Желание демона (СИ) - Винтер Ксения

— Что ты делаешь? — с интересом уточнил Сартас, внимательно наблюдавший за действиями сестры.

— Чарт вряд ли будет рад, если узнает, что ты убил его отца, — ровным тоном заметила Лиза. — Так что я избавляю тебя от необходимости объясняться со своим рыцарем, — девушка огляделась по сторонам, но ничего, кроме голых стен, не увидела. — Куда вы с Моравэн дели все её зелья? Среди них, определённо, должно быть обезболивающее.

Верховная жрица, шевельнулась: тощая правая рука вытянулась вперёд, и в ней появился небольшой пузырёк из тёмно-зелёного стекла. Сартас подошёл к ведьме, забрал у неё зелье и вручил сестре. Откупорив крышку, Лиза сначала аккуратно понюхала предлагаемое снадобье, а затем капнула себе небольшую каплю на запястье и ознакомилась с цветом и консистенцией — всё было, вроде бы, в порядке.

— Паранойя — наше всё, — одобрительно хмыкнул Сартас, выпрямляясь. — Что ж, оставляю тебя играть в лекаря. А меня ждёт трон.

Лиза никак не отреагировала на его слова, лишь почувствовала по слабому всполоху магии, как рядом с ней открылась воронка портала, а спустя мгновение захлопнулась с негромким “чпок”.

Наклонившись над графом, девушка осторожно приподняла его голову и приставила флакон с обезболивающим зельем к губам: надо отдать мужчине должное, он не стал сопротивляться, понимая, что ему вроде как пытаются помочь, и покорно выпил предложенное.

— Раньше ты не могла лечить, — внезапно раздался скрипучий голос старой ведьмы. Подняв голову, Лиза встретилась взглядом с абсолютно белыми глазами, смотрящими прямо на неё.

— Времена меняются, — пожала она плечами. — Ты раньше ни за что не стала бы помогать никому из членов моей семьи. А теперь убиваешь ни в чём неповинных людей по приказу моего брата.

— Нет абсолютно безвинных, — назидательно проговорила Моравэн. — Каждый из нас в чём-то да виноват. Только степень вины разная.

Лиза почувствовала, как её руку, лежавшую на полу, накрыла чья-то холодная ладонь. Повернувшись, она встретилась взглядом с бледным, но уже вполне здоровым графом, неожиданно трепетно, можно даже сказать нежно сжимавшим её руку.

— Спасибо, — просипел он.

— Не за что, — отмахнулась та, однако руку не вырвала. — Зачем вы вообще пошли за мной?

— Твой слуга пришёл, — медленно, с заметным усилием выговорил граф. — Сказал, что дом Моравэн окружён защитным барьером, и он не может попасть внутрь. Иноэ хотел убедиться, что ты не попала в ловушку.

— Иноэ здесь нет, — заметила Лиза. — Зато есть вы.

— Я отговорил его. В конце концов, я тоже когда-то был воином.

— Вы меня ненавидите, — напомнила девушка. — Вы вполне могли сказать Иноэ, что пошли ко мне на помощь, а затем отсидеться у себя в замке.

— Нет, — покачал головой Первый министр, и его губы тронула мягкая улыбка. — Я никогда не ненавидел тебя. Злился, да. Но не ненавидел.

— А я вас ненавидела, — Лиза решила, что в данной ситуации искренность будет вполне уместна. — И сейчас ненавижу.

— Знаю, — во взгляде карих глаз, направленных на девушку, светилось что-то, подозрительно напоминавшее нежность. — Меня это никогда не волновало. Любовь, ненависть — всё это лишь пустые слова. Ни для тебя, ни для меня они ничего не значат, не правда ли, Альма? Ты убила отца, которого любила, и спасла меня, хотя ненавидишь. Я ненавижу Иноэ, но позволил ему взойти на трон, я люблю тебя, но нанял наёмников, чтобы убить.

— Так это были вы, — Лиза испытала внезапное облегчение, разобравшись в личности организатора покушения. — Почему? Хотели освободить место невесты короля для одной из своих дочерей?

— Нет, — коротко рассмеялся граф. — Из моих девочек получились бы скверные королевы. Дело не в этом.

— Тогда в чём?

— Иноэ без ума от тебя. Ты — его главная слабость. Когда дело касается тебя, он теряет голову и не может здраво рассуждать. Это недопустимо для короля.

Лиза вспомнила Совет после несостоявшегося покушения и те нелепые обвинения, которые Иноэ предъявил своим людям. В свете этого в словах Первого министра была определённая доля правды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— В любом случае, это уже неважно, — тряхнув головой, Лиза выпрямилась и отошла в сторону, стараясь не смотреть на мужчину. — Как бы хорош ни был Иноэ и его люди, против Сартаса и Моравэн им не выстоять.

— Печально, но не смертельно, — последовал равнодушный ответ. — У Сартаса та же проблема, что и у Иноэ — он безмерно любит тебя. Тот факт, что ты только что спасла мне жизнь, заставит его пересмотреть своё решение о моём устранении. Да даже если и нет… я не боюсь смерти. А моё место, скорее всего, займёт Чарт, хоть он и не горит особым желанием просиживать штаны в Совете. В любом случае, моя семья останется в выигрыше, а это главное.

— Я бы на это так не рассчитывала, Эрик, — проскрипела Моравэн, бесцеремонно встревая в их разговор. — Сартас сейчас не менее безумен, чем Каридрас в последние годы своей жизни. Только семья — Райер и Альма, — имеют для него значение. Все остальные: друзья, враги, — лишь орудие для достижения цели, — ведьма повернула голову и посмотрела на Лизу. — Ты ведь понимаешь, что Лерданом он не ограничится? Отвоевав трон, Сартас двинется дальше. Эйардан, Цвейревер, Рингдорн — все они падут. Но хватит ли Сартасу одного материка? — лицо ведьмы исказила жуткая усмешка. — Конечно, нет. Ведь он мечтает стать Императором всего Барсандира. А с моей помощью это не займёт много времени.

— Зачем тебе это? — Лиза мрачно посмотрела на ведьму. — Чего ты добиваешься?

— Пророчество должно быть исполнено, — объявила та. — Я долго ждала этого дня. И вот он настал.

— Ты ошибаешься, — запальчиво проговорила девушка, сжав руки в кулаки. — Я пообещала Сартасу, что не стану вмешиваться в его войну, и я выполню обещание.

— В самом деле? — Моравэн мерзко ухмыльнулась, продемонстрировав пожелтевшие зубы. В правой руке у неё появилась золотая монета, которую ведьма бросила к ногам Лизы. — Это ценная монета. Очень ценная, — следом за ней в девушку полетела ещё одна монета, размером значительно меньше первой, да к тому же медная. — А эта почти ничего не стоит. Если встанет вопрос, какую из них потерять, выбор очевиден.

В ладони ведьмы появилась горсть монет, среди которых были и медные, и серебряные — они тоже оказались на земле возле ног Лизы.

— А вот так? — насмешливо уточнила Моравэн, наклонив голову на бок. — Сейчас их цена примерно одинакова, и мне уже сложнее сделать выбор. — Теперь в руке ведьмы появился небольшой холщовый мешочек, в котором мелодично позванивали монеты — мешочек тоже упал к ногам Лизы. — А теперь?

— Теперь золото потерять предпочтительней, — вместо Лизы ответил Первый министр, внимательно наблюдавший за происходящим.

— Вот именно, — кивнула Моравэн. — Простая математика.

Лиза покачала головой.

— Человеческая жизнь — не математика, — возразила она. — Я понимаю, на что вы оба намекаете. Но мой ответ прежний: я не стану вмешиваться.

— Не вмешивайтесь, Ваше Высочество, — граф внезапно перешёл на “вы”, хотя до этого всё время обращался к ней крайне фамильярно. — Это ваше право, и ни я, ни госпожа Моравэн не станем вас принуждать. Только задумайтесь вот о чём. Для меня вот этот мешок — кивок на мешочек на земле, — ничего не значит. Я достаточно богат и могу позволить себе потерять даже пару сундуков с медяками и серебром. Потеря эта, конечно, меня огорчит, но не более того — я всегда могу заработать другие, ведь я — граф, владелец весьма плодородных земель и двух десятков деревень. То же самое касается большинства лордов-рыцарей и членов Совета. А что же будет с простыми горожанами и крестьянами? Ведь у них всего-то и есть, что с десяток медяков. И заработать новые будет ой как трудно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лиза недовольно поджала губы. Граф, как всегда, был прав. У любого феодала в подчинении есть личная мини-армия, состоящая из менее знатных рыцарей, плюс огромное множество черни, проживающей на подвластной ему территории. Даже если Сартас сейчас в порыве безумия перебьёт весь Совет, на их место придут их наследники, благо в каждой семье не меньше пяти детей, а каждого убитого рыцаря заменит другой, жаждущий денег, признания и страстно желающий приобрести земли и титул. И только простой народ останется ни с чем: для каждой семьи потеря хотя бы одного её члена может стать фатальной.