За грань. Инструкция по работе с вампирами - Анастасия Амери

силуэт и только. Затем последовал удар в живот. Сначала я подумала, что он врезал мне кулаком, но, когда медноволосый прекрасный вампир, с ликом разлагающегося после встречи с тьмой Стрэнда ангела вновь нанес удар, я ощутила жгучую боль, выворачивающую кишки. Это был клинок. Тот самый, каким вершили кровавую жатву демоны.

Раз. Два. Три. Четыре.

Не знаю сколько он бил. Я могла лишь смотреть в его налитые кровью глаза. Пустое лицо и такие живые глаза. Не к месту думалось, что они безумно притягательны и захоти он создать свой культ, то множество женщин и мужчин потянулись бы за ним. Скорее всего так и произошло здесь, в метрах под землей.

Живот, грудь, живот, бок.

Он втыкал клинок куда придется. Моя агония началась после четвертого удара. А дальше мгновения растянулись в вечность. В какой-то миг я оказалась на полу. Окружение покачнулось, увязло в желе этого бренного мира, даже звуки перестали существовать. Элрой, что-то говорил, но я могла лишь смотреть в его глаза. Гул в ушах нарастал. Кто-то бил в барабаны и мне хотелось просто опустить веки, чтобы отдохнуть. Пропала даже боль.

Неужели я дождалась? Последние недели я так мучилась и мечтала о ее прекращении, что сейчас неожиданно захотелось поблагодарить Элроя за избавление.

— Он не сможет тебя обратить, если у тебя не будет головы, — донеслось до меня, словно из другого измерения.

Что значили эти слова? Было как-то уже без разницы.

Сверкнул металл и со звуком рвущейся мокрой тряпки, Элрой начал резать. Легкие были пробиты, я и без его действий захлебывалась собственной липкой и соленой кровью. Она была везде: во рту, в носу, в ушах. Она окрасила меня в багровый с ног до головы. Все будто происходило не со мной. Кто-то другой лежал на полу, пока его голова дергалась от движений клинка по горлу. Скрежет древнего лезвия по костям пробивался даже сквозь набат в ушах.

Нет-нет-нет. Еще рано. Я не должна была вот так умереть.

Но ничем иным это не было. Несколько минут и меня не станет вовсе. И никто. Нкиому не под силу будет вернуть меня. Все закончено.

Почему я еще не отключилась? Почему не умирала, а бесполезно цеплялась даже в тот момент, когда было ясно — смерть неизбежна. Теперь уже и обращение невозможно. Мгновения растянулись в часы. Элрой, казалось, резал очень медленно, будто кто-то провел по экрану и снизил скорость практически до нуля. Может, я подсознательно ждала Йоана? Верила, что он найдет меня и что-то быстро придумает, даже если поделать было уже ничего нельзя.

В глазах заплясали солнечные зайчики, свежий ветер обдувал меня, а я вдыхала полной грудью свежий луговой аромат. Видение было таким настоящим, что вмиг захотелось уйти в него и пролежать так в спокойствии вечность.

Мозг умирал. Это были предвестники гибели. Почему-то я это тоже знала и больше не испытывала страха.

До меня слабо доносились какие-то звуки. Что-то вроде рычания, крика, переходящего в визг. Да, кажется, это я и слышала, но вот осознать уже не могла, что происходит и кому принадлежит голос. Бархатистый, раскатистый, глубокий. Можно, я заберу его с собой? И буду лежать на лугу, слушая его.

— Соня…

Он звал меня. Но не было в том голосе ни ласки, ни счастья, ни спокойствия — один лишь страх и отчаяние. Странно, я не помнила его таким. Никогда голос не звучал вот так, будто страшное неумолимое прощание.

Мне захотелось посмотреть на него. Увидеть в последний раз и быть счастливой, что меня не оставили здесь, под землей погибать глупой смертью. Хотя бы проводят в последний путь.

Йоан склонился надо мной. Его светлые волосы обрамляли бледное лицо, которое могло бы принадлежать какому-нибудь северному королю или викингу. Мне хотелось поднять руку, чтобы в последний раз провести по бледным скулам, задеть узкие губы, но вместо этого я лишь закашлялась кровью, давясь ей, без надежды на вдох. Рубиновые капли замарали его, но он не отпрянул, лишь безумно уставился на меня льдистыми глазами. Кажется, пытался запомнить.

«Останься еще на секунду, мне больше не надо. Я ухожу», — думала я, не понимая, как смогу передать ему хоть что-то.

Многое хотелось сказать, но в том состоянии это было невозможно.

— Ты не можешь смотреть на меня так, а потом сдохнуть, — прорычал он. — Не позволю.

«Даже ты ничего уже не сделаешь», — тело перестало для меня существовать.

Только его глаза полные безумной решимости.

Нет, ничего он не сможет.

Странные слова полились из его рта. Рокочущие, древние, красивые. Мозг уже не понимал был ли это какой-то древний язык или просто набор звуков, но эта речь настолько заворожила меня, что природное любопытство выиграло у смерти еще пару драгоценных секунд.

— … по собственной воле, — закончил он уже на английском. — Сейчас будет невыносимо больно.

Я бы рассмеялась, но уже уплывала далеко, меня несло на волнах бесконечной реки смерти. Все осталось позади. Удар в грудь я уже не почувствовала. Не ощутила, как умелые пальцы раздвигают ребра, как покрывает мои внутренности густая вампирская кровь, отданная первородным по собственной воле.

Время было упущено.

Эпилог

Смерть никогда не бывает красивой. И редко бывает легкой. К сожалению, в смерти мы одиноки. Сколько бы людей не обступало наше предсмертное ложе, уходим мы в одиночестве. Что смертные, что вампиры. Лишь бесконечные сущности вроде демонов тьмы были, есть и будут. Падут цивилизации, разрушатся миры, а они так и останутся в своем скучном обиталище под названием — ничто.

В этом ничто пребываю и я. Точнее меня там вроде, как и нет, знаю это точно, но в то же время, мои мысли ясны. Я могу чувствовать темные сущности, которым вдруг стало интересно, что делает здесь такая как я.

Если это смерть и все люди попадают сюда, то, признаюсь, место крайне скучное и разочаровывающее.

Память возвращала мне образ Йоана раз за разом. Неужели он на самом деле решился поделиться со мной своей кровью?

Странно, от этого слова у меня теплеет на языке и покалывает губы. И ощущение, что я неправильно думаю о ней. Это жизненная сила. Кровь — звучит слишком банально и не так всеобъемлюще. Четкое знание, что от количества жизненной силы зависит все в моей жизни, вдруг отрезвляет.

У меня есть язык и губы. Наверное, если прислушаться к себе. То можно обнаружить и тело. Странное, измененное не то, каким я его помню. И все