Диармайд. Зимняя сказка - Далия Трускиновская

Он был! И был не голосом, как в новогоднюю ночь! Не синими бликами, гуляющими по всему миру! А кем и чем он был – еще предстояло разгадать…

К конце завтрака до нее докричалась Сана и вызвала на встречу.

Дара оделась, включила сигнализацию и поспешила к крестнице. Судя по призыву, Кано уже успел уйти.

Она рассталась с рыжим гигантом довольно давно, без шума, просто – по факту отсутствия нежности…

Он делал то, что мог, и сперва их роман ее радовал, но потом она все чаще стала ощущать ограниченность Кано почти во всем, и в постельных делах – главным образом. Даже странно было, что этот роскошный красавец настолько прост и незатейлив в близости, все-таки целителю положено лучше чувствовать партнера, чем Кано на протяжении многих месяцев чувствовал Дару.

Поэтому она даже в трудную минуту не хотела возвращаться к нему. Сперва – потому, что возможность любви между ними иссякла, потом – потому что не-любви с этим человеком она совершенно не желала.

И теперь, оказавшись в одном городе с ним, Дара хотела избежать совершенно ненужной встречи. Тем более, что между Кано и Саной образовалось что-то вроде романа. Возможно, его тренированная активность – именно то, чего ей будет хватать долгое время.

Подходя к дому, она послала зов, и Сана опять, прямо в халате, выбежала в подъезд, ей навстречу.

Крестная и крестница обнялись.

– Слушай, крестненькая, чего расскажу! Про Фердиада!

Сана вроде и знала, что эту тему трогать не следует, но смотрела в глаза, передавая при этом бессловесно: да, знаю, знаю, знаю, но не до деликатностей теперь и не до китайских церемоний.

– Так и я тебе расскажу про Фердиада! Я его ночью видела!

– Как – ночью? Ты что – была с ним?

– Идем, идем скорее! Сейчас все расскажу!

Дара и не подозревала, что так обрадуется возможности поделиться с Саной своими открытиями.

Они поднялись наверх, Дара сняла зимние сапоги и с огромным удовольствием прошлась по мягкому ковру. Сана тем временем разливала по чашкам травный чай и выкладывала на тарелку тоненько нарезанный кекс.

– Может, ты по-человечески поесть хочешь? – спросила она крестную.

– Знаю я твое по-человечески! Хочешь, чтобы крестная треснула?

Если бы Дара питалась так, как Сана, она бы проходила в дверь боком. Если бы на ее рацион перешла Изора – попала бы в книгу рекордов Гиннесса, а там, кажется, самая толстая женщина планеты не дотягивает и до пяти центнеров. Но сквозь Сану все пролетало со свистом. Одно время ее вес остановился на сорока двух с половиной килограммах, и никакими тортами нельзя было его сдвинуть с мертвой точки. День, когда весы показали сорок три килограмма, был для Саны праздником.

Дара знала эту ее особенность, но подшучивала над ней крайне редко – Сана приобрела теперешнюю свою худобу и аппетит после посвящения, то есть – в перестройке ее организма на иные масштабы потребления и отдачи энергии Дара была хоть косвенно, а виновата.

– Садись, крестненькая! – позвала Сана.

Дара прежде, чем сесть, благословила трапезу.

– Так вот, начнем издалека. В школе я плохо знала алгебру, – сказала Дара и взяла кекс. – Я никак не могла понять, зачем она нужна. Геометрия – другое дело, я вот однажды рассчитывала выкройку для свитера и использовала теорему Пифагора. Но эти буквы в скобках и в квадратах для меня и по сей день непостижимы! Так вот, я затормозила с самого начала. Я никак не могла понять, почему минус на минус дает плюс!

– Я тоже, – призналась Сана, глядя на крестную с большим недоумением.

– И вот нашелся добрый человек, научил меня арабской мудрости. Слушай, пригодится. Друг моего друга – мой друг. Плюс на плюс дает плюс. Враг моего друга – мой враг. Минус на плюс дает минус. Друг моего врага – мой враг. Опять же, плюс на минус дает плюс. А теперь – самое главное. Враг моего врага – мой друг!

– Да, минус на минус! – обрадовалась Сана. – Но при чем тут алгебра?

– При том, что у Фердиада есть враг! Правда, Сана, клянусь зелеными холмами, есть! Вот кто станет моим другом! – воскликнула Дара. – Мы должны его найти! И, кажется, я даже знаю имя этого врага…

– Ну да, крестная, да! Я тоже знаю про этого врага! – в восторге завопила Сана. – Крестненькая, я тоже знаю! Кано проболтался, старый дурак! Помнишь, я тебе хотела рассказать? И этот враг – здесь! Он где-то совсем рядом, слышишь?

– Кано проболтался? Сам, что ли?!

– Да нет же, я его расколола! Крестненькая, миленькая, вот теперь мы его одолеем!

– Фердиада?! – Дара глядела на Сану, не веря своим глазам, и слушала ее, не веря ушам. Она все никак не могла понять, откуда у крестницы такая злость.

– Фердиада! Слушай, я гадала на этого врага!

– Ты с ума сошла?!

Дара сразу же сообразила, что след этого гадания наверняка остался где-то там, куда может заглянуть злопамятный сид.

– Я быстренько!

И Сана рассказала про тарок «Повешенный» со всеми его банальными толкованиями и с тем, которое вдруг пришло ей в голову, вылупилось из банальных, как из куколки бабочка. И про тарок «Звезда» рассказала она – вместе с пророческим толкованием Кано. И увлеклась, и принялась импровизировать, фантазировать, додумывать и без того непростые образы Арканов.

Дара слушала, кивала – и Диармайд обретал что-то вроде призрачной плоти, похожей на ту, что лежала в башне у старухи Буи. Из ночных видений, из далекого голоса, из тайных знаков судьбы, раскиданных по ее теперешней жизни, из догадок Саны о прошлом и будущем, из непонятных ответов на вопросы Дара лепила этого человека, и человек получался!

Сана же, не замечая странного взгляда крестной, принесла свою рукодельную колоду, а впридачу – два зеркала, чтобы Дара могла сравнить свой профиль с профилем на картинке.

– Это что же, у меня ноги разной длины?! – вдруг возмутилась она. – Ну, спасибо тебе, крестница! А бедра? Это что, бедра?

– Я переделаю тарок, – покорно сказала Сана. – А что у тебя?

– У меня?

И тут Дара поняла, что ей совершенно не хочется рассказывать крестнице про Диармайда.

Для женщины, которая ждет от мужчины телесных ощущений и осязаемых красот, Диармайд был бы сказкой на грани безумия, а любовь к Диармайду…

Любовь?!

К тому, кто вот сейчас, только что, был создан собственным воображением, и сверкающая статуя, не имея ежесекундной поддержки мыслью, уже стала осыпаться?…

Вот тут Даре стало страшно.

Она поняла, что опять рискует остаться без силы.

Или – без силы, или – без Диармайда.

Первым делом нужно было убедиться в присутствии силы!

Дара протянула вперед руку ладонью вверх и потребовала лососины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});