— В каком смысле?

— Ты правда веришь, что я сегодня сяду в самолет и брошу тебя, когда у тебя отец в реанимации?

— Джерри, не глупи. У меня есть друзья. Например, твой отец.

Он помотал головой и тихо сказал:

— Нет, Айза. Мы должны играть по правилам. Я претендую на роль твоего мужчины и буду рядом всегда, когда я тебе нужен.

— Но как же…

— Как же мячик на зеленом корте? Клубника? И все такое? Не думаю, что это все может иметь более важное значение, чем поддержать тебя в такую минуту. К тому же победа над Беккером была случайностью. Такие чудеса дважды не происходят.

Джерри отвез девушку домой. Когда она отпирала ключом дверь, он заметил, как она беспомощно хлопает глазами.

— Айза, пожалуйста, не пойми превратно, но мне кажется, будет лучше, если я сегодня останусь с тобой.

В первый момент Изабель не нашлась что ответить. Потом прошептала:

— Спасибо тебе.

И очень обрадовалась, что решилась на эти слова.

53

Сэнди

К сорока годам Сэнди понял, что ведет не одну жизнь, а две, причем никак не связанных между собой.

Для всех он был выдающимся специалистом Калифорнийского технологического института, под эгидой которого имел собственный институт, проводил семинары и вел аспирантов.