Древо Жизора (Тамплиеры - 4) - Октавиан Стампас

В один из дней, когда обитатели Керака, как самые настоящие разбойники, праздновали очередную легкую добычу, в замок явился сенешаль ордена тамплиеров Жан де Жизор. Он имел особое поручение от короля Бодуэна и великого магистра де Торрожа осмотреть южные владения королевства и пресечь разбои, устраиваемые бароном Шатильонским. Принимая могущественного сенешаля, Рене был пьян, как свинья, и когда до него дошел смысл претензий, предъявляемых ему его сюзеренами, он разразился самыми отвратительными площадными ругательствами, подбежав к Жану и брызгая ему в лицо слюной.

- Мне чихать на ваше слюнтяйство! - при этом говорил он. - Вы там совсем себе задницы отсидели, увальни чертовы! Вы забыли, что такое рыцарская Слава. Разбойничаем? Ну так и хорошо. Рыцари и должны время от времени разбойничать, чтоб не превратиться в скопцов или баб.

Тут сенешаль Жан принялся вдруг его успокаивать, взял под руку, повел в сторонку, журча каким-то замысловатым разговором, а когда, наконец, смысл этого разговора дошел до пьяного сознания Рене, барон удивленно вскинул брови и промычал:

- Хм... Завоевать Мекку?.. Мне?.. А что, это мысль. Эй, герои мой! .. крикнул он громко. - Мы тут посоветовались с сенешалем и порешили идти и захватить Мекку. Что скажете? Сможем?

- Смо-о-ожем! Мекку! Ме-ме-мекку! Возьмем! А как же! - заревели повсюду пьяные голоса.

- Так хочет Господь, - вполголоса проговорил де Жизор.

- Так хочет Господь, ребята! - гаркнул еще Рене.

- Конечно Господь, а кто же! - подхватили пьяные рыцари Керака. Вперед! На Мекку! Покажем этим нехристям, где раки зимуют!

Но прямо сразу на Мекку они не пошли. И на следующий день, и на третий, и на четвертый. Пьянство продолжалось, непременно заканчиваясь смелыми призывами идти на завоевание мусульманского святого града. И все же, с каждым днем в воспаленных головах керакских рыцарей росла и крепла идея завоевания Мекки, и по прошествии двух недель от приезда в Керак Жана де Жизора, замок на дороге из Египта в Сирию являл собой военный лагерь, готовящийся к крупному наступлению. Приводились в порядок доспехи, затачивались мечи, собирался провиант, больные долечивались, и всюду можно было наблюдать небывалое возбуждение. Рене отдал приказ следить во все глаза за сенешалем и его тамплиерами, чтобы не вздумали улизнуть. "Эти люди пойдут с нами, чтоб потом не было никаких разговоров", - сказал он. Жан действительно намеревался исчезнуть из Керака и вернуться в Иерусалим как минимум за день до выступления войска Рене де Шатильона на Мекку. Но когда ему открытым текстом дали понять, что он и его тамплиеры обязаны идти в поход тоже, быстро смирился со сей участью, подумав, что никогда не поздно будет отколоться и во время похода.

Наконец, рыцари барона Шатильонского, оставили в Кераке маленький гарнизон, двинулись на юг, вдохновленные смелой, но бессмысленной идеей. Проходя через каждый замок моавской замковой цепи, они получали небольшое подкрепление - всюду находились желающие участвовать в рискованном, головокружительном предприятии. Миновав Монреаль, затем Петру, спустились в воды Моисея. Где стояли еще четыре замка.

Наконец, выйдя к заливу, обложили со всех сторон остров Фираун, где располагалась древнейшая гавада. Когда-то давно это был дальний восточный порт египтян. При царе Соломоне гавань стала южными морскими воротами Иудейского царства. Крестоносцы построили здесь замок Иль де Грей, и даже сложилась традиция считать, будто здесь доживал последние дни один из первых тамплиеров Грей Норфолк, хотя известно, что он был убит кинжалом ассасина еще при Бодуэне II. Через Иль де Грей проходила дорога хаджа, и крестоносцы успешно собирали дань с паломников, покуда Саладин, став султаном, не захватил остров.

Здесь, у Иль де Грея сенешалю Жану де Жизору удалось убедить Рене Шатильонского двигаться дальше без тамплиеров, предоставив последним возможность самим захватить Иль де Грей. Слава о том, как тамплиеры осаждали замки ассасинов, еще не успела остынуть, и Рене доверил сенешалю Жану это дело. Сам же он частично на кораблях, частично по берегу Красного моря, двинул свои полки дальше на юг, к горам Хиджаза, туда, где лежали священные города мусульман - Медина, Джидда, Мекка. Не прошло и дня после его исчезновения, как Жан приказал снять осаду и возвращаться в Святую Землю.

Приехав в Иерусалим, он отправился к великому магистру с донесением о безрассудных действиях Рене Шатильонского. Выслушав Жана, Арно де Торрож почесал в затылке и озадаченно произнес:

- Чорт возьми, еще чего доброго этот болван и впрямь возьмет Мекку, прославится, а нам потом расхлебывай кашу.

Но безумцу Рене не удалось захватить Мекку. Единственное, чего он добился - навел панику на жителей Аравии. Не дойдя до Мекки каких-нибудь десяти лье, он встретился, наконец, с войском сарацин, потерпел поражение, и с горсткой оставшихся в живых людей Рене вернулся в свой огромный замок Керак, только теперь начиная недоумевать, с каких это пьяных глаз его дернуло затеять столь бессмысленный и губительный поход.

Тело Арнольфа де Труапье осталось лежать в аравийских песках, пронзенное сразу тремя стрелами. Птицы выклевали фиктивному зятю Жана де Жизора глаза, губы, щеки, но оскаленный рот недолго улыбался небесам - песок сделал свое дело, укрыв мертвого рыцаря своим сыпучим саваном.

Король Людовик VII скончался, не дотянув до шестидесятилетнего возраста. За год до смерти, он короновал своего сына Филиппа-Августа короной Франции, и, отныне, государством Капетингов стал заправлять этот пятнадцатилетний, но весьма бойкий и неглупый юноша. Перед кончиной Людовик поинтересовался судьбой Элеоноры. Спросил, все ли она находится в заточении, и, узнав, что Генри до сих пор не сжалился над королевой, со вздохом сказал:

- Красивая женщина!

Потом добавил:

- При случае передайте ей, что я ее прощаю. А вот Господь Бог... И все-таки, жаль, что такая красота чахнет в заточении.

- Отец, - произнес стоящий у смертного одра короля Филипп-Август, - мне доподлинно известно, что от былой красоты вашей бывшей супруги Элеоноры не осталось и следа.

Людовик улыбнулся ему, поднял вялую руку и похлопал сына по щеке. Затем рука без сил упала на постель. Вскоре после короля Франции в мир иной, и без сомнения - лучший, отправился многострадальный папа Александр III. Даже конец его жизни был омрачен тем, что сторонники антипапы Иннокентия изгнали его из Рима, и это после того, как вдохновляемая Александром Ломбардская лига одержала при Леньяно такую победу над Барбароссой, после того, как ретивый Фридрих униженно лобызал папскую туфлю!

Новый король Франции, Филипп-Август, сразу же показал себя властным монархом, не терпящим вмешательств в его дела. Могущественный граф Фландрский все же решил составить ему соперничество и сколотил коалицию против Филиппа-Августа, причем весьма мощную - в нее вошли графы Фландрии, Геннегау, Намюра, Блуа, Сансерра, Шампани и герцог Бургундский. Оставалось только подключить к ней короля Англии, но Генри в это время внимательно следил за развитием событий в своих собственных владениях, где начиналась война между его сыновьями - Анри и Ришаром. Глубоко в душе, Генри был за Ришара, но он не мог не понимать, что растущая слава Даданета грозит тем, что рано или поздно, возвысившись, Ришар свергнет самого отца своего, и королю приходилось вставать на сторону Анри, который, в конце концов, осмелился вторгнуться в пределы Аквитании и пойти войной на собственного брата. Снова сбывалось ужасное пророчество Мерлина! Но сердце Генри в последний миг дрогнуло, и он поспешил на помощь не Анри, а Ришару. На Ришара же сделал ставку и Филипп-Август, видя в нем реального союзника против Фландрской коалиции. Разгоревшаяся свара между братьями ужасно веселила Бертрана де Борна, с которым Ришар в последнее время сдружился не разлей вода. Пора куртуазной поэзии кончилась и теперь голова Ришара кружилась от строчек, в которых ломались копья и в окровавленную траву кучами валились мертвые и раненные.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});