Андрей Старицкий. Поздний бунт - Геннадий Ананьев

А что в это время делали русские полки? Князь Василий Шуйский, получив донесение от Телепнева и Ляцкого, тут же послал гонца к князю Ростоцкому с вестью о двигавшейся к Опочке крупной польско-литовской рати, присовокупив совет перехватить то войско.

Острожского князь Шуйский обещал разгромить своими силами.

Александр Ростоцкий внял разумному совету Шуйского, оставив обоз и тяжелые орудия, чтобы не обременять себя, стремительным броском вышел наперерез ляшским полкам. Рисковал? Конечно. Огневой наряд в бою всегда имеет решающее значение, но риск оказался оправданным.

И еще одно решение помогло разбить ляхов и литву: отказ от подготовки встречного боя. Их растянувшееся в походном марше войско давало возможность нанести боковые удары сразу в нескольких местах, даже не устраивая засад для передовых отрядов. Тоже риск. Даже больший, чем оставленный огневой наряд.

Действительно, шляхтичи и жолнеры не очень-то растерялись, сошлись с русскими в рукопашной схватке, но из невыгодного положения, в котором они оказались, было только два выхода: либо гибнуть в неравной сече, либо спешно бежать с поля боя.

Острожский, еще не зная о поражении идущего ему на помощь войска, повел своих ратников на штурм, на сей раз более долгий и более упрямый, но в конце концов тоже окончившийся неудачей. Едва ляхи, литва и наемники отступили, как к Острожскому прискакал гонец с ужасной вестью: помощи не будет, посланное Сигизмундом войско разбито.

Решение Острожский принял моментально: уходить, бросать все, спасать войско. Уводя рать, он оставил и весь обоз, и весь огневой наряд: несколько десятков пушек.

Так вот и получилось, что воевода Василий Шуйский не только не исполнил своего обещания разбить Константина Острожского, но не удалось князю проявить себя даже в малых стычках. Зато Шуйскому досталась крупная добыча, которой он щедро поделился с городом.

Весьма своевременной и очень важной оказалась эта победа. Василий Иванович торжествовал:

- Переметчик Острожский тоже умеет бегать! Мои воеводы посильней его оказались. Теперь и послам Сигизмунда покажем кукиш. Пусть поворачивают оглобли!

- А стоит ли изгонять их? - спросил князь Старицкий. - Не лучше ли принять их и при бароне Герберштейне обвинить короля Сигизмунда в коварстве?

- Пожалуй, ты прав. Закроет тогда рот Герберштейн, перестанет канючить уступки с нашей стороны. Передай дьяку Посадского приказа, пусть готовит прием Сигизмундовых послов. А ты распорядись, чтобы впустили их в Москву. Через пару дней я допущу их до своей руки.

Для встречи послов был подготовлен малый тронный зал, где и трон поскромней, и мест на пристенных лавках поменьше. По воле царя пригласили присутствовать на переговорах не перворядных князей и бояр, а третьерядных и дворян, причем дворян даже поболее числом. К тому же позваны были не только дьяки, но и подьячие. Не велено им одеваться в лучшие одежды - скромно все должно выглядеть, не торжественно.

По заслугам, как принято, и честь.

Не забыли пригласить и барона Герберштейна, по указанию царя определили ему место на лавке с боярами.

- Пусть послушает, как мы станем разговаривать с панами-послами. Присмиреет небось хитрован.

Паны-послы вошли в малый тронный зал с высоко задранными носами - не как посланцы побитых, а как победители.

- Король Польши Сигизмунд Казимирович Ягеллон, находясь в здравии, шлет тебе поклон, великий князь Московский.

Василий Иванович даже не шелохнулся, вроде бы не к нему обращались послы.

- Перед вами, Панове, единодержавный царь всей России, со всеми княжествами, со всеми городами, - одернул послов князь Старицкий, - если король ваш Сигизмунд не желает величать по праву единодержавца всероссийского, можете возвращаться к нему. Оскорбительного послания от него государь наш принимать не станет.

- Ты прав, князь Андрей. Унижающее мое достоинство послание я не приму, однако выслушать панов-послов выслушаю. Снизойду. Говорите ваше слово.

- Мы прибыли с миром. По воле короля нашего.

- О каком мире можно говорить, если Сигизмунд, посылая вас ко мне с миром, коварно двинул войска на мою крепость?

- Ответ на разорение Рославля твоим воеводой Сабуровым.

- Его вынудили на это набеги шляхты. Допекли. Терпежа не стало, - спокойно ответил Василий Иванович и тут же с подчеркнутой резкостью заключил: - Не место перечить друг другу в тронном зале. Завтра начнут брат мой и бояре думные с вами, паны-послы, переговоры. Там и определите, кто на кого в обиде. Все. Моя встреча с вами завершена.

Встал царь с малого трона и, даже не кивнув послам на прощание, удалился в свои покои. Князь Старицкий и дьяк Посольского приказа последовали за ним, ибо предвидели, что они понадобятся ему.

- Ну, спесивы. В синяках все, но надо же - поверх глядят! - дал волю возмущению Василий Иванович. Предвижу, станут непременно просить Смоленска.

- Наверняка, - согласился дьяк, - но, думаю, Смоленском не ограничатся. Запросы у них завидные.

- А вы в ответ требуйте возвращения всех исконно русских земель. Наших вотчин и дедин. Ни на пядь не отступайте. - Помолчав немного, добавил уже спокойно: - Воеводы мои у Опочки намяли бока ляхам, теперь тебе, брат Андрей, и тебе, дьяк, окунать в ледяную прорубь высокомерных панов-послов.

- Не начнем переговоров с ляхами, пока они не впишут в послание Сигизмунда все твои, государь, титулы. Заставим это сделать, - заверил дьяк, - обязательно заставим.

- Но без ругани. Спокойствием и рассудительностью одолейте зазнайство. Запомните это и не сорвитесь.

- С бароном Герберштейном мы так и ведем себя, - вставил свое слово князь Андрей. - Этим и одолели его по-главному; не глаголит больше, чтоб мы завязались в войне с турками. Думаю, успешно одолеем и ляшский вопрос. Уедут они не солоно хлебавши. А за ними - и Герберштейн без всякого успеха. Обвинить же нас он ни в чем не сможет: учтивы, спокойны. Рады бы пособить, да своя рубашка ближе к телу.

:- Такие люди, как Герберштейн, все смогут. Они белое упрямо называют черным, если это им выгодно.

- Изготовим чертежи всех славяно-русских княжеств со времен Киевского великого княжества, объясним, что ляхи и литва по корысти считают эти земли своими. Пусть тогда путает Герберштейн белое с черным, - с ухмылкой проговорил Андрей Старицкий, и Василий Иванович искренне похвалил брата:

- Державное слово! Мужаешь, Андрей. Поистине - мужаешь.

Пока лучшие мастера готовили карту русских земель до татаро-монгольского ига, князь Андрей и бояре очень спокойно и доказательно, отбивая одну позицию за другой, вели споры с панами Щитом и Богушем о титулах Василия Ивановича. Остался, в конце концов, спорным только титул «князь Смоленский». Никак не уступали Щит и Богуш, впору отказываться от своего требования, чтобы не сорвать переговоры, но помнили наказ Василия Ивановича: ни пяди уступки.

Князь Старицкий решился на крайний шаг.

- Без признания за государем нашим этого титула послание Сигизмунда не возьмем. От устных переговоров мы, однако, не отказываемся. Завтра послушаем, паны послы, ваше слово, послезавтра ответим. А уж после этого - как Бог рассудит.

На следующий день послы подали список тех городов и тех земель, которые России надлежит вернуть Польше и Литве. Пока список переводили с польского на русский и на латынь для барона Герберштейна, все сидели молча. Иногда лишь кое-кто нарочито громко вздыхал. Вот, наконец, когда переводы были выполнены, князь Андрей попросил переводчика, подьячего Посольского приказа, читать список.

- По воле короля нашего, - начал внятно, с расстановкой подьячий, - Сигизмунда Казимировича, потомка великого Ягеллона, передаем его слово к царю Российскому Василию Ивановичу о вечном мире. Но мир станет нерушим только тогда, когда Россия вернет захваченные у Польши и Литвы Смоленск, Вязьму, Дорогобуш, Путивль, всю землю Северскую, половину земель Псковских, Новгородских, Тверских, рубежи которых установят совместные представители трех стран при посредничестве императорского посла барона Сигизмунда Герберштейна.

Едва не вырвалось у Андрея Старицкого: «А не подавитесь?», но, помня наказы и Михаила Глинского, и Василия Ивановича о необходимости на переговорах брать не оскорбительностью, а выдержанностью и даже учтивостью, князь сдержался и попросил дьяка Посольского приказа передать, не откладывая на завтрашний день, подготовленные русской стороной предложения и карты панам-послам и барону Герберштейну.

- Тебе, барон Сигизмунд, и вам, панове-послы, не составит затруднения познакомиться с нашим ответом, ибо мы постарались, уважая вас и ценя ваше время, загодя перевести их.

Едва посланцы польского короля и императора углубились в чтение, как пан Щит вспылил: