В чем сила? (СИ) - Сергей Буденов

А потом его накрыло полнейшее безумие слепой ярости берсеркера. С ножом в руке он ловил прыгающих на него монстров и одного за другим резал. Ловил и резал. Кругом были рыки, скулеж, выкрики напарника, хруст костей и треск рвущейся плоти, суматоха и много, много крови, ярости, злобы и ненависти, желания убивать и жить — все смешалось воедино.

Прыжок твари, увернуться и всадить несколько раз нож в спину, чтобы нанести больше урона. Поймать на левую руку второго и рывком вспороть ему брюхо до самой шеи. Схватить и опрокинуть вперед третьего, прыгнувшего на спину, и одним ударом ножа разорвать ему глотку. Прыгнуть на четвертого самому, обескураживая, и дырявить куда попало, пока не издохнет. И снова поймать снорка, и снова резать, и снова, и снова… и так, пока кто-нибудь не остановит или не кончатся враги, так до конца — победного или смертного…. Внезапно все кончилось, его больше никто не атаковал.

До ушей долетел отчаянный крик Барона. Он находился в десяти метрах правее и чудом держался под тремя навалившимися тварями. Полторы секунды на дистанцию и Фома с размаху всадил нож в голову первого попавшегося мутанта. Нож застрял и чтобы не терять времени, он схватил второго снорка за ногу и рванул в сторону. Мутант с грохотом и хрустом костей отлетел в стену, упал и затих. Через полсекунды третий испытал то же самое на себе. Фома потянулся было к ножу, но на спину прыгнул очередной снорк. Он завертелся и схватил тварь за хобот противогаза, рванув с такой силой, что оторвал голову. Барон за его спиной смог подняться, но он не обращал внимания и уже метнул оторванную голову в последнюю убегающую тварь. Догнал, схватил уползающего мутанта за ногу и с разворота приложил его головой об край платформы. Тут же отпустил, заметив под ногами недобитого врага, накинулся и месил прикладом подвернувшейся под руку «Грозы» по гниловатому телу, пока то не перестало сопротивляться и не превратилось в отбивную.

Этот был последним. Фома так и остался стоять на коленях перед поверженным врагом. Потом сел на собственные ноги и устало опустил руки с покореженным автоматом на колени, склонив голову на грудь. Дыхание рвало легкие, сердце колотилось о ребра, дрожали руки. Во рту было сухо, как в пустыне, хотелось пить. Тишина вокруг звенела и была осязаемой. Тихий голос Барона показался громом:

— Видел бы ты себя…

— Что не так? — Фома с трудом узнал свой собственный охриплый голос и оглядел себя.

Весь в темной смрадной крови, багровые капельки стекают по костюму, рукам, что-то течет по лицу. Маска вырвана и потеряна, изжеванная еще крысами ткань «Севы» была изорвана и исцарапана. По сравнению с ним Барон выглядел идеально — несколько пятен крови и разорванная окровавленная ткань на плече.

— Ты не на себя, а вокруг посмотри…

Вокруг было НЕЧТО…

Тела снорков устилали все, кругом валялись обрывки тел, внутренности, кровавые кляксы покрывали стены. Пунктиры пулевых отверстий по-своему украшали тоннель. Лужицы гниловатой крови и ручейки в желобках рельсов. Полустанок выглядел, как кровавая душевая. Кровь была всюду — пол залит, стены забрызганы до середины, красная капель стучала с краев плит, скапливалась в ручей и уносилась в тоннель. Тела снорков покрывали три четверти площади платформы, иногда в два слоя. Трупы лежали десятками, изорванные дробью, пулями и изрезанные ножом, словно поработала ватага мясников. Его ножом… на платформе он бился один.

— Цел? — спросил Барон.

— Вроде.

— Ты прям как демон, весь красный, вонючий и корявый!

— Твари, — Фома поднялся и стал выискивать оружие и рюкзак — Спину оттоптали, весь костюм изорвали! У каждого когти, как у орла, хоть по деревьям лазай!

— Ищи аптечку, коли себе препарат от заражения крови и антишок. От радиации пару капсул съешь.

Осмотрели Пижона — парень мертв, лицо исцарапано до неузнаваемости. Патронов при нем не было.

— Помоги снять с него «Севу»… — попросил Фома.

— С трупа? — уточнил Барон.

— Вот именно. Она ему уже не нужна. К тому же у него артефакт и вода — не пропадать же добру…

— Вот так мародерами и становятся, — укорил сталкер — Ладно. Глянем, что со вторым и помогу.

Хмырь был жив, но выглядел с изорванным горлом весьма неубедительно. Глаза бандита просили только об одном…

— Надо помочь… — сообщил Барон, доставая нож и как бы предлагая, посмотрел на сталкера.

— Сам дойдет. Хочешь — помогай…

Фома отошел и потратил всю воду, чтобы смыть с рук и лица всю мерзость. Вколол «лечение», запил последним глотком воды противорадиационные капсулы. Отыскал свой рюкзак и винтовку, сходил за дробовиком и «Орлом». Снова пришлось вымазаться в крови. Кое-как оттер и почистил оружие, снарядил пустые магазины.

— Я твой дробоган реквизирую, мой пополам сломан, к тому же у меня патронов на «Винторез» почти нет. Хмырь тоже пуст, только вода и аптечка. — Барон тоже был готов.

Комбинезон Пижона был практически цел, если не считать вырванную с корнями дыхательную маску. Зато имелся шлем с рабочим фонарем.

В пройденной части тоннеля стали слышны отдаленные рычания и скулеж. Сталкеры, недолго думая побежали за умчавшейся дрезиной.

Глава 18

Дрезина от места боя находилась в паре сотен метров, Кирилл и Ганс сидели спиной друг к другу, выставив стволы в полумрак тоннеля.

— А где остальные? — мрачно и тревожно спросил ученый, когда сталкеры подошли вплотную.

— Скоро подтянутся… — соврал Фома.

— А что они… э…

— Да не будет никого, нашел, кого слушать, — объяснил Барон.

— Погибли? — не веря спросил Кирилл.

— Нет. — Совершенно серьезно покачал головой Фома — Назад повернули. Говорят, надоело им. Хотят вернуться, разобрать завал и выбраться.

— Но…

— Не слушай его, я тебе говорю! — Барон больше злился на непонятливого ученого, нежели на циничные шутки бойца — Снорки их порвали! Нет их! Нет! Их убили, они умерли, их нашла смерть! Как тебе еще сказать?!

— Ага, и души их будут вечно томиться в чертогах Черного Сталкера, покуда не явится Тот, кого зовут Отшельником, и не избавит их от черного плена, тем самым давая им вечно наслаждаться дарами Благословенного Монолита! — Фома держался торжественно и произносил речь, как на тризне в древние времена говорили фанатичные вожди племен или языческие пророки, которые несли чушь не меньшую, чем сейчас.

Все трое смотрели на него, как психа из диспансера, который утверждал, будто он не кто иной, как Наполеон Бонапарт собственной персоной. Барон, наконец, не выдержал:

— Ты чё за муть тут несешь?! Совсем с катушек съехал?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});