Вектор: Послесловие - Никита Владимирович Чирков

метр шестьдесят, лица их были почти безэмоциональны, и если бы не глаза, то легко было бы спутать их с манекенами. Кожа у всех была зеленовато-белой, казалось, что оттенок меняется в зависимости от угла обзора, иногда активируя плавающий фиолетовый оттенок. Немного впалые щеки, широковатые носы, узкие губы, но очень большие глаза – не сильно больше человеческих, но что-то все же не давало считать их стандартными. Дети же выглядят чуть иначе, словно лица их не до конца сформированы, но все же отчетливо читалась человеческая генетика. Волос мало, тела хлипкие, небольшие животики. Внешне они почти не отличались друг от друга, разве что у мальчика глаза глубже посажены и подбородок шире, а девочка обладала большими зрачками да более худеньким лицом. Правая рука мужчины крепко сжимала левую руку женщины, явно чуть придерживая ее позади себя, прикрывая своим телом, как щитом, еще и детей, машинально сторонившихся Мойры. Они выглядели, на первый взгляд, как дикие люди, что почти было правдой – но стоит лишь начать приглядываться, так все больше и больше отличий от человека замечает глаз.

Мойра аккуратно протянула им контейнер с едой, на что они сначала чуть попятились, но потом, взглянув внимательнее, впервые оторвавшись от рассматривания первого в своей жизни человека, решили дать волю любопытству. Они сделали шаг, руки их были чуть ли не скованы вместе, да и действовали интуитивно, сообща, как единое целое. Мужчина взял контейнер левой рукой, стал его рассматривать. Женщина правой рукой постаралась открыть его, даже попробовала на зуб – но тот был специально закрыт крепко. После они оба синхронно подняли взгляд на Мойру, даже немного испугав ее. Темные и большие глаза смотрели на нее из-под густых бровей и свисающих грязных волос. Мойра улыбнулась, сделала шаг, протянула руку, как бы прося дать ей его. Они молча послушались. Она открыла контейнер и отдала им его вновь, оставив крышку у себя. Новые довольно быстро определили содержимое как еду: все-таки запахи никто не отменял. Там были бутерброды с хлебом, огурцами и колбасой, четыре штуки, один на другом. Сначала дали детям, чье удивление и даже восторг от вкуса пробудили у Мойры милую улыбку, после чего уже родители взяли свою меньшую долю, и оба в это время почему-то смотрели друг на друга. Так все и началось. Далее Мойра подошла к Курту и Анне, стоявшим в стороне, дабы дать Новым пройти мимо них, исследуя все удивленными глазами. Им вновь дали еды, но теперь уже Курт. Оставалась Анна. Она, что не могли не подметить Мойра и Курт, справилась куда лучше ожидаемого. Мойра дала им куртки, надев которые Новые удивились еще и тому, как тепло может быть в их жизни, а детей закутали уже сами родители, получив одежду также взрослого размера, все же выбор был невелик. А вот обувь они отказались надевать: видимо, привыкли чувствовать пол. Сказать, что выглядели они странно, – ничего не сказать. Но это уже был большой успех, отталкиваясь от которого Курт и Мойра перекинулись парой слов, чем сильно удивили семейство, но те скорее любопытствовали, нежели боялись или злились. Лучше всего получилось вызвать их доверие у Мойры, из-за чего пришлось кое-как все же поменять структуру их передвижения. Вместо Анны их ведет теперь Мойра, ибо лишь у нее получилось и позвать Новых, и увлечь за собой в неизвестную для них местность. У нее была отдельная сумка с шестью контейнерами того же содержимого, взятого специально с Улья для прикармливания, хотя подобный термин ей не нравился.

Курт вышел за дверь держа в руках многозарядный дробовик, но сначала лишь выглянул за угол, ожидая с правой стороны прихода существа, что забрало жизнь Третьего, но такового не происходило. Даже промелькнула мысль самому туда забежать, убить его и уже со спокойными нервами продолжить путь – но это могло обернуться обратными последствиями.

Налево до перекрестка, ровно по тому же маршруту, который изначально и привел их сюда, по заранее составленному плану. Все было безжизненно, словно вообще лишено опасности: просто стены, пол да потолок, не более того. Поглядывая во все стороны темного и мрачного Вектора, он не мог ощутить то, чего боялся больше всего, – сомнения. Такое приходит без стука, буквально вламывается в разум, вынуждая направить все силы на борьбу с сомнениями… сомнениями в том, что вне Вектора еще кто-то есть, сомнениями, что у них вообще есть шанс покинуть его, ибо без моста как они это сделают? А если они просчитались? Если уже начался апокалипсис по всему миру, спасти который могут лишь Новые или даже только их дети, за чьи жизни он отвечает головой? Стены станции давят на него, ужас истории этого места, словно тень, постоянно рядом, а стать частью трагичной истории Вектора, пополнив список погибших, – это пугает до дрожи. Хочется просто убежать подальше от этих вопросов и сомнений. Но голос Мойры возвращает его в реальный мир:

– Что так долго? Все в порядке?

Она вышла и стояла в коридоре, так же как и он, с дробовиком. Курт тряхнул головой, вновь оглянулся и, дав себе ощутить сполна трезвость, проговорил, стараясь казаться спокойным:

– Все хорошо, просто показалось. Веди их, и так уже время потеряли.

Новые следовали за Мойрой, как дети, при этом сами вели любопытных ребятишек. Даже казалось, что стоит ей удалиться чуть дальше, они сразу начинали паниковать, боясь вновь остаться одни. Курт внимательно следил за их реакцией, когда все оказались на перекрестке: немного потерянные, но не испуганные, быстро адаптируясь, они на его глазах меняли свое отношение к окружению, иного которому еще и не видели в своей жизни. Родители даже взяли детей на руки, те обхватили их ногами и руками крепче некуда, поглядывая с удивлением на черный мир за спинами родителей. И вот он задается вопросом, ответ на который знать не хочет: были бы они так для него ценны, если бы не являлись уверенным шансом создать не просто лекарство, а, возможно, даже биологическое оружие против иноземной Жизни? Делает ли его это хорошим человеком?

– Идем равномерно, держитесь от меня в паре метров, мало ли что выскочит или наткнемся на что-то! – уверенно и твердо сказал он, смотря на Мойру, потом на немного встревоженную Анну.

Ему захотелось ее подбодрить, дать понять, что они ее не бросят, более того, им всем страшно – и это нормально. Но сделано это не было. Наконец, собрав все силы, он принял решение делать по делу за раз: сейчас надо добраться до моста, остальное уже достаточно его отвлекло. И только