Загадать желание - Ольга Кай

Надо было отвернуться раньше, но я как-то забыла… Когда человек, живущий в нашем родном мире, переступает границу аномалии – он исчезает из виду. Но если же его угораздит остановиться или просто задержаться прямо на рубеже – отсюда зрелище получается жуткое, можно анатомию изучать. Арис вовремя развернул меня к себе.

– Не смотри.

И вот так, прижимая мою голову к своей груди, не позволяя обернуться, повел к границе.

Родители испугались не меньше моего, но увидев, что все живы-здоровы, снова сели в машину. У меня дрожали руки, и перед глазами плыло от подступивших слез. Горыныч обхватил меня за плечи и неотрывно, напряженно смотрел на широкую ленту шоссе.

Еще два раза нам приходилось останавливаться, выходить, обходить. Отец ехал медленнее, обошлось без экстрима. А потом показался город – знакомые очертания высоток, трубы котельных и стоящего на окраине заводика. Дорога ушла от края аномалии, я почти расслабилась: так хотелось поверить, что увижу наконец-то свой родной дом… И не сразу поняла, что с домами на самом деле что-то не так: то тут, то там в частоколе высоток зияли бреши. Вон полдома торчит, а в другой стороне полоса леса выгрызла двор и вплотную подобралась к приземистой коробке магазина. Город был исполосован, как зебра. Радовало только, что нужных нам «полос» пока больше.

Автомобиль въехал во двор. Сидевший под подъездом мужчина лет тридцати пяти, в джинсах, футболке, с тощим рюкзачком за плечами, поднялся с лавки нам навстречу. Поздоровался с родителями, потом, чуть поколебавшись, протянул руку Арису:

– Семен.

* * *

Возвращаться домой было тревожно. Пусть даже так, не навсегда, а на день-два, в гости. Мама открыла дверь, я переступила порог… И снова это странное ощущение. Вроде и мало что поменялось, но как-то все по-другому, словно я здесь уже и не живу.

Разувшись, но, по привычке, не оставляя рюкзак, я прошла через прихожую и, взявшись за ручку двери собственной комнаты, еще несколько мгновений отчего-то сомневалась, потом открыла.

Через два шага от двери пол обрывался. Только верхушки деревьев торчат. Ни моего любимого диванчика, ни книжных полок, ни окошка. Чуть дальше, за вгрызшимся в дом пятачком чужого мира – снова дворик, и снова дома.

Я отступила, прикрыла дверь. Осторожно перевела дыхание.

– Что случилось? – мама обошла меня, вошла в комнату, исчезла над пропастью. Потом снова появилась. И я поспешила отойти подальше, чтобы не видеть. Посмотрела на Ариса – он один по-настоящему мог понять мое удивление.

– Такого раньше не было, – пробормотала.

Он подошел, молча заглянул в комнату. Тем временем мама уже хлопотала на кухне, отец с Семеном негромко о чем-то говорили, потом мужчина все-таки решился завладеть нашим вниманием.

– Он звонил недавно. Этот дедулька-стеклодув. Встретиться согласен, но обещал еще раз перезвонить, попозже, – поставив рюкзак на старую, нерабочую швейную машинку, Семен вытащил из него ноутбук: – У меня здесь фотографии… Посмотрите, может, вы кого-нибудь узнаете.

Мы расположились на кухне. Передо мной – чашка крепкого кофе с молоком, у Семена – без молока, у Ариса – расколоченный в теплой воде мед с лимоном. Кофе он не признавал, хотя я уговаривала, что вкусный… На столике ноутбук. Наш новый знакомый открыл какую-то страничку, на которой – много фотографий с подписями.

– Вы ведь из Иванцово оба? – спросил, и мы поняли, что он имеет в виду.

– Я – да, он, – показала на Ариса, – нет.

– Здесь фотографии тех, кто поехал в Иванцово и пропал. И жителей города. Они ведь тоже… – Семен кашлянул в кулак, взъерошил светло-русые волосы. – Я позже покажу, мы пытались собрать информацию по пропавшим без вести за последние десять лет, но… сами понимаете, люди пропадают по разным причинам. Мы рассматривали самые подозрительные случаи… Ну вот, посмотрите пока эти.

Горыныч сидел перед ноутбуком, с непривычки щурясь, внимательно глядя в небольшой экран. Лица людей на фотографиях были мне незнакомы, только когда мелькнули наши с Алиной фото, я улыбнулась и на всякий случай сказала Семену. Вспоминание об Алинке кольнуло грустью, но оставалось надеяться, что Леон не даст ее в обиду, и… ведь еще вчера вечером, когда Леон писал записку Бусю, у них все было хорошо.

Я почему-то не узнавала никого – ни взрослых, ни детей, которых тоже, оказывается, немало потерялось в чужом мире. А вот Арис узнавал. Нескольких мужчин и женщин указал, прокомментировав:

– Полгода назад были живы. А вот этот погиб. И эти двое.

– Тоже… погибли? – голос Семена дрогнул, рука сама собой потянулась к запрятанной в кармане сигаретной пачке. На фотографии, в обнимку – темноволосые мужчина и женщина, довольные, улыбающиеся, на фоне ярких ромашек.

– Да, – подтвердил Арис.

– А вы их знаете? – осторожно поинтересовалась я.

– Да. Это… это близкая подруга моей сестры и ее муж. Марина поехала в Иванцово к ним в гости, вместе с дочкой, и вот… – он вытащил сигарету, но не закуривал. – Как они погибли?

Горыныч некоторое время смотрел на фотографию, потом перевел тяжелый взгляд на лицо Семена.

– Тебе надо знать?

– Нет, – тот торопливо тряхнул головой. – Они… они хоть не мучались?

Не сразу, но Арис ответил:

– Нет.

Семен поспешил перевести дыхание и спрятать смятую сигарету. Ему не было так заметно, что мой друг в кои-то веки лжет. А ведь там, наверняка, еще и фото его сестры. И племянницы. Я положила Горынычу руку на плечо, придвинулась ближе, вглядываясь в монитор.

Сестру мы узнали сразу. Рядом с ней было и фото ее дочери – рыжей конопатой девчушки в цветастом платье. Арис промолчал, мы с Семеном оба вздохнули с облегчением. И в это время послышался звонок мобильного телефона.

– Это он! – Семен выхватил мобилку: – Да, да, я слушаю. Они здесь, да. Завтра все в силе? Хорошо. На одиннадцать, на Калиновой площади. Да, да, я понял. Их двое. Нет. Вы, наверное, знаете только одного. Что? А, да, сейчас…

И протянул телефон Горынычу.

Арис взял трубку, осторожно поднес к уху.

– Слушаю.

Мгновение. Нахмурился, посмотрел на меня.

– Имя, – прошептал.

Я сообразила, схватила кстати попавшуюся на столе ручку, тетрадь и написала большими печатными буквами: «Валентин». Арис прочитал вслух. А потом, молча выслушав то, что говорил ему дедок, подтвердил:

– Да. Я буду, – и протянул телефон Семену.

Тот еще какое-то время договаривался, уточнял детали – старичок, за которым, похоже, гонялось слишком много народу, а может, у него просто паранойя развилась на старости лет, очень боялся, что мы окажемся не теми, за кого себя выдаем. Или что посадим в засаде еще десяток человек. Или… в общем, условий у него оказалось немало.

Решали еще минут десять. Наконец, Семен с облегчением спрятал телефон в карман джинсов.

– Все, договорился. Завтра в одиннадцать, на Калиновой. Как и что – я объясню на месте. И… странно, – он посмотрел на Ариса, – этот сумасшедший старик почему-то уверен, что сможет вас узнать.

Базу данных Семен и его помощники собрали хорошую – с фотографиями мы засиделись почти до полуночи. После тех, кто, как мы с подругой, в другой мир попали из Иванцово, были еще фото других пропавших без вести. Почти все, кого Арис узнал, по его словам, погибли. А вот фотографии пятнадцатилетнего Горыныча в базе не оказалось. Семен записал имя, адрес, за точность которого Арис не ручался, и обещал разузнать, остались ли еще родственники, ищут ли. К этой идее мой друг отнесся скептически, но и не возражал.

Наверняка Семен хотел о многом еще расспросить, узнать о другом мире, о жизни тех, кто попал в него отсюда, но время было позднее, и мужчина, спрятав ноут в рюкзак, попрощался, договорившись встретиться с нами завтра. В половине одиннадцатого, на месте.

Отец перебрался на ночь в мою комнату, мы с мамой разместились в родительской спальне. Ариса отвели в залу. Перед тем, как ложиться, я заглянула к нему и увидела, что Горыныч, не оценив удобства мягкого дивана, устроился на полу.

– Арис, – позвала я негромко. – Арис, ты спи, хорошо? Я, может, вообще ложиться не буду, так что разбужу, если вдруг аномалия будет пропадать. Тут невысоко, пятый этаж. Успеем, да?

– Хорошо, – он обернулся к двери. – Ты тоже лучше выспись. Если что – я все равно проснусь. И, – он невесело улыбнулся, – этой ночью, скорее всего, ничего не случится.

– Почему ты так уверен?

– Потому что, – пробормотал он и, подложив под голову руки, закрыл глаза.

Я еще немного потопталась в дверях. Мы с Арисом сегодня просмотрели столько фотографий, что я, до того слишком занятая то выживанием, то приспосабливанием к жизни в другом мире, впервые по-настоящему задумалась о том, сколько же людей пропало, и сколько из них уже никогда не вернутся домой.