Убийца наваждений - Антон Орлов

Вероятно, это было сотворено с целью «открыть глаза» почтенной публике на Инору Клентари и «поставить на место» – опять же злополучную Инору Клентари. Однако Темре, как представитель той самой публики, от этой невеселой картинки не испытал ничего, кроме некоторой ошарашенности: и надо ж было до такого додуматься…

Можно предположить, что в процессе создания этих эпизодов Арьена предвкушала, как она морально разделается с Инорой, как все вокруг наконец-то убедятся в том, что Ким Энно – безнадежное ничтожество. Вероятно, ее одолевало злорадство и воинственный азарт. Эти эмоции обладали, видимо, такой силой, что передались воплотившейся Демее, буквально впечатались в ее несчастное нечеловеческое сознание. Заодно с представлением о грандиозном разливе канализационных вод как непременном условии счастья.

Морок не рассуждает. Морок лишь пользуется готовыми рассуждениями – теми, что волей случая или реже по злому умыслу были заложены в него исходно.

Ключом для Темре послужили пересказанные Луджерефом слова Демеи насчет «посредственности», «ничтожества», «глаз», которые «откроются», и «своего места». Морочанка вряд ли понимала, что несет, но подчинялась тому, что вызвало ее к жизни и неумолимо толкало на действия.

Колоссальная труба, поднятая над землей на акведуке с мощными опорами, угрожающе темнела под низким пасмурным небом. А ну как через несколько секунд рванет… Но если нет, если Демея, угодившая в самопроизвольную ловушку, так и будет целую вечность собирать мину, предощущая свой близкий триумф – близкий, однако то и дело на шажок отодвигающийся, – тогда убийца наваждений обязан развоплотить ее не откладывая. Рискованно, не без того, но вся его работа – сплошной риск.

Ее ведь потом не найдешь, а каких бед она может натворить, уже довелось посмотреть.

После дождя, моросившего несколько дней напролет, почва напоминала болото. К вечеру похолодало, но разогревшемуся от быстрой ходьбы Темре было едва ли не жарко. Саднило расцарапанную шею – когти Клесто содрали кожу, когда тот схватил его за шиворот.

Местность понижалась, редко расставленные малоэтажные дома в подступающих сумерках смахивали на старые, почернелые, уродливо разросшиеся грибы.

В первый момент убийца невольно напрягся, когда из-за угла очередного строения ему навстречу выступил человек, пусть и не окутанный характерным для морока водянистым ореолом. Впрочем, уже через секунду стало ясно, кто это.

– Я же сказал, уходи отсюда, – прошипел Темре, подойдя ближе.

Повышать голос нельзя, неровен час Демея услышит.

– Я ее выследила, – проигнорировав его сердитую и в то же время с ноткой растерянности реплику, деловито сообщила Джаверьена. – Пойдем покажу. Это вон за теми домами, видишь, где на крыше вырос куст? Она все еще там.

– Что она делает?

– Забралась туда и что-то мастерит из какого-то хлама, который притащила с собой в сумке, как будто играется.

– Она тебя не заметила?

Джаверьена – не Сой, Демея убьет ее без колебаний.

– По-моему, нет. Я старалась делать как у вас принято – ничего не чувствовать.

– Идем. Покажешь, где она засела, а потом бегом отправишься назад. Если ты слышала шум, там уже все закончилось.

Они перемещались рывками от дома к дому, стараясь, чтобы под ногами не слишком громко чавкало. Вокруг было пустынно – ни людей, ни наваждений.

– Жаль, что ты не парень, – тихо заметил Темре.

Девушка посмотрела на него сбоку, хотя что она могла увидеть, кроме маски с алыми и черными рунами, как будто выписанными магом-каллиграфом? Он тоже покосился на нее и сразу отвел взгляд. Невзрачное лицо молоденькой старушки. Ему всегда казалось, что пристально рассматривать некрасивую женщину – это все равно что подглядывать за человеком в какие-то постыдные или неловкие моменты. В общем, нехорошо.

– Ты ведь не из тех, кто западает на парней?

– Не замечал за собой такого.

– Тогда я не жалею, что я не парень.

Она бросила это безразличным тоном: мол, никуда я от себя не денусь, но тебя все это, знаешь ли, ни к чему не обязывает и даже по крупному счету не касается.

Правильного гронси ее вопрос взбесил бы: у островитян упомянутые нравы не одобрялись. Могли изгнать, могли и вовсе утопить с камнем на шее. У венгосов было иначе: пусть всяк живет как хочет, лишь бы соблюдал приличия и не выставлял напоказ, чего не нужно. В Лонваре осуждались не сами факты «неподобающего поведения», а нежелание или неумение прятать концы. Соймела, несмотря на все свои приключения, которых с лихвой хватило бы на три дюжины девиц не самых строгих нравов, не слыла распущенной особой, поскольку ее никогда не тянуло «бросать вызов обществу» или откалывать другие номера в этом роде.

Темре правильным гронси не был, но Джаверьена-то об этом не знала, однако разговаривала с ним так, словно совершенно неважно, к каким народностям они принадлежат и что у них там за обычаи. Впрочем, для нее так и было: есть Темре и есть она, вместе им не сойтись – это она понимала, а все остальное по сравнению с этим было сущей ерундой.

– Я имел в виду, будь ты парнем, могла бы прийти в Гильдию на вступительные испытания. Вполне возможно, что взяли бы.

– Толку-то говорить о невозможном. Для меня ведь не сделают исключения?

– Ни для кого не сделают.

– Ну вот.

Чтобы девушку взяли в убийцы наваждений – такое только в рамге бывает. Навыки, необходимые для того, чтоб уцелеть и победить в схватке с мороком, в учеников в буквальном смысле вбивают, причем довольно жестокими способами. Иначе нельзя – не выработаются нужные рефлексы. Случается, хотя и нечасто, что на тренировках кто-нибудь серьезно калечится. Девчонку никто не станет учить по-настоящему, ее просто будут жалеть, без этого не обойдется, и в результате первый же рабочий поединок станет для нее роковым и последним.

Длинное кирпичное строение с прилепившимся возле одной из печных труб кустом уже показалось впереди полностью, его больше не заслоняли другие дома.

– Третье окно слева, – шепнула Джаверьена.

– Теперь уходи, – велел Темре. – Только осторожно. Будет лучше, если она тебя не заметит. Спасибо за помощь.

Погасив эмоции и не сводя глаз с оконного проема, перечеркнутого треснувшей серой доской, он двинулся через открытое пространство к подозрительному дому. Примерно на полпути с теплотой подумал: «Молодец девчонка!» Внутри, в полумраке, что-то мелькнуло, и это «что-то» было окутано характерным водянистым сиянием.

Демея там. Надо полагать, возится с бомбой, упиваясь близким «торжеством справедливости» и чужим злорадством, которое захватило ее и понесло, лишив и без того скудной способности к здравым умозаключениям.

До входа с выломанной дверью оставалось с десяток бутов, когда Акробатка выглянула в окно. Темре был к этому готов: сжатую в кулак правую руку он держал на уровне груди и сразу же послал в наваждение две иглы.

Она отшатнулась в темноту с такой гримасой, словно обожглась. Попал.

Теперь ее очередь сделать ход.

Все четыре подъезда трущобного дома выходили на грязный пустырь размером с площадь. В одном месте торчали столбы, меж которых когда-то были натянуты бельевые веревки, в другом стояли покосившиеся качели с гнилой доской на ржавых цепях, в третьем сгрудились в кружок скамейки, и все эти следы былой цивилизации выглядели незначительными, затерянными посреди унылого пустого пространства. Хуже всего было то, что спрятаться негде.

Впрочем, прятаться не пришлось. Демея из окна разрядила в него пистолет, благодаря оберегу пули ушли мимо, зато иглы из перстня снова нашли свою цель.

Убийца не обольщался: нередко бывает, что вначале все просто и гладко, а потом до наваждения дойдет, что вот он – конец, в нескольких шагах от тебя маячит, и тогда становится по-настоящему горячо.

Сверкнув белесыми глазами, морочанка перемахнула через подоконник и бросилась на врага, а он помчался от нее наискось через двор. Хорошо, что удалось выманить ее на открытое место, тем проще будет с ней разделаться… Не так уж она и хитроумна, как можно было предположить по ее прошлым действиям. Или она все же приготовила какой-то подвох на случай, если ее здесь застукают?

Демея вовремя развернулась и кинулась от него бежать, словно глянула на секундомер. Скрыться за углом трущобы она успела раньше, чем перстень вновь зарядился. Подумав о возможной западне, Темре не рванул за Акробаткой вдругорядь, заставил себя замедлить шаги. Ничего особенного… Всего лишь задняя дверь, захлопнувшаяся у него перед носом. Морочанка спряталась в доме.

Лезть за ней туда не хотелось, у нее было время подготовиться к визиту недружелюбных гостей. Мина миной, но Демея вполне могла оторваться от своего опьяняющего занятия минут на десять, чтобы соорудить в прогнивших темных недрах строения пару простеньких ловушек.