Единственный принцип - 1 - Дмитрий Хоменко

— Какой во всем этом смысл? — все еще пытался сопротивляться Вэлэвин, уже зная, что старик и на этот раз добьется своего.

— А тебе нужен смысл? — будто издеваясь над ним, ответил тот вопросом на вопрос и цинично заметил. — Так он вообще может быть только в одном, — в смерти богов.

— Моро, — позвал Вэлэвин, согласившись со стариком, по крайней мере, в том, что их дальнейший разговор не имеет смысла, и существо радостно уставилось на него, не веря своим глазам.

С презрением посмотрев на бушующее вокруг пламя, Моро несмело подошел к лошади Вэлэвина и, погладив ее по голове, вскочил в седло позади всадника. Даже не посмотрев в сторону старика, Вэлэвин направил животное прямо в огонь.

— Он злой? — спросил его Моро, когда они оставили горящую хижину далеко позади.

— Кто? — переспросил его Вэлэвин.

— Тот, с белым мышонком.

— Он разрешил мне взять тебя с собой, — соврал ему всадник первый и последний раз. А сам Моро вскоре забыл слово «злой», как и слово «добрый».

Старик тем временем вернулся к своему лесу. На опушке он остановился, вспомнив о мышонке в своих руках, и долго смотрел на маленький белый комок, устраивающийся поудобнее в его ладонях с явным намерением поспать. Старик недовольно хмыкнул детским голосом и опустил мышонка на землю.

— Беги. Не до тебя мне сейчас, — сказал старик устало, и исчез среди деревьев.

НЕИЗВЕСТНОСТЬ

Абсолютная пустота окружала Флодина и неумолимо сводила его с ума. Лишь изредка он чувствовал чье–то мимолетное присутствие и каждый раз имя одного из волунов, разделивших с ним судьбу, всплывало в его голове, напоминая о заплаченной им цене. И каждый раз немой упрек разрывал его сознание, усиливая и без того невыносимые мучения. Флодин держался из последних сил, но уже смирился с мыслью, что наступит такой момент, когда он пожалеет о содеянном. И в этот момент он окончательно растворится в безжалостной пустоте, став ее неотъемлемой частью.

Когда он увидел маленького белого мышонка у своих ног, то почувствовал панический страх. Флодин решил, что окончательно потерял контроль над своим сознанием, и теперь какая–то неведомая сила решила напоследок поиздеваться над ним с помощью бессмысленных видений. Но мышонок оказался настоящим, — привстав на задние лапки, он пытался вскарабкаться по ноге волуна, при этом жалобно попискивая. Флодин еще какое–то время наблюдал за его потугами, не веря в реальность происходящего, а потом нагнулся и протянул маленькому животному руку. Мышонок тут же оказался в ней и стал радостно суетиться. Исходящее от него тепло оказалось настоящим потрясением для волуна, — он осторожно сомкнул ладонь и прижал дрожащую руку к груди.

— Может это и есть счастье, — услышал он издевательский мальчишеский голос в своей голове и вздрогнул от очередной неожиданности.

— Все еще держишься? — спросил уже серьезным тоном его невидимый собеседник, но волун даже не попытался ему ответить. Ему оставалось только слушать и радоваться уже тому, что это еще возможно. Но Флодину пришлось долго ждать, пока голос снова зазвучал в его сознании.

— Ты добился своего, — наконец услышал он и без последовавших объяснений догадался, о чем идет речь. — Кристалл в руках девчонки, перстень и кулон — вернулись к своему владельцу, миры перемешались и уже никто не может предсказать будущего. Но и это, благодаря тебе, еще не предел.

«Мышонок», — хотел сказать Флодин, когда голос в его голове смолк, но не смог произнести ни едино звука. «Можешь оставить его себе», — тон невидимого собеседника снова стал издевательским.

Абсолютная пустота вновь заняла свое привычное место, дождавшись, когда тот, кому она не могла противиться, покинул ее владения. Только теперь вместе с волуном ей противостоял еще и мышонок в его руках. Но, прошло совсем немного времени, и маленькое животное растворилось на глазах у Флодина. Все что он мог, это с обреченно наблюдать за тем, какая судьба ожидает его самого.

Впервые с тех пор, как исчезли Нэбэлит и Вэлэвин, Улф растерялся. Клоун стал не нужен миру людей, — клоун, который направлял его движение, в один момент оказался на обочине. Клоун стал не нужен людям, — они теперь его просто не замечали. Выжить, — вот то единственное, что целиком и полностью овладело их умами. Нет вчерашнего дня, и нет завтрашнего. Есть только сегодня, сплошное сегодня, в конце которого только смерть. Выжить — значит растянуть это сегодня, значит избежать смерти. Что может быть более важным для человека, у которого отобрали все, чем он жил на протяжении многих лет. Человек, который привык идти навстречу смерти, теперь был вынужден просто дожидаться, когда она придет к нему, в конце сегодняшнего дня.

«Все образуется», — успокаивал себя Улф, глядя, как нескончаемый поток человеческой энергии подтачивает основы его собственного мира, неспособного переварить такое неслыханное изобилие. «Все образуется», — успокаивал он тех, кто еще вчера спешил первым попасться ему на глаза и удостоиться приветствия, а сегодня посматривает в его сторону с недоверием и порицанием. Ему припомнили все, даже Вэлэвина и Нэбэлит.

Но все действительно рано или поздно образуется. Человек приспособится к изменившемуся, толи изменившему ему миру, и опять заживет как прежде. Может ли смерть стать непреодолимой преградой на пути самоубийцы? И людям снова понадобится клоун, над которым можно будет посмеяться, не замечая, что он в это время сам посмеялся над чьей–то судьбой. Все образуется, если Улф решит одну маленькую проблему по имени Анабель.

Когда–то это должно было произойти. «Если в первом акте на сцене висит ружье, в последнем — оно должно выстрелить». Если у Нэбэлит и Вэлэвина оставался хоть один шанс все изменить, рано или поздно они должны были попытаться им воспользоваться. Затеяв большую игру с участием сатов, Улф тем самым подтолкнул и своих заклятых врагов к действию. Если ему удастся справиться с ними, все вернется на круги своя, пускай и совершенно в другой форме. Но пока Анабель владеет кристаллом, развитие событий невозможно предсказать.

«Флодин», — с ненавистью прошипел Улф, бесцельно шатаясь по миру, и невыносимое желание увидеть волуна овладело клоуном. Но его больше нет и никогда уже не будет. Он ушел, сделав все, чтобы помешать плану Улфа. Ни в чем нет столько смысла, как в смерти тех, кого почитают богами. Может быть потому, что лишь избранные способны заплатить подобную цену. Флодин посмеялся над ним точно так же, как он смеялся над всеми потугами человечества, возомнившего о своем уникальном предназначении в этом мире. До сих пор люди делали то, что было нужно клоуну, даже не подозревая об этом, а теперь сам клоун сделал то, что от него было нужно Флодину. И Улфа эта мысль сводила с ума, заставляя совершать необдуманные поступки, как когда–то в далеком прошлом. Ему хотелось расправиться с Флодином, как в свое время с Нэбэлит и Вэлэвином. Но тот ускользнул от него, и осознание этого заставляло клоуна выть от бессилия.

Сам того не замечая, увлекшись своими мыслями, Улф забрел в Морок. Каменные исполины спокойно наблюдали за его терзаниями и не спешили напоминать о себе. За них это сделал старик.

— Что ты здесь делаешь? — с неприязнью спросил он клоуна, когда тот оказался возле его землянки. Но, приведенный его голосом в чувства, Улф просто не знал ответа. Ему оставалось лишь растеряно потупиться в землю и принять все, что его ожидало.

— Уходи, — неожиданно для него сказал старик.

— Так просто, — не сдержался Улф, рискуя вызвать недовольство обитателя Морока.

— А чего ты хотел? — спокойным тоном спросил его старик, не глядя в его сторону. Весь его вид и так, без лишних слов, указывал на то, насколько сейчас неинтересен ему клоун.

— Я хочу увидеть Флодина, — сделал очередную глупость Улф. Даже его собеседник с любопытством посмотрел на него, так, как будто увидел впервые.

— Зачем? — удивился он, но клоун не смог ответить на этот вопрос.

— Уходи, — снова повторил ему старик, на этот раз с нескрываемым раздражением. — Если ты и дальше будешь вести себя столь необдуманно, то у тебя появится возможность не только увидеть Флодина, но и остаться с ним навсегда. Вот только я сильно сомневаюсь, что тебя обрадует подобная участь.

— Но я ведь всегда делал лишь то, что ты хотел, — с упреком заявил Улф. Уродливый смех старика заставил его тут же пожалеть о сказанном и как можно скорее ретироваться.

— Чего я могу хотеть, Улф? — крикнул ему вслед старик, и его звонкий мальчишеский смех еще долго хлестал клоуна по спине.

— Потрясающе, — не смогла скрыть своего восхищения Анабель, глядя на величественную картину, представшую перед путешественниками. Невысокие горы из грима переливались в солнечном свете и слепили глаза. И чем ближе всадники подъезжали к ним, тем тяжелее было отвести от них взгляд.