Карнакки - охотник за привидениями - Уильям Ходжсон

В любом случае мистер Андерсон и его присные вынуждают меня потрудиться и доставить товар в нужные руки к двенадцатому числу, то есть до отхода судна.

11 августа

Мне пришла в голову достаточно остроумная идея, и сегодня я приступил к ее воплощению в жизнь.

Явившись сегодня утром к воротам порта с сумкой в руках, я увидел вышедшего мне навстречу весьма любезного и высокопоставленного таможенника, пригласившего меня зайти в его контору. Там меня вновь пригласили уже в совершенно маленькую и уютную клетушку, где два сотрудника таможенной службы весьма тщательно (действительно весьма тщательно) обыскали меня, как и мою сумку; однако, как вам заранее понятно, ничего облагаемого пошлиной здесь не было на целую сотню ярдов — среди всего принадлежавшего мне.

После завершения обыска и вежливых извинений, принесенных мне сим высокопоставленным и любезным чиновником, меня оставили одеваться — и в равной мере обретать умственное равновесие, поскольку, признаюсь, я был несколько раздражен.

А затем — быть может потому, что умственный чайник мой уже закипал — в пару возникла идея, и я немедленно приступил к уже упомянутому воплощению ее в жизнь.

К тому времени, когда все предметы моей одежды вновь оказались на мне, я не только узнал, что двух занимавшихся мной офицеров звали Уэнтлок и Эвисс, но и установил число членов их семей и прочие милые пустяки. Я излучал такт, добродушие и либерализм и, в конце концов, предложил совершить маленькое путешествие на противоположную сторону улицы и выпить.

Однако оба моих новых (и весьма новых) друга только покачали головами, услышав это предложение: босс может увидеть, а потому нельзя. Я кивнул в знак полного понимания. Когда они освобождаются со службы? Точно в шесть тридцать.

— Ждите меня на углу в семь часов, — сказал я. — Мне нечем заняться и не с кем поговорить. Устроим себе приятный вечерок.

Они заулыбались широко и приветливо и согласились… ну, как соглашается подобная публика!

18 августа

Намеченный мной обед увенчался полным успехом — как с моей точки зрения, так и по мнению моих новых друзей. То же самое я могу сказать о еще двух обедах, которые последовали пятнадцатого и семнадцатого числа. То есть вчера.

Сейчас уже вечер восемнадцатого, и я записываю происшедшие события в должном порядке.

Вчера вечером, на нашем третьем маленьком обеде (который я разнообразия ради устроил у себя на борту), мы и в самом деле подружились за моим виски. И я подметил мгновение, допускавшее такой вопрос, и открыто спросил, готовы ли они взять по пятерке на брата.

Оба они переглянулись, помолчав какое-то время.

— А это, сэр, зависит от обстоятельств, — ответил Уэнтлок, старший среди них двоих.

— Каких именно? — спросил я.

— Мы должны думать о своем месте, — проговорил он. — Не стоит просить нас рисковать всем этим, если вы имеете это в виду, сэр.

— Риска нет никакого, — возразил я. — Ну, во всяком случае, он настолько мал, что об этом не стоит даже говорить. Я хочу, чтобы вы сделали следующее. Сегодня, если вы согласитесь, я передам вам вот эту сумку, отнесите ее завтра к воротам и оставьте где-нибудь в удобном месте у себя в конторе. Когда завтра я сойду с корабля, чтобы выйти не берег через ворота, в моих руках будет другая сумка, в точности такая же, как и эта. У меня их две, и обе полностью одинаковы.

Ну, меня, как всегда, остановят у ворот, проведут в контору и снова вывернут наизнанку вместе с сумкой; когда все закончится, я скажу вам, что меня уже с души воротит от подобного обращения, которое применяется только ко мне.

Таможенники усмехнулись.

— Неудивительно, кэп, — заметил Уэнтлок, — при вашей-то репутации. Ведь говорят-то, что вы уже скопили себе медяков на старость, протаскивая на берег разный товар без нашего ведома.

— Не надо так бессовестно льстить, — ответил я ему. — И не стоит верить даже половине того, что слышишь. Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто я занимаюсь подобными вещами регулярно. Но сейчас мне нужно пронести несколько безделушек в подарок другу. Не имею такой привычки, но иногда случается.

Оба моих собутыльника громко расхохотались, поскольку, наверное, сочли совершенно правдивое утверждение за отменную шутку.

— Ладно вам, — сказал я, — лучше послушайте, чего я хочу от вас. Когда я вхожу в вашу контору, один из вас всегда забирает мою сумку. Ну, я и хочу, чтобы вы подменили ее той, которую я дам вам сегодня и которую вы можете выворачивать наизнанку перед своим боссом. Когда он выйдет, вы передадите мне необысканную, я с ней ухожу — и фокус закончен. Для вас никакого риска нет вообще. Вы просто берете с собой эту сумку, в которую я положу одежду, и завтра приносите ее в свою контору. Когда я прихожу и меня обыскивают, вы подмениваете сумку номер один сумкой номер два, которую я принесу с собой, и будете обыскивать этот номер один перед своим боссом со всем пылом. Потом я ухожу, и, отпуская меня, вы даете мне номер два. Что касается сумки номер один, я оставлю ее вам в качестве маленького сувенира. Теперь соглашайтесь, и я немедленно вручу каждому по пятерке.

Уэнтлок немедленно выразил согласие от лица обоих таможенников, и я достал свой бумажник и вручил каждому по пятифунтовой банкноте.

— Нет, — торопливо возразил Уэнтлок. — Золотом, если вы не возражаете, кэп. Эти бумажки слишком легко проследить.

Усмехнувшись, я забрал свои купюры и протянул ему десять соверенов.

— Вы смышленый человек, Уэнтлок.

— В нашем деле приходится блюсти себя, сэр, — ответил он, с широкой и бесстыжей улыбкой.

19 августа, утро

Я отплываю завтра, и если мне сегодня не удастся передать товар, то я крупно пролечу, поскольку обещал привезти его не позже двадцатого числа.

Тот же день, после полудня

Нетрудно представить, что я шел сегодня с сумкой к воротам в несколько взволнованном состоянии. Рисковать приходилось шестью тысячами фунтов и возможными серьезными неприятностями в случае разоблачения.

Тем не менее, выхода у меня не оставалось, и я подошел к воротам, пытаясь выглядеть, как всегда, приветливо, а потом заявил привычный протест против обыска приветливому и дипломатичному офицеру, встретившему меня и немедленно пригласившему в уже ставшую привычной клетушку.

Когда я входил в двери таможни, ко мне подошел мальчишка-посыльный и коротко прикоснулся к козырьку.

— Это вы — кэп Голт, сэр? — спросил он меня.

— Да, — ответил я.

— Я только что был на вашем корабле, сэр, — объяснил он. — Мне сказали, что вы только что вышли к воротам, и что я смогу догнать вас, если потороплюсь. Я должен передать вам это письмо, сэр, и сказать, что ответа не нужно. Доброго утра, сэр.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});