Папа Хемингуэй - Аарон Хотчнер

Мэри — настоящий мастер по устройству праздников, и в тот раз она приложила все усилия, чтобы юбилей Эрнеста удался на славу. Эрнест не любил свои дни рождения, для него они были скорее паузой в жизни, чем праздником. Мэри это чувствовала и постаралась тогда отпраздновать за все его предыдущие пропущенные дни рождения. Ей это удалось.

Она заказала шампанское из Парижа, китайские блюда — из Лондона, а из Мадрида ей доставили бакалао, сухую треску, основной компонент для приготовления фирменного блюда Мэри. Она сняла тир у передвижной ярмарки, пригласила специалиста по фейерверкам, танцоров фламенко из Малаги, музыкантов из Торреполиноса, а также множество официантов, барменов и поваров.

В доме Дэвиса можно было разместить только двадцать пять человек, поэтому Мэри зарезервировала пару этажей в новом современном отеле — небоскребе «Пэс Эспада», рядом с Торреполиносом. Гости начали съезжаться уже двадцатого. Кроме членов памплонской квадрильи, Эрнест пригласил своих друзей из Памплоны и нескольких — из Мадрида. Среди гостей были индийский магараджа с женой и сыном и генерал Бак Ланхем из Вашингтона; американский посол Дэвид Брюс с женой прилетел из Бонна; Джанфранко Иванчич, брат Адрианы, приехал из Венеции с женой на машине, новой «ланчии» Эрнеста, которую он купил на итальянские гонорары. Приехали и старые парижские приятели Эрнеста, а также важные персоны из Мадрида и тридцать друзей Антонио.

Наши пленницы, Мэри Дос и Тедди Джо, решили прервать путешествие, в течение которого они планировали побывать в 92 городах за 62 дня, а Онор Джонс нарушила верность своему шотландскому еженедельнику.

Праздник начался в полдень 21 июля и закончился в полдень 22 июля. Потом Эрнест говорил, что это был лучший праздник в его жизни. Он танцевал и пил шампанское, провозглашал замечательные смешные тосты за своих гостей, стрелял в сигареты, торчащие изо ртов магараджи и Антонио. А когда оркестр на верхней веранде заиграл мелодию памплонской фиесты, Антонио и Эрнест вовлекли всех в танец, и веселая змейка из гостей пошла по всему саду. И только в самом конце вечера был один грустный момент, когда Дэвид Брюс, один из тех, с кем Эрнест сражался на войне, предложил простой и очень трогательный тост. Эрнест опустил голову и замер. Было видно, что слова старого друга взволновали его до глубины души.

Специалист по фейерверкам из Валенсии устроил роскошное и шумное зрелище. Одна из ракет подожгла верхушку королевской пальмы. Попытки забраться на пальму по лестнице и погасить огонь оказались безуспешными, и пришлось вызвать пожарников из Малаги, которым удалось спасти пальму, дом и праздник. После того, как они сделали свое дело, их тут же напоили, а Антонио, надев пожарную каску и плащ, сел в пожарную машину и принялся разъезжать по парку с включенной сиреной.

После завтрака гости стали готовиться к отъезду, но только около полудня уехал последний из приглашенных. Солнце стояло в зените, и мы с Эрнестом решили перед сном поплавать в бассейне.

— Знаешь, что мне больше всего понравилось? Мои старые друзья не поленились и приехали ко мне, — сказал он, когда мы возвращались в дом. — Сейчас проблема со старыми друзьями состоит в том, что их осталось так мало.

Первые поединки между Антонио и Луисом Мигелем должны были состояться во время четырехдневной ферии в Валенсии. После полудня на третий день ферии друг Антонио Хуан Луис, хозяин поместья под Валенсией, прямо на берегу моря, пригласил Эрнеста и всю команду поплавать в море и пообедать. Море, все в маленьких белых гребешках, выглядело вполне цивилизованно, но когда мы вошли в воду, то почувствовали сильное течение, которое несло нас прямо в морские глубины. Не помню точно, какая из наших девушек закричала, но над пенящимися волнами вдруг раздалось: «Папа…», и этого было достаточно. Хуан Луис первым доплыл до него, Эрнест положил руку на его плечо, и так они двинулись к берегу в сопровождении еще трех человек. Эрнест вылез на берег и несколько минут сидел, глядя на море. Мы ждали, пока он встанет на ноги. Я ничем не мог ему помочь и только вспоминал, как десять лет назад в Варадеро он без всякого напряжения плыл в гораздо более неспокойном море, греб одной рукой, а во второй держал брюки высоко над головой.

Эрнест встал и нетвердым шагом побрел к основной части нашей группы. Вряд ли они поняли, что произошло. Я смотрел на Эрнеста, когда он подходил к ним. В его лице не было ни кровинки, а губы растянулись в гримасе, мало напоминавшей настоящую улыбку.

На следующий день бои быстро закончились. Порыв ветра подхватил мулету Домингина, и бык вонзил рога глубоко в пах Луиса Мигеля, поранил брюшные мышцы и затронул брюшину. До того, как это случилось, все было замечательно. Антонио выдал несколько блестящих выступлений, но теперь соревнование двух матадоров пришлось приостановить. Эрнест очень переживал, что Мигель пострадал из-за ветра, который называл самым опасным врагом матадоров.

А потом, спустя всего несколько дней после несчастного случая с Домингином, во время корриды в Пальма-де-Майорке бык рогами проколол Антонио бедро. Пришлось изменить наши планы и так хорошо разработанный маршрут. Все члены квадрильи разъехались, а Эрнест, я и Билл вернулись в «Консулу». Эрнест по утрам делал заметки для большой статьи, которую обещал написать для «Лайфа», и работал над парижскими воспоминаниями.

В те дни, когда нам обоим не хотелось работать (я тогда занимался инсценировкой четырех рассказов Эрнеста для одного из телевизионных каналов), мы совершали путешествия в Кордову, Гибралтар или в Гранаду, в знаменитую Альгамбру.

Эрнест погрузился в работу. Как обычно бывало в такие периоды, он не стремился к общению и избегал людей. Билл, понимая ситуацию, отменил все визиты. Но однажды в полдень Мэри, вернувшись из Малаги, заявила, что она в городе встретилась с одним известным телекомментатором, который проводил в Испании медовый месяц со своей новой женой. Он очень хочет увидеть Эрнеста, поэтому ей пришлось пригласить его к нам на обед. Эрнесту совсем не хотелось общаться с телевизионщиком, но Мэри уверяла, что тот понимает — встреча не должна иметь к телевидению никакого отношения.

Половину обеда все так и было, но потом комментатор, который был действительно очень заслуженный человек в мире телевидения, начал задавать Эрнесту вопросы о состязании между Антонио и Домингином. Эрнест объяснил, что не любит обсуждать то, о чем собирается писать, поскольку совсем не стремится увидеть свои истории под чужой подписью. Однако наш гость настаивал, говоря, что не имеет никакого представления о корриде и спрашивает, только чтобы понять, что же это такое — бой быков. Он уверял, что никогда не позволит себе обмануть гостеприимство Эрнеста. (Несколько месяцев спустя в одном из американских журналов появилась его статья об этом обеде с Хемингуэем, где он подробно, слово в слово, описал все, что ему рассказывал Эрнест об Антонио и Луисе Мигеле.)

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});